«Изоляция» организует выставку украинского искусства в Сан-Паулу, проводит встречу с Михаилом Ходорковским, поддерживает украинское кино. Сайт «Изоляции» открывает актуальный призыв: «Труд. Май. Wi-Fi».
Вышеупомянутые акции взяты из расписания на апрель-май некоммерческого негосударственного фонда «Изоляция», работающего с 2010 года в Донецке. Откуда такое странное название для проекта, открытого всем ветрам? Его разъяснила «Голосу Америки» основатель арт-центра Любовь Михайлова. Заводом изоляционных материалов на протяжении полувека руководил ее отец. Когда же начались смутные 90-е, завод закрылся, но дочери директора удалось его приватизировать. Собственно, Михайлова она стала владелицей голых стен и территории в 7,5 га. И вместе с единомышленниками создала, как она сегодня формулирует, «платформу культурных инициатив».
В Нью-Йорке Любовь Михайлова бывает довольно часто. Здесь живет и работает ее дочь, здесь у нее много друзей и партнеров. На этот раз она примет участие в открывающемся на днях Кинофесте – смотре нового украинского кино.
С Любовью Михайловой в Уильямсбурге (Нью-Йорк) встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Люба, расскажите о вашем центре. На чем вы делаете акцент?
Любовь Михайлова: Наши главные направления – специальные арт-проекты, образовательные программы и социальные инициативы. «Изоляция» – проект неприбыльный, мы его инвестируем за счет собственных средств. Кроме того, получаем гранты европейских организаций и фондов. На площадях завода мы стали организовывать проекты с целью расшевелить местных жителей. Побратим Донецка – американский Питтсбург. Так вот Донецк – это Питтсбург пятьдесят лет назад, то есть постиндустриальный город без видимых перспектив. Ценой больших усилий Питтсбургу удалось конвертироваться, вписаться в новую, технологическую, наукоемкую эру. Донецку об этом пока остается только мечтать.
О.С.: Вы живете в Донецке?
Л.М.: Нет. Мы уехали из Донецка в начале 90-х, когда моей дочери было шесть лет. Сначала обосновались в Греции, потом перебрались в Австрию, где прожили довольно долго. Затем поселилась в Канаде. Но я постоянно в движении – Америка, Франция, другие страны. Недавно побывала в Японии. По образованию я экономист. Консультирую американские, европейские, латиноамериканские компании. Как основатель «Изоляции», возглавляющая ее деятельность, провожу в Украине по несколько месяцев в году. Папе – 80, он жив, бодр, каждый день ходит как бы на работу. У него болезнь Альцгеймера, он мало что помнит, но в 8 утра как штык на заводе, все цеха обходит, все придирчиво проверяет.
О.С.: Вы – активная участница Майдана. Как в вашей деятельности сопрягаются культура и политика?
Л.М.: У нас есть для этого инструменты. Мои коллеги в «Изоляции» буквально каждый день проводят различные мероприятия. Только что закончился литературный фестиваль «Язык и насилие». Очень актуальная для Украины тема. Фестиваль посетили полторы тысячи студентов. К единому мнению мы не пришли, но хотя бы начали обсуждать этот больной для Украины вопрос.
О.С.: Как тут не вспомнить, что первой акцией нового правительства в Киеве стала отмена официального статуса русского языка.
Л.М.: Поймите меня правильно: русский – мой родной язык. Но последние семьдесят лет он агрессивно доминировал в Украине, а права остальных языков, украинского, в первую очередь, а также татарского, греческого и других, ущемлялись. Отсюда перегибы – как влево, так и вправо. Я считаю правильным, когда нация идентифицирует себя по языковому принципу. При этом пусть будет второй язык, третий, пятый. Право говорить на родном языке не должно отбираться у людей.
О.С.: В Донецкой области русский язык доминирует, ведь так?
Л.М.: Знаете, почему? Украинцы, греки, татары, евреи, болгары, живущие здесь, говорят по-русски, потому что все эти годы это был единственный язык общения. Во мне есть греческая кровь, и я знаю, что в Донецке закрыли греческую школу и греческий культурный центр.
