Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в рамках рабочего визита в Африку уже посетил Зимбабве и Эфиопию. По мнению экспертов, министр отправился туда в поисках «новых партнеров для России, которая сейчас как никогда нуждается в новых друзьях».
Особое внимание, считают эксперты, Россия в будущем собирается уделить именно своему партнерству с Эфиопией, которую Москва считает «привилегированным российским партнером на Африканском континенте». Особое внимание будет уделено реализации крупных совместных проектов в области энергетики, добычи углеводородов, сельского хозяйства, строительства объектов транспортной инфраструктуры, сообщается на сайте российского государственного ведомства.
В Зимбабве российские власти заключили договор о совместной разработке второго по размеру мирового месторождения платины – «Дарвендейл». Это событие Сергей Лавров назвал «локомотивом развития всего комплекса двусторонних торгово-экономических и инвестиционных связей».
Также российский министр встретился с представителями Африканского союза. Повесткой встречи стала общемировая ситуация на политической арене. По результатам дискуссии Лавров поблагодарил председателя комиссии АС Нкосазану Дламини-Зули и заявил, что Африка понимают позицию России по Украине.
«Россия возвращается в Африку после долгой паузы»
Так отзываются российские СМИ о визите Лаврова на Африканский континент. В местной прессе пишут о российско-африканских отношениях, которые были «поставлены на паузу» около десяти лет назад, и сейчас начинают «медленно, но верно» восстанавливаться.
При этом российские эксперты считают, что если в политических вопросах Россия и африканские государства находили компромисс и поддерживали дружеские отношения, то экономические связи до последнего момента оставались в зачаточном состоянии. Активно Россия сотрудничает только с Южной Африкой – одним из частников объединения БРИКС.
Однако африканский континент вызывает интерес не только у российских властей. Уже в течение нескольких лет его успешно осваивает Китай, и эта экономическая экспансия по мнению экспертов, совсем не по душе России.
Именно этим – а также поиском новых партнеров – обусловлен интерес России к странам Африки.
Комментарий эксперта
За экспертным анализом «Голос Америки» обратился к авторитетному африканисту – старшему научному сотруднику Института всеобщей истории РАН Николаю Щербакову.
Евгения Кузнецова.: Николай Георгиевич, как бы вы охарактеризовали отношения в целом?
Николай Щербаков.: Есть три момента, которые важно понимать про нашу дружбу: мы уже сотрудничаем, сотрудничаем мы пока плохо, и хорошо было бы нам поторопиться. Дело в том, что времени для того, чтобы развивать это сотрудничество, у нас практически не осталось.
Мы уже сотрудничаем в самых разных, подчас экзотических вещах: не только по сырью и сельскохозяйственной продукции, но и в медицине, и в новых технологиях. Африка ведь довольно большая – 50 с лишним государств – и очень разная. Поэтому возможности для России, которую иногда даже принято сравнивать с Африкой, именно в силу местного разнообразия очень большие.
В Африке мы работаем с давних времен и с очень разными странами. Иногда это было политически мотивированное сотрудничество, но были и настоящие общие проекты. Они могли быть в чем-то немножко конъюнктурными, но в целом база хорошая. Однако мы это все не учли при смене нашего государственного строя в 90-х годах и мало используем сейчас.
Е. К.: Почему?
Н. Щ.: Дело в том, что мы не очень конкурентные на внешних рынках. Я сейчас не разбираю такие вещи как вооружения или совсем уж высокие технологии, где мы до сих пор имеем высокий потенциал. Но в простых вещах – в транспорте, строительстве, сельскохозяйственных технологиях, – мы совершенно неконкурентоспособны, и были и есть.
И сейчас на все африканские регионы есть очень серьезный претендент – Китай. Он там нашел огромное поле для взаимодействия, и с поразительной эффективностью там сейчас работает.
Таким образом, перспектива развития сотрудничества у нас сохраняется, но этим нужно заниматься, инерция тут уже невозможна. А у нас на это нет ни серьезных интеллектуальных и творческих сил, ни воли, ни средств. Визиты наши в африканские страны регулярно происходят, но я не думаю, что даже кто-то из пристально следящих за результатами экономистов мог бы представить план дальнейшего развития.
У нас есть любимое направление – БРИКС, но эта сфера деятельности касается только одной, хотя и крупнейшей африканской страны – Южной Африки. У нас тут есть понимание, есть традиция, есть еще с XIX века идущее общение. Но одной страной нельзя обойтись, а со всеми остальными у нас общение очень эпизодическое и маленькое. А уж в сравнении с нашими традиционными партнерами и на Востоке, и на Западе наше общение просто мизерно.
Е. К.: То есть никаких преимуществ по сравнению с Китаем у нас нет?
Н. Щ.: Никаких преимуществ по сравнению с Китаем у нас нет по той простой причине, что он в данной ситуации готов на любое сотрудничество. Китай, будучи мастерской всего мира, готов поставлять в Африку все, о чем они просят. Кроме того, он сам формирует тамошний спрос, и у него есть почти неограниченные технические и человеческие ресурсы.
Он сам строит там дороги, а, как известно, трех- или четырехнедельный объем строительных работ в Китае – это почти годовая норма у нас. При таких темпах, умении, навыках и деньгах понятно, что государство сможет оторвать у себя кусочек и построить еще лучшие дороги в Африке.
Мы в этом не преуспели: Китай может заниматься созданием там крупных плантаций, а мы всеми этими вещами только-только начали заниматься у себя, развивая современное сельскохозяйственное производство.
Китай очень жестко охраняет свои интересы: только что он отправил 800 человек для охраны интересов, которые он имеет в Судане. Мы, хорошо это или плохо, уже давно не занимаемся ничем подобным. Нашими же точками соприкосновения называют обычно сырьевое сотрудничество.
