В эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки» один из влиятельнейших американских сенаторов рассказал о том, что заставило его написать знаменитое твит-сообщение Владимиру Путину, а также поделился соображениями о ситуации в Беларуси и Украине.
Игорь Тихоненко: Господин сенатор, несколько дней назад вы вернулись из Вильнюса, где вы приняли участие в Парламентском форуме Сообщества демократий. Не могли бы вы объяснить, что это был за политический съезд?
Джон Маккейн: Я думаю, что демократия – это новый и сложный процесс. Поэтому очень важно, чтобы в подобных мероприятиях участвовали такие страны, как прибалтийские государства, которые уже достигли определенных успехов на этом поприще, а также такие страны, как Беларусь, где демократия отсутствует. Поэтому нельзя переоценить важность такого рода форумов. Вдобавок, очень приятно побывать в таком красивом городе, как Вильнюс.
И.Т.: Выступая с речью в литовской столице, вы затронули много тем. Вы говорили о России, Украине, Молдове, Грузии. Однако одним из краеугольных вопросов в повестке ваших выступлений стала белорусская тема. Вы говорили об эффективности внешнего давления, которое в конечном итоге обеспечило освобождение из тюрьмы двух политзаключенных – Андрея Санникова и Дмитрия Бондаренко. На ваш взгляд, какой вид санкций в отношении белорусского режима является наиболее эффективным сегодня?
Д.М.: Я думаю, что сегодня существует целый ряд эффективных санкций, однако я бы выделил те меры, которые наказывают отдельных людей, непосредственно исполняющих репрессивные приказы Лукашенко. Мы с удивлением заметили, что эти люди начинают всерьез нервничать, когда осознают, что больше не могут полететь в Париж и сделать покупки на Елисейских Полях, расплачиваясь своими нечестно заработанными деньгами. Однако не стоит забывать, что сегодня Лукашенко находится под прямым управлением Владимира Путина. Это реальность. Два года назад у нас затеплилась надежда, так как наблюдатели на предвыборных кампаниях и правозащитники посылали нам более или менее позитивные сигналы. Однако теперь все вернулось на круги своя; только теперь, к сожалению, Лукашенко еще подвержен серьезному влиянию со стороны российского президента.
И.Т.: Некоторые аналитики утверждают, что освобождение Андрея Санникова и Дмитрия Бондаренко в действительности лишь помогло режиму Лукашенко избежать новых санкций со стороны ЕС, которые, как вы знаете, должны были обсуждаться европейцами несколькими неделями ранее. Лукашенко арестовывает и бросает в тюрьму своих политических оппонентов, а затем, когда ему грозят очередные санкции, он их освобождает. Насколько справедлива эта игра, с точки зрения Запада?
Д.М.: Конечно, это можно интерпретировать как дьявольский сценарий или как случайность. Однако мы рады освобождению любых политических заключенных. Вместе с тем мы помним, что людей в Беларуси бросают в тюрьму постоянно, поскольку форма авторитарного правления Лукашенко за последнее время ничуть не изменилась. Именно поэтому мы так радуемся, когда кого-то выпускают из его страшных тюрем. Однако рассматривать такое поведение как знак серьезных изменений в Беларуси было бы глупо.
И.Т.: Некоторые СМИ, а также академические издания называют Александра Лукашенко одним из самых жестоких правителей современности. Какие личностные качества, на ваш взгляд, позволили ему создать такую эффективную авторитарную машину в центре Европы?
Д.М.: Как вам известно, Беларусь – последняя абсолютная диктатура во всей Европе. И это не то, чем господину Лукашенко стоило бы гордиться. Я считаю, что ему удалось создать очень эффективное полицейское государство благодаря финансовой помощи из России, а также некоторым нефтяным и газовым привилегиям, которые помогают ему оставаться у власти, несмотря на ужасное состояние экономики страны. Поэтому недооценивать его политическую выживаемость было бы неправильно, и исторический опыт – тому свидетельство. Было много ситуаций, когда нам казалось, что он наконец-то стал независим от России, что теперь он протянет руку Западу, начнет реформы и, возможно, проведет легитимные выборы. Однако ни одно из этих предсказаний так и не сбылось. Именно поэтому, как мне кажется, нам стоит продолжать прибегать к санкциям, несмотря на освобождение двух политзаключенных.
И.Т.: На этой неделе Владимир Путин в третий раз вступил в должность президента России. Чтобы вы хотели передать новоизбранному президенту?
Д.М.: Я надеюсь, что Владимир Путин, наконец, осознает, что в России многим не нравится его форма правления и то, как прошли последние выборы. Люди весьма обеспокоены существованием олигархии и коррупцией, приобретшей повсеместный характер. Однако я хотел бы обратить внимание и на то, как он относится к Украине и к трем прибалтийским республикам, а также к наращиванию военной мощи в Калининградской области и к его связям с Лукашенко. Из этого всего можно сделать вывод, что у господина Путина – явная ностальгия по российской империи. Отсюда – серьезное беспокойство в связи с возможным вмешательством России в дела прибалтийских республик. Украина сегодня однозначно находится ближе к российской сфере влияния, нежели к Европейскому союзу.