О.С.: Критики нынешней украинской власти призывают «услышать Донбасс». Как лично вы его слышите?
Л.М.: Донбасс – это не одно чье-то мнение, а много разных мнений. Простые люди не хотят восстановления прежней власти, ненавидят Януковича. Увиденный всеми золотой батон сыграл в этом очень важную роль. 80 процентов населения – фактически, заложники кризисной ситуации. За Россию или за Украину – так вопрос не стоит. Конечно, за Украину. Даже самый последний чиновник, пусть и проворовавшийся, хочет жить в Украине. Если говорить об олигархах, большинство из них заинтересованы в сохранении статус кво, позволяющем им хорошо жить. Сильная новая власть, тем более, пришлая, российская, для их интересов опасна. Кстати, семьи свои они предусмотрительно отправили за границу.
О.С.: Почему вы считаете население Донбасса заложниками?
Л.М.: Простые люди напуганы и дезориентированы. Тех, кто придерживаются пророссийских взглядов, маленькая горстка. Но люди до недавнего времени видели, как власть все сдает сепаратистам без боя. А все пророссийское очень агрессивно. Такой суровый стиль Донбасса. Люди с георгиевскими ленточками и заточенной арматурой бьют при полном попустительстве милиции невооруженных демонстрантов, поддерживающих Украину. Большое количество группировок, все уже вышло из-под контроля. Ситуация раскачивается извне, я имею в виду Россию.
О.С.: Откуда вы черпаете информацию?
Л.М.: В Донецке, в самом центре, живут мои родители. Они мне рассказали, как на автобусах привезли в город каких-то людей. Те вышли и стали спрашивать у прохожих, как пройти на площадь Ленина. Ясно, что приезжие. Моя знакомая сообщила из Горловки: чтобы попасть в этот город, нужно проехать так называемые блок-посты. Останавливают люди в масках, в форме, с оружием. Уже не вежливые человечки, как в Крыму. Эти матерятся, явно подвыпившие. Открывают багажник, задают вопросы. И человек не знает, понравится ли он, пропустят ли его или нет. В Горловке зафиксированы случаи мародерства. Вооруженные люди останавливают автобусы, у людей забирают ценные вещи и деньги. А милиции как будто не существует. Люди видят, что они абсолютно беззащитны. Жительница города Свердловска Луганской области пишет на Facebook: «Пока тихо, но страшно. Жуткое чувство предательства. К 9 мая Украины не будет». Сейчас по Донецку опасно ездить на автомобиле с украинским флажком. Можешь запросто получить арматурой по голове. А с российским флажком ездить безопасно. Мы видим, что сепаратистские настроения всколыхнули социальное дно. Местные маргиналы, которых раньше мало кто замечал, ощутили, что это их уникальный шанс реализоваться.
О.С.: Какую, по-вашему, роль в этом кризисе играют средства массовой информации?
Л.М.: В Донецке отключили украинские телеканалы. Зато показывают все российские. А там освещают события, искажая факты на сто процентов. Все с точностью до наоборот. Смотришь и думаешь: как можно жить в таком надутом пузыре лжи и фальши?!
О.С.: Как вы позиционируете свой арт-центр в этих условиях?
Л.М.: Последние двадцать лет Украина переживает гуманитарную катастрофу. Есть столица, Киев, и есть вся остальная периферия. Западный регион еще худо-бедно подпитывался европейской культурой. А вот восточные и южные области оказались целиком под влиянием российского телевидения, а значит, и российской пропаганды. Украинская культура – только в Киеве. Майдан произошел в Киеве, потому что именно там интеллектуальный центр страны. О какой культуре можно говорить применительно к индустриальному юго-востоку, к заброшенным моногородам?! Мы и наши коллеги пытаемся по мере сил заниматься просветительством, но все прекрасно понимают: глобальными вопросами культурной политики и образования должно заниматься государство. Нужен системный подход. Такие очаги культуры, как «Изоляция», ничего в корне изменить не могут. И все-таки... Как говорится у моего любимого Маркеса в книге «Любовь во время холеры», в самое горестное время надо поднять флаг любви и надежды.
