Приговор Марии Алехиной, Екатерине Самуцевич и Надежде Толоконниковой в заголовках мировых новостей. Кара за учиненный в храме Христа Спасителя перформанс явно добавила аналитикам информации к размышлению на старую, но нестареющую тему: какова политическая траектория сегодняшней России?
Сегодняшний собеседник Русской службы «Голоса Америки» – Катрина Лантос-Суэтт, дочь покойного конгрессмена Тома Лантоса и руководитель правозащитного фонда, носящего его имя. Недавно Катрина Лантос-Суэтт возглавила Комиссию США по международной религиозной свободе.
Алексей Пименов: Доктор Лантос-Суэтт, как вы оцениваете вынесенный приговор?
Катрина Лантос-Суэтт: Как удар по свободе слова, направленный против самой возможности свободно выражать политический протест. А кроме того, как еще один сигнал, свидетельствующий о том, что Россия движется в чрезвычайно опасном направлении – во всяком случае, в той мере, в какой речь идет о правах и свободах российских граждан. И вполне объяснимо, что это вызывает тревогу во всем мире.
А.П.: О чем, на ваш взгляд, свидетельствует этот приговор – с точки зрения отношений между государством и церковью?
К. Л-С.: Один из принципов, на протяжении более чем двух столетий укреплявший американское общество, – это твердая приверженность идее ясного и недвусмысленного отделения церкви от государства. А в данном случае молодые протестующие выступили именно против союза – по их мнению, далеко не священного – между самодержавным президентом Путиным и церковной иерархией. Ведь для того, чтобы каждый чувствовал, что может свободно, искренне и открыто исповедовать свою веру, в обществе не должно быть привилегированных вероисповеданий. Причем разделение функций между государством и религиозными институтами – необходимое для этого условие. Переплетение религии и государства недопустимо. И протест этих молодых женщин был направлен против Путина с его репрессивной политикой, а также против церкви, которая, как им представляется, его поддерживает. Я понимаю, что их выступление оскорбило многих. Да и я сама почувствовала бы себя оскорбленной: ведь церковь – святое место. Повторяю, я глубоко сочувствую тем, кого оскорбил избранный ими способ самовыражения. Однако тот факт, что им отомстили с такой жестокостью, отправив их за решетку на два года, вызывает у меня возмущение. Этот факт свидетельствует об отсутствии независимого суда, независимой прокуратуры и, более того, об отсутствии независимого гражданского общества. По существу, это Путин показывает свой железный кулак, давая понять, что намерен сажать, преследовать, давить тех, кто выступает против него.
А.П.: Что может сделать в этой ситуации международное сообщество?
К. Л-С.: Увы, возможности международного сообщества удручающе ограничены. Но вот что представляется мне особенно важным. Нельзя ограничиваться реакцией на эту конкретную несправедливость – необходимо поставить более общий вопрос: о том, как нарушаются права человека в сегодняшней России. Конгресс США должен принять «Список Магнитского», а президент США – подписать принятый законопроект. Этот закон заставит российских чиновников дать отчет за соучастие в попрании человеческих прав. Именно поэтому я решительно выступаю за принятие этого закона. Я знаю, что будь жив мой отец, он непременно поддержал бы эту инициативу. Знаю я и другое: нельзя отменять поправку Джексона-Вэника – до тех пор, пока закон о «списке Магнитского» не принят.
Сегодняшний собеседник Русской службы «Голоса Америки» – Катрина Лантос-Суэтт, дочь покойного конгрессмена Тома Лантоса и руководитель правозащитного фонда, носящего его имя. Недавно Катрина Лантос-Суэтт возглавила Комиссию США по международной религиозной свободе.
Алексей Пименов: Доктор Лантос-Суэтт, как вы оцениваете вынесенный приговор?
Катрина Лантос-Суэтт: Как удар по свободе слова, направленный против самой возможности свободно выражать политический протест. А кроме того, как еще один сигнал, свидетельствующий о том, что Россия движется в чрезвычайно опасном направлении – во всяком случае, в той мере, в какой речь идет о правах и свободах российских граждан. И вполне объяснимо, что это вызывает тревогу во всем мире.
А.П.: О чем, на ваш взгляд, свидетельствует этот приговор – с точки зрения отношений между государством и церковью?
К. Л-С.: Один из принципов, на протяжении более чем двух столетий укреплявший американское общество, – это твердая приверженность идее ясного и недвусмысленного отделения церкви от государства. А в данном случае молодые протестующие выступили именно против союза – по их мнению, далеко не священного – между самодержавным президентом Путиным и церковной иерархией. Ведь для того, чтобы каждый чувствовал, что может свободно, искренне и открыто исповедовать свою веру, в обществе не должно быть привилегированных вероисповеданий. Причем разделение функций между государством и религиозными институтами – необходимое для этого условие. Переплетение религии и государства недопустимо. И протест этих молодых женщин был направлен против Путина с его репрессивной политикой, а также против церкви, которая, как им представляется, его поддерживает. Я понимаю, что их выступление оскорбило многих. Да и я сама почувствовала бы себя оскорбленной: ведь церковь – святое место. Повторяю, я глубоко сочувствую тем, кого оскорбил избранный ими способ самовыражения. Однако тот факт, что им отомстили с такой жестокостью, отправив их за решетку на два года, вызывает у меня возмущение. Этот факт свидетельствует об отсутствии независимого суда, независимой прокуратуры и, более того, об отсутствии независимого гражданского общества. По существу, это Путин показывает свой железный кулак, давая понять, что намерен сажать, преследовать, давить тех, кто выступает против него.
А.П.: Что может сделать в этой ситуации международное сообщество?
К. Л-С.: Увы, возможности международного сообщества удручающе ограничены. Но вот что представляется мне особенно важным. Нельзя ограничиваться реакцией на эту конкретную несправедливость – необходимо поставить более общий вопрос: о том, как нарушаются права человека в сегодняшней России. Конгресс США должен принять «Список Магнитского», а президент США – подписать принятый законопроект. Этот закон заставит российских чиновников дать отчет за соучастие в попрании человеческих прав. Именно поэтому я решительно выступаю за принятие этого закона. Я знаю, что будь жив мой отец, он непременно поддержал бы эту инициативу. Знаю я и другое: нельзя отменять поправку Джексона-Вэника – до тех пор, пока закон о «списке Магнитского» не принят.