И.Т.:В последние несколько лет у вас сложились особые отношения с российским президентом Владимиром Путиным. Я вижу, вы уже улыбаетесь. В прошлом декабре, когда в Москве начались протесты, вы написали в своем твиттер-аккаунте: "Дорогой Влад, "арабская весна" уже у тебя по соседству". Расскажите немного о природе этого послания. Это было сообщение непосредственно самому Путину, либо таким образом вы хотели поддержать протестующих в России?
Д.М.: Я думаю, что оба ответа верны. В Твиттере замечательно то, что там можно пошутить. Помню, что после того, как протестные настроения на самом деле приобрели массовый характер в России, я вновь написал в Твиттере: "Дорогой Влад, "арабская весна" уже пришла к тебе в гости". Недавно в одном из шоу, в котором он отвечал на вопросы телезрителей, он охарактеризовал меня как человека, который отсидел два года в яме, находясь в плену у вьетнамцев, а стало быть – "сумасшедший". Я ценю его замечания, однако, при всем моем уважении, я вынужден с ним не согласиться.
Я бы хотел обратить внимание на две большие проблемы в России. Первая – это дело Ходорковского, человека, которого обрекли провести остаток жизни в заключении. Это наделало очень много шума по всему миру. И вторая проблема – дело Магнитского. Он, напомню, был убит в российской тюрьме. Это дело привлекло внимание Конгресса, и теперь у нас есть "закон Магнитского", который направлен на то, чтобы наказать тех, кто был непосредственно причастен к его смерти. Этот закон будет привязан к отмене поправки Джексона-Вэника. Иногда в истории случаются переломные моменты. Мне кажется, что убийство Магнитского стало таким моментом для американской и мировой общественности.
И.Т.: Сенатор, мой следующий вопрос – именно об "акте Магнитского", как он называется в Сенате. Российский министр иностранных дел Сергей Лавров сказал, что принятие "акта Магнитского" будет рассматриваться как вмешательство во внутренние дела России. Что бы вы ответили Сергею Лаврову?
Д.М.: На поправку Джексона-Вэника смотрели точно так же, когда ее принимали. Но это способствовало тому, что из России выпустили полтора миллиона евреев, которые иначе не смогли бы вырваться. Америка защищает права человека. В Америке убеждены, что если мы можем что-то сделать, то должны наказать виновных в нарушении закона. И сегодня мне очень стыдно, что Соединенные Штаты недостаточно делают для того, чтобы помочь сирийцам. Если господин Лавров полагает, что у него, у господина Путина и других могут происходить такие вещи, как убийство Магнитского за решеткой, и думает, что Соединенные Штаты и другие страны на это никак не отреагируют, то он оторван от реальности.
И.Т.: Была ли успешной политика Обамы по «перезагрузке» двусторонних отношений?
Д.М.: Как вы знаете, это было в начале администрации Обамы, эта кнопка "перезагрузки". Но шло время, а перезагрузки не было. Не было улучшений. Я был – не знаю, какое слово вернее – озадачен или ошеломлен, когда представитель российского военного командования заявил, что если Соединенные Штаты установят систему оборонительных вооружений в Европе, это может стать поводом для нанесения удара. Это просто неразумное поведение. Когда Путин вернулся еще на двенадцать, люди задавались вопросом, в каком направлении он пойдет. Но когда вы смотрите на российское вето по сирийским санкциям в ООН, эти комментарии военных, вмешательство в дела других государств – стран Балтии или Украины – думаю, вполне понятно, что господин Путин стал еще консервативнее.
И.Т.: В 2005-м, когда произошла «оранжевая революция», многие эксперты и политики на Западе называли Украину "оплотом демократии в Восточной Европе". Что случилось со страной?
Д.М.: С демократии трудно начинать. Во-вторых, было видно, что две сильные личности испытывали такую неприязнь друг к другу, что это помешало провести необходимые реформы, которые доверил им украинский народ. Так что через четыре-пять лет неспособности выполнить требования революции, люди просто вышвырнули их. Это не первый случай в посткоммунистических странах или развивающихся странах. Но очень печально, что они впустую растратили колоссальные возможности. Я был в Украине в то время. Это было время огромного энтузиазма. Но они позволили личным противоречиям стать важнее преданности своей стране.
И.Т.: Что, на ваш взгляд, необходимо, чтобы остановить это отступление от демократии в современной Украине?
Д.М.: Надеюсь, что они извлекли уроки из своих ошибок. И, кстати, в 90-х были еще страны "железного занавеса", которые сначала выбирали новое правительство, а потом возвращались к старому. И так было несколько раз. Поэтому я с осторожным оптимизмом полагаю, что украинские демократы снова найдут точку опоры. Но это потребует определенной сплоченности оппозиции, которую они не демонстрировали до сих пор. Но заключение в тюрьму Юлии Тимошенко и плохое обращение с ней стали серьезным фактором, повлиявшим на украинское общественное мнение.