Вышеупомянутые акции взяты из расписания на апрель-май некоммерческого негосударственного фонда «Изоляция», работающего с 2010 года в Донецке. Откуда такое странное название для проекта, открытого всем ветрам? Его разъяснила «Голосу Америки» основатель арт-центра Любовь Михайлова. Заводом изоляционных материалов на протяжении полувека руководил ее отец. Когда же начались смутные 90-е, завод закрылся, но дочери директора удалось его приватизировать. Собственно, Михайлова она стала владелицей голых стен и территории в 7,5 га. И вместе с единомышленниками создала, как она сегодня формулирует, «платформу культурных инициатив».
В Нью-Йорке Любовь Михайлова бывает довольно часто. Здесь живет и работает ее дочь, здесь у нее много друзей и партнеров. На этот раз она примет участие в открывающемся на днях Кинофесте – смотре нового украинского кино.
С Любовью Михайловой в Уильямсбурге (Нью-Йорк) встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Люба, расскажите о вашем центре. На чем вы делаете акцент?
Любовь Михайлова: Наши главные направления – специальные арт-проекты, образовательные программы и социальные инициативы. «Изоляция» – проект неприбыльный, мы его инвестируем за счет собственных средств. Кроме того, получаем гранты европейских организаций и фондов. На площадях завода мы стали организовывать проекты с целью расшевелить местных жителей. Побратим Донецка – американский Питтсбург. Так вот Донецк – это Питтсбург пятьдесят лет назад, то есть постиндустриальный город без видимых перспектив. Ценой больших усилий Питтсбургу удалось конвертироваться, вписаться в новую, технологическую, наукоемкую эру. Донецку об этом пока остается только мечтать.
О.С.: Вы живете в Донецке?
Л.М.: Нет. Мы уехали из Донецка в начале 90-х, когда моей дочери было шесть лет. Сначала обосновались в Греции, потом перебрались в Австрию, где прожили довольно долго. Затем поселилась в Канаде. Но я постоянно в движении – Америка, Франция, другие страны. Недавно побывала в Японии. По образованию я экономист. Консультирую американские, европейские, латиноамериканские компании. Как основатель «Изоляции», возглавляющая ее деятельность, провожу в Украине по несколько месяцев в году. Папе – 80, он жив, бодр, каждый день ходит как бы на работу. У него болезнь Альцгеймера, он мало что помнит, но в 8 утра как штык на заводе, все цеха обходит, все придирчиво проверяет.
О.С.: Вы – активная участница Майдана. Как в вашей деятельности сопрягаются культура и политика?
Л.М.: У нас есть для этого инструменты. Мои коллеги в «Изоляции» буквально каждый день проводят различные мероприятия. Только что закончился литературный фестиваль «Язык и насилие». Очень актуальная для Украины тема. Фестиваль посетили полторы тысячи студентов. К единому мнению мы не пришли, но хотя бы начали обсуждать этот больной для Украины вопрос.
О.С.: Как тут не вспомнить, что первой акцией нового правительства в Киеве стала отмена официального статуса русского языка.
Л.М.: Поймите меня правильно: русский – мой родной язык. Но последние семьдесят лет он агрессивно доминировал в Украине, а права остальных языков, украинского, в первую очередь, а также татарского, греческого и других, ущемлялись. Отсюда перегибы – как влево, так и вправо. Я считаю правильным, когда нация идентифицирует себя по языковому принципу. При этом пусть будет второй язык, третий, пятый. Право говорить на родном языке не должно отбираться у людей.
О.С.: В Донецкой области русский язык доминирует, ведь так?
Л.М.: Знаете, почему? Украинцы, греки, татары, евреи, болгары, живущие здесь, говорят по-русски, потому что все эти годы это был единственный язык общения. Во мне есть греческая кровь, и я знаю, что в Донецке закрыли греческую школу и греческий культурный центр.
О.С.: Критики нынешней украинской власти призывают «услышать Донбасс». Как лично вы его слышите?
