Надя Михалкова: Как мы с папой получали «Оскар» за фильм «Утомленные солнцем»

Конечно, этот приз получал мой папа, Никита Михалков. Я была к нему, если можно так выразиться, бесплатным приложением. Но раз уж я принимала участие в фильме, то и меня туда пригласили. Даже можно сказать, что внимания ко мне было больше, чем к папе, но это, конечно, объяснялось тем, что мне было всего восемь лет. Ребенок на сцене – всегда украшение церемонии.

Это была моя первая поездка в Америку. После этого я была там еще раза четыре, но эта, первая, запомнилась мне на всю жизнь, она была ярче всего; хотя, конечно, вспоминается она не полностью, а яркими отрывками.

Я помню, что мы приехали и остановились в каком-то загородном доме у друзей. Кто они были, меня, конечно, мало интересовало. До этого я видела Париж, куда ездила, когда папа там работал, но там такого не было – это был большой трехэтажный дом с бассейном. После наших московских деревянных дач это было удивительно, особенно для ребенка. Там были три собаки, одна из них особенно злая, и я, когда переходила из комнаты в комнату, звала взрослых, чтобы эта собака меня не укусила.

В ту поездку Америку я представляла себе как один большой ресторан, потому что меня все время таскали по каким-то предоскаровским мероприятиям, после чего всегда были фуршеты, которые меня страшно утомляли.

Особенно меня утомил один из предоскаровских вечеров, когда все собрались в большом ресторане. А я страшно хотела спать, потому что в Америке было перевернутое время. Тогда я стала ходить за мамой и, как только она где-то садилась, «прикладывалась» к ней, чтобы заснуть. И тогда папа мне сделал строгое внушение. Он сказал, что если я хочу быть со взрослыми, то я должна сидеть, со всеми общаться и всем улыбаться. И если я в ресторане, то, как минимум, должна держать в руках вилку, но уж не лежать под столом с подушкой.

Это внушение я запомнила навсегда.

И вот наконец началась церемония вручения «Оскара», которая меня измучила совсем, потому что она была долгая, часа четыре или пять. Ребенку все это тяжело выдержать, поэтому, как ни странно, я запомнила не саму церемонию с ее песнями, танцами и лауреатами, а свое синее кресло, на котором сидела в зале. На сцену выходил Ди Каприо и Де Ниро, а я разглядывала и считала щербинки на подлокотнике кресла.

Папа же страшно нервничал и все время выходил в фойе с продюсером Леонидом Верещагиным, чтобы выпить. Выпили они много, потому что вручение приза иностранному фильму происходит почти в конце всей церемонии. Когда они выходили, то я оставалась одна и тосковала еще больше. Я попыталась папу успокоить и сказала: «Слушай, что ты так нервничаешь? Что, от этого “Оскара” твоя жизнь зависит?» Папа внимательно посмотрел на меня и сказал: «Действительно, чего это я так нервничаю?..»

Потом наконец дошла очередь до нашей номинации, и объявили, что мы выиграли. Меня повели на сцену, где я стояла под прожекторами, а потом за кулисы, где мы чуть не грохнулись на пол, потому что везде лежали и висели провода. Мы шли в какой-то темноте, а потом вышли на площадку, где нас ослепили вспышки фотоаппаратов, и я вообще перестала понимать, что происходит.

Я еле стояла на ногах и ждала, когда мы поедем домой, но оказалось, что еще будет оскаровский фуршет.

Мы сели в длинный лимузин, но так получилось, что я оказалась в машине не с мамой, а с актрисой Людмилой Максаковой; мы долго не могли найти ресторан, хотя мама говорила его название, что-то вроде «клипса», но такого ресторана не было. Позже выяснилось, что это не «клипса», а «сережка» – «earring».

Так мы и не нашли этот ресторан и отпраздновали получение «Оскара» в номере Максаковой, где я немедленно уснула.

А потом я опять приехала в тот большой дом с бассейном, где на большой кровати в моей комнате обнаружила огромную кучу игрушек, которые мне надарили; причем это были не обычные игрушки, а электрические – они пищали, звенели и прыгали. И оказалось, что ночью папа и мама, приехав с фуршета, зашли в комнату и, не обнаружив меня, поскольку я была у Максаковой, в темноте присели на эту кровать. Тут же все игрушки запищали, зазвенели и запрыгали – и от этих звуков родители подпрыгнули, как ужаленные.

Дальше я помню, как мы уже прилетели в Москву, и нас встречает толпа репортеров – они нас фотографируют, а я думаю, попадает ли в кадр моя новая шляпа с цветочком, которую я купила в Америке.

Конечно, это была прекрасная поездка, главным образом потому, что меня там задобрили и подарили много подарков.

Теперь, когда я планирую поездку в Америку, то понимаю, что подарки мне придется покупать себе самой.

Но от этого желание съездить туда не пропадает.

Другие материалы читайте здесь

Перейти на главную страницу