23 апреля министерство юстиции России внесло интернет-издание «Медуза» в список «СМИ – иностранных агентов». Сообщив о факте внесения «Медузы» в этот список, российские чиновники никак не объяснили свой шаг.
В настоящее время российские власти уже присвоили статус «СМИ – иностранного агента» 19 медиа и отдельным лицам, в том числе – «Голосу Америки», Радио Свободная Европа/Радио Свобода и их проектам.
Внесение «Медузы» в реестр «СМИ-иноагентов» было раскритиковано правозащитниками и международными организациями. Европейский Союз выпустил заявление с осуждением этой репрессивной меры официальной Москвы.
Русская служба «Голоса Америки» поговорила о том, как журналисты «Медузы» будут работать в новой ситуации, с Галиной Тимченко – основателем, издателем и генеральным директором «Медузы».
Данила Гальперович: Почему, как вы думаете, российскими чиновниками было принято решение объявить «Медузу» иностранным агентом?
Галина Тимченко: Не знаю и знать не хочу, не интересуюсь – потому что какая разница, какого цвета автомобиль вас сбил, если вы уже мертвы. Я считаю, это довольно бессмысленное довольно гадание, потому что разные источники говорят разное. Да, государство закрывается, государство ищет врагов повсюду, наконец, речь дошла и до нас.
Д.Г.: По-вашему, это такая слепая судьба, которая может обрушиться на всех и всегда?
Г.Т.: Нет, это не слепая судьба, это абсолютно слепое, глухое государство, которое семимильными шагами движется к тоталитарному режиму в полном масштабе, сметая все на своем пути – все, что хоть как-то не вписывается в их представления о прекрасном. Ну, совершенно ясно, что «Медуза» точно не совпадает с ними ни по одному пункту.
Д.Г.: Понятно, что для многих моментов поведения нынешней российской власти в последние четыре месяца триггер – это имя «Навальный». Вы заявляли свою позицию, выпустив редакционное заявление с требованием допустить к Алексею врачей. Может быть, за это?
Г.Т.: Может быть, не знаю. Кроме всего прочего, как мне кажется, российская власть в последние месяцы так обалдела от собственного величия, так внушила себе, что они такие прекрасные, что любая усмешка в их адрес воспринимается ими как глубокое личное оскорбление. Они, правда, с моей точки зрения, думают, что они безгрешны, что они «за Святую Русь» – вот эта глупость, которую они несут, малообразованные люди, в общем и целом, все это “про Маугли”, что господин Путин транслирует. Потом, давайте говорить откровенно, «Медуза» – самое крупное из независимых изданий. Конечно, мы торчим у всех на виду.
Д.Г.: Что вы собираетесь делать? Я вижу, что вы уже маркируете свои сообщения в соцсетях. Наверное, вы уже что-то придумали?
Г.Т.: Мы ничего не придумали, хотя сидели двое суток с перерывом на сон и еду. Новая итерация закона об иностранных агентах, который Путин подписал в феврале, волшебным образом связывает нас практически по рукам и ногам. Если я порядочный человек, то я должна сдаться. Если я непорядочный человек, то я должна играть, но играть осторожно. Этот новый закон, с моей точки зрения, напоминает силки – чем сильнее ты бьешься, тем сильнее ты запутываешься. Ситуация пока выглядит довольно безнадежно. В понедельник у нас была большая редколлегия, и впервые в истории издания мы вообще никак не ограничивали людей по времени. Мы искали это самое главное. Там прозвучало некоторое количество идей, как нам с этим быть, или как нам с этим жить. Но, понимаете, в чем дело – тут такая история: бесчестный человек с честным в игре всегда выиграет, просто честный человек предсказуем.
Д.Г.: Что-нибудь придумали, как защищать людей, которые в России находятся?
Г.Т.: Это самое главное. Спасибо большое «Правозащите «Открытки», Сергею Бадамшину лично и всем адвокатам, которые с нами работают, с которыми мы заключили договоры, которые нас уже защищали в деле Голунова и потом несколько раз. У них есть опыт работы с НКО-иноагентами, со СМИ еще – нет. На самом деле, мы не можем предоставить никакой защиты, кроме предложения приехать к нам в Ригу навсегда. Но это тоже плохое предложение, потому что репортеры, специальные корреспонденты «Медузы» работают «в поле», «на земле» – они не могут уходить ни от репортерства, ни от своих источников, и вообще из своей страны уезжать.