Л.М.: Донбасс – это не одно чье-то мнение, а много разных мнений. Простые люди не хотят восстановления прежней власти, ненавидят Януковича. Увиденный всеми золотой батон сыграл в этом очень важную роль. 80 процентов населения – фактически, заложники кризисной ситуации. За Россию или за Украину – так вопрос не стоит. Конечно, за Украину. Даже самый последний чиновник, пусть и проворовавшийся, хочет жить в Украине. Если говорить об олигархах, большинство из них заинтересованы в сохранении статус кво, позволяющем им хорошо жить. Сильная новая власть, тем более, пришлая, российская, для их интересов опасна. Кстати, семьи свои они предусмотрительно отправили за границу.
О.С.: Почему вы считаете население Донбасса заложниками?
Л.М.: Простые люди напуганы и дезориентированы. Тех, кто придерживаются пророссийских взглядов, маленькая горстка. Но люди до недавнего времени видели, как власть все сдает сепаратистам без боя. А все пророссийское очень агрессивно. Такой суровый стиль Донбасса. Люди с георгиевскими ленточками и заточенной арматурой бьют при полном попустительстве милиции невооруженных демонстрантов, поддерживающих Украину. Большое количество группировок, все уже вышло из-под контроля. Ситуация раскачивается извне, я имею в виду Россию.
О.С.: Откуда вы черпаете информацию?
Л.М.: В Донецке, в самом центре, живут мои родители. Они мне рассказали, как на автобусах привезли в город каких-то людей. Те вышли и стали спрашивать у прохожих, как пройти на площадь Ленина. Ясно, что приезжие. Моя знакомая сообщила из Горловки: чтобы попасть в этот город, нужно проехать так называемые блок-посты. Останавливают люди в масках, в форме, с оружием. Уже не вежливые человечки, как в Крыму. Эти матерятся, явно подвыпившие. Открывают багажник, задают вопросы. И человек не знает, понравится ли он, пропустят ли его или нет. В Горловке зафиксированы случаи мародерства. Вооруженные люди останавливают автобусы, у людей забирают ценные вещи и деньги. А милиции как будто не существует. Люди видят, что они абсолютно беззащитны. Жительница города Свердловска Луганской области пишет на Facebook: «Пока тихо, но страшно. Жуткое чувство предательства. К 9 мая Украины не будет». Сейчас по Донецку опасно ездить на автомобиле с украинским флажком. Можешь запросто получить арматурой по голове. А с российским флажком ездить безопасно. Мы видим, что сепаратистские настроения всколыхнули социальное дно. Местные маргиналы, которых раньше мало кто замечал, ощутили, что это их уникальный шанс реализоваться.
О.С.: Какую, по-вашему, роль в этом кризисе играют средства массовой информации?
Л.М.: В Донецке отключили украинские телеканалы. Зато показывают все российские. А там освещают события, искажая факты на сто процентов. Все с точностью до наоборот. Смотришь и думаешь: как можно жить в таком надутом пузыре лжи и фальши?!
О.С.: Как вы позиционируете свой арт-центр в этих условиях?
Л.М.: Последние двадцать лет Украина переживает гуманитарную катастрофу. Есть столица, Киев, и есть вся остальная периферия. Западный регион еще худо-бедно подпитывался европейской культурой. А вот восточные и южные области оказались целиком под влиянием российского телевидения, а значит, и российской пропаганды. Украинская культура – только в Киеве. Майдан произошел в Киеве, потому что именно там интеллектуальный центр страны. О какой культуре можно говорить применительно к индустриальному юго-востоку, к заброшенным моногородам?! Мы и наши коллеги пытаемся по мере сил заниматься просветительством, но все прекрасно понимают: глобальными вопросами культурной политики и образования должно заниматься государство. Нужен системный подход. Такие очаги культуры, как «Изоляция», ничего в корне изменить не могут. И все-таки... Как говорится у моего любимого Маркеса в книге «Любовь во время холеры», в самое горестное время надо поднять флаг любви и надежды.
