«Генералы всегда готовятся к прошедшей войне», – констатировал когда-то Уинстон Черчилль. «Политологи всегда готовятся к прошедшим кризисам», – расширил наблюдение публицист Геннадий Шарайзин. «Дело может закончиться вторым Ираком и Афганистаном», – конкретизировала его (наблюдение) – применительно к нынешнему ливийскому кризису – Юлия Латынина. Храбро высветив глобальный аспект проблемы: «В современном мире насилие эффективно только для тех, кто нецивилизован. Цивилизованная страна не может себе позволить той степени насилия, которое может разрешить конфликт. А нецивилизованная – может».
Вершителям реальной политики культорологические заклинания не по чину. «Мы направили в регион значительные силы и средства», – сообщил глава итальянского МИД Франко Фраттини на совещании в Люксембурге. Достаточно ли этих сил для разрешения кризиса? «Принимать радикальные решения должен Совет безопасности ООН», – подчеркнула глава внешнеполитического департамента ЕС Кэтрин Эштон. – Уточнив: «Ему предстоит оценить положение в Ливии и сделать соответствующие выводы». И вскоре услышав в ответ от министра иностранных дел Великобритании Уильяма Хейга: «Нам надлежит интенсифицировать усилия в рамках операций НАТО… В этой связи Соединенное Королевство … направило… к ливийскому побережью еще один авианосец».
Нефть и выборы
«Двадцать восемь стран-членов альянса стремятся к одному и тому же: увидеть конец режима Каддафи», – заявила (уже на Берлинской встрече) госсекретарь США Хиллари Клинтон. Вот только реагируют на действия коалиции в разных странах НАТО по-разному. «В Турции ливийский кризис продолжает вызывать очень серьезное беспокойство, – сказал в интервью Русской службе «Голоса Америки» обозреватель турецкой газеты Hurriet Daily (ее бывший главный редактор) Юсуф Канли. – В Ливии работает около двадцати пяти тысяч турецких граждан, а общий объем турецких инвестиций в ливийскую экономику составляет около девяноста миллионов лир. Кроме того, Ливия – это часть бывшей Османской империи; у нас – теснейшие культурные связи с этой страной. И нам совсем не безразлично то, что там происходит».
«Муаммар Каддафи находится у власти больше сорока лет, – продолжает журналист. – И мы хорошо знаем, что между ливийским лидером и ливийским народом… были проблемы. И вот ливийцы восстали. Но военное интервенция извне – это другое дело».
Какие же факторы предопределили военное решение? «Для США ливийская нефть большого значения не имеет, – отмечает аналитик из вашингтонского Института Катона Малу Инносент. – Другое дело экономические интересы Европы, и в первую очередь – Италии, Франции, Великобритании».
«И все же, – считает Юсуф Канли, – начало интервенции связано с приближающимися выборами во Франции. Точнее, с затруднениями, которые Николя Саркози испытывает во внутриполитической сфере. Ливийский кризис – это инструмент, призванный повлиять на предвыборную ситуацию, дав Саркози шанс на переизбрание. Потому он и принял решение в одностороннем порядке – причем неожиданно, поставив и британцев, и голландцев, и американцев перед свершившимся фактом. А Турция сказала «нет». Конечно, сегодня и Турция участвует в действиях НАТО по разрешению кризиса. Но Анкара против ковровых бомбардировок Ливии».
А за пределами Североатлантического альянса? Страны БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), прежде подчеркивавшие сугубо экономическую природу объединения, на этот раз заняли согласованную политическую позицию. Высказавшись за невоенное решение проблемы. «Увы, – отмечает Юсуф Канли, – Россия и Китай ведут в ливийском вопросе двойную игру. При голосовании они воздержались, т.е. не сказали ни да, ни нет. Возложив ответственность на других – но, не остановив принятия резолюции».
Высокие недоговаривающиеся стороны
Итак, возможно ли мирное решение – уже после того, как военная операция началась? По мнению Малу Инносент – вполне возможно: необходимое условие – отставка Каддафи. «Более того, – считает она, – сегодня следует приложить усилия, направленные именно на мирную передачу власти в Ливии, – без непременной эскалации военного конфликта».