Де-факто у нас сейчас запрет на профессию. Ни публика, ни наши коллеги, ни наши читатели, ни даже люди внутри «Медузы» до сегодняшнего дня практически не осознавали, что это такое – ну, подумаешь, повесили маркировку. Но мало того, что эксперты будут бояться с нами говорить, и мы теряем рекламодателей, мало того, что мы должны открыть юридическое лицо в России, мало того, что каждого из наших сотрудников могут признать физическим лицом – СМИ-иноагентом. Они все будут должны сдавать унизительнейшие отчеты по любому поводу, две ошибки в отчетах – и уголовное дело до двух лет лишения свободы. Де-факто нас убивают на глазах у всего мира. А мир говорит – ну, подумаешь, плашечку повесили.
Д.Г.: Те, кто вас критикует или просто не любит, говорят – ну, вот даже те, кто договаривался с Кремлем и имел связи с властями, уже могут не потрафить. Что вы отвечаете на то, когда вам говорят, что у вас есть «рука наверху», особые отношения?
Г.Т.: Если не применять крепких выражений, то мой ответ будет звучать примерно так: когда свекровь – женщина с пониженной социальной ответственностью, то и свою невестку она будет считать таковой. Я два раза в своей жизни сказала о том, что у Громова (первый заместитель руководителя администрации президента России Алексей Громов, с 15 апреля 2021 года в отношении него введены персональные санкции США - Д.Г.) кровь с клыков не капает в тот момент, когда я его видела. Ну, да, мы также сидели на диванчике и разговаривали друг с другом, правда, очень грубо. В чем грех? Я совершенно не собираюсь доказывать, что я не сажусь прямо в Риге в самолет и лечу в Кремль. Нет, мне никто и никогда не звонил. Я ни с кем из них не поддерживаю никаких отношений. Более того, даже после дела Голунова, когда со мной пытались связаться, я просто села в самолет и улетела. Потому что любой контакт с этими людьми означает в их мире согласие на взаимодействие. Я не взаимодействую ни с кем из них, и совершенно не собираюсь. Если, опять же, не выражаться грубо, я хотела бы никогда в жизни ни с кем из них не встречаться.
Д.Г.: Вы сказали о тоталитаризме – возможно, это преувеличение, но об авторитарном и все более нетерпимом характере российской власти сейчас говорят многие. Есть ли хоть какой-то механизм защиты журналистов в России? Или сейчас для бульдозера против них дорога открыта?
Г.Т.: Нет сейчас ничего, что могло бы обезопасить твоих сотрудников или твое издание от прямого прессинга или от агрессии. К сожалению, нет, дорога открыта, делай, что хочешь. Люди, наша публика в целом не готова поддерживать журналистов, к сожалению. Нас и так-то никогда не любили, но мы сами в этом частично виноваты. Мы плохо объясняем свою работу. Мы плохо взаимодействуем с нашими читателями. Одной из наших задач, в том числе «Медузы», всегда было – сделать так, чтобы они легко с нами взаимодействовали, и это удается на разных платформах. Но то, что касается стандартов, ценностей, наших целей, задач, того, что является журналистикой, а что активизмом – мы это плохо объясняем. Выросло поколение, которое не понимает, что такое журналистика. Это наша, в том числе, вина. Да, мы плохо коммуницируем с нашей аудиторией.
Д.Г.: Я в начале разговора упомянул Навального и ваше заявление, и последний вопрос будет о нем же. Российские власти пытаются представить деятельность организаций Навального экстремистской, хотя юристы говорят, что даже под то, что написано в довольно репрессивном российском законе об экстремизме, это никак не подходит. Ваше мнение о том, каковы будут последствия этого шага государства в отношении Навального?
Г.Т.: Последствия будут чудовищными. У меня полное ощущение, что они пустили не просто каток, а армию катков на ФБК, на самого Навального и на всех людей, которые, так или иначе, поддерживают Фонд борьбы с коррупцией и Алексея Навального. Ничего хорошего я, к сожалению, не вижу. Я плохая гадалка, но, наверное, неплохой прогнозист – я не вижу ни одного шанса сейчас, чтобы они откатили, у них нет поводов. Более того, я хочу сказать, что, скорее всего, его признают главой экстремистской организации и «закатают» надолго. Это ужасно, это абсолютный беспредел, это будет абсолютно неправосудное решение, но я думаю, что именно это они и стремятся сделать.