Вопрос о сущности внутриливийского противостояния приобретает в таком случае решающее значение. «Каддафи пользуется популярностью, – констатирует Малу Инносент, – причем как у жителей определенных регионов Ливии, так и за ее пределами – во многих африканских странах. И пока неясно, насколько удастся эту популярность уменьшить. Не забудем и о другом: мы толком не знаем, что представляют собой ливийские оппозиционеры. Ясно лишь, что среди них есть исламисты, сепаратисты, а также бывшие (причем недавние) соратники Каддафи, сегодняшняя оппозиционность которых вызвана экономическим застоем в стране. Это отнюдь не либерально-демократические силы, как того хотелось бы Обаме. А вот с самим Каддафи у них, вероятно, немало общего».
Мир в зеркале ливийского кризиса
Как же переводится задача на политический язык джамахирии? Вот одна из последних версий: харизматический полковник будто бы готов уйти, если его преемником станет один из его сыновей – Сейф аль-Ислам. Между тем история знает очень разные типы режимов личной власти: «В одних случаях, – отмечает профессор московского Института востоковедения Владимир Исаев, – скажем, в Сирии или Азербайджане, переход власти от отца к сыну оказался вполне возможен». Однако, продолжает аналитик, трудно даже представить себе, чтобы полномочия Сталина унаследовал его сын.
Как же обстоит дело на этот раз?
«Сейф аль-Ислам никогда не играл серьезной роли в руководстве, – констатирует Владимир Исаев. – Человек это известный: учился он в Питере, в военном училище. Любопытно, что свой день рождения он прилетал праздновать в Одессу. Но что он активный политический деятель, я бы не сказал. Другой вопрос, что, как один из сыновей Каддафи, он пользуется определенным весом в обществе. Через него решались дела – в частности, в сфере бизнеса – да и внутриполитические проблемы. И все же по-настоящему он выдвинулся лишь с тех пор, как начались беспорядки. По существу, став рупором, озвучивающим решения отца: в противном случае он едва ли посмел бы обратиться к мятежникам с требованиями и угрозами».
По мнению Малу Инносент, политические противоречия вполне могут существовать и внутри клана Каддафи. «В том числе, – подчеркивает она, – и между сыновьями ливийского лидера. Остается выяснить, кто из них пользуется реальной общественной поддержкой».
Тут-то и выступают на первый план некоторые особенности ливийской политической системы. «Дело в том, – напоминает Владимир Исаев, – что в Ливии, собственно, нет конституции, а стало быть, и отлаженных механизмов передачи власти тоже нет. Там есть жесткая система так называемых народных комитетов, которые выдвигают руководство. Нет там, кстати, и министров, а есть, как когда-то у нас, народные комиссары. Председатель того или иного народного комитета в принципе может быть выдвинут на более высокий уровень. Точнее – возглавить комитет более высокого уровня, в том числе и общеливийского. Комитета, выполняющего те или иные функции. Но для этого ему нужно пройти и районную, и городскую, и общенациональную ступени. Стать членом соответствующего комитета, а уж потом претендовать на какое-то наследство». «Впрочем, – оговаривается политолог, – если ближайшее окружение Каддафи, которое еще сохраняет ему верность, выдвинет кандидатуру сына, то это – не невозможный вариант. Другой вопрос: пойдут ли на это даже его ближайшие соратники? Ведь это будет то, что по-русски называется «дразнить гусей».
Таков один из возможных сценариев – ливийских. Речь, однако, идет отнюдь не только о Ливии, убежден Юсуф Канли. «Под вопросом, – подчеркивает турецкий журналист, – оказалась сама концепция национального государства.
Унаследованная, самое раннее, от Великой Французской революции и основанная на уважении государственного строя, государственных границ, государственного суверенитета. Составлявшая фундамент всей системы международных отношений. Но вот началась боснийская война – и система дала трещину. В самом сердце Европы творились такие бесчинства, что международному сообществу – после расправы в Сребренице – пришлось вмешаться, чтобы защитить население от собственных властей. Потом была иракская кампания. И вот международное сообщество вновь нарушает принцип государственного суверенитета, чтобы спасти ливийский народ от ливийского правительства. Это – новый феномен, и нелегко его понять. Повторяю, речь не просто о Ливии, а о пределах допустимого насилия. И однозначного ответа на этот вопрос пока нет».
О происходящем на Ближнем Востоке читайте в спецрепортаже «Ближний Восток: стремление к демократии»
