Стремительный ввод российских войск в Казахстан, оформленный в виде коллективного решения ОДКБ (Организация Договора о коллективной безопасности от 1992 года между Арменией, Таджикистаном, Кыргызстаном, Казахстаном, Беларусью и Россией) – не оставляет сомнений у экспертов в исключительной важности Казахстана для Кремля. Важности, как сферы влияния, а значит - и важности сохранения лояльного к России политического режима, основанного Нурсултаном Назарбаевым еще с самого момента распада СССР.
Договору о коллективной безопасности скоро четверть века, но это первый случай, когда его вывеска использована в реальных военных операциях за рубежом. В 2010 году ОДКБ отказалась направлять войска в Кыргызстан, где затем в результате народных протестов сменилась политическая власть. И теперь Кыргызстан стал единственной страной, посмевшей попытаться ослушаться Кремля и не направлять своих военных вместе с российскими в Казахстан. Кыргызстан стал единственным участником военно-политического союза, где решение о направлении войск принял коллективный орган – парламент. После дискуссии всё же было решено выделить 150 человек. Впрочем, по информации СМИ, Армения направляет 100 военнослужащих, а Таджикистан – 200. Цифры не оставляют сомнений в полной российской ответственности за операцию.
Симптоматично, что режим Лукашенко со своей стороны направляет в Казахстан части той самой бывшей советской дивизии ВДВ, которая в свое время участвовала во вторжении в Чехословакию в 1968 году.
Руководитель ОДКБ называется, словно в КПСС, «генеральным секретарем», и сегодня им является малоизвестный белорусский генерал Станислав Зась. Однако первым генсеком на протяжении 13 лет был российский пограничник, выходец из КГБ СССР Николай Бордюжа, который теперь, по сообщениям СМИ, контролирует различные горнодобывающие и перерабатывающие компании, а также медиа-активы в Казахстане и других странах Центральной Азии.
Самый радикальный вопрос, который встает перед экспертами сегодня - не приведет ли стабилизация Казахстана на штыках российских военных к утрате суверенитета или разделению страны по модели либо Крыма, либо ДНР/ЛНР?
Уильям Кортни (William Courtney), посол США в Казахстане в 1992-1995 годах, ведущий эксперт независимой некоммерческой корпорации Рэнд (Rand Corporation) считает: «В северном Казахстане за русскоязычными жителями большинства нет. Так что если Россия и захочет реализовать какой-то механизм аннексии, ей придется применить силу. Украина пыталась вырваться из-под влияния России, но Казахстан - нет. Он хочет сотрудничать с Россией, но также хотел сохранить суверенитет и территориальную целостность. Можно предположить, что тематика переговоров между представителями США и России в Женеве будет расширена, и там будут говорить о Казахстане, но, возможно, не так много. В самой же стране все будет зависеть от внутренних факторов».
«Президент Косым-Жомарт Токаев оказался слабой фигурой», - считает Дженифер Муртазашвили, профессор Питтсбургского университета (Jennifer Murtazashvili, associate professor of the Center for Governance and Markets at the University of Pittsburgh). Она согласна с послом Кортни, что протесты первоначально возникли стихийно и в регионах - как результат имущественного расслоения и несправедливой экономической политики.
«Не хочу называть это социальной завистью, но вопиющее социальное неравенство было огромной движущей силой в Казахстане», - говорит Муртазашвилли.
Специалист по Центральной Азии Эдвард Лемон, президент общества Оксус, (Edward Lemon, president of the Oxus Society for Central Asian Affairs) напомнил: «Мы видели, как протестующие сбрасывал статуи бывшего президента Назарбаева, а их изображали террористами и приказывали полиции стрелять на поражение... Но протесты начались как отражение недовольства, которое испытывают люди от десятилетий бесправия».
В определенный момент протестующие, возможно, были поддержаны некими кругами в казахских силовых структурах с прицелом на смену власти. (Об этом же говорили и сторонники Токаева, но эта версия еще нуждается в расследовании, напоминают эксперты.) В результате повторяется недавний белорусский сценарий: «стареющий» постсоветский режим (только в данном случае не лукашенковский, а назарбаевский) для своего дальнейшего выживания нуждается в лояльных силовиках, способных беспощадно подавлять недовольство населения. Но для обеспечения лояльности силовиков тоже требуется демонстрация силы и уверенности, поэтому фактически приходится жертвовать суверенитетом, обращаясь за военной поддержкой к сильному соседу Путину и становясь его «заложником».
«Фактически Токаев подорвал собственную легитимность в глазах и народа, и элит, - полагает Дженифер Муртазашвилли. – И может быть его век, как руководителя страны, теперь будет не долог, если только не появится внешняя третья сторона, которая продолжит его защищать. Но у такой третьей стороны – России - должна быть своя причина для его поддержки, а не кого-то другого. Посмотрите на его биографию: он приходил, как технократ, ориентированный на реформы. Но эта основа теперь испарилась».
Другие эксперты поддержали эту мысль: инвестиционная привлекательность Казахстана резко снизилась, и имиджу страны, как «стабильной автократии с человеческим лицом» нанесен сильнейший ущерб.
«Это была более либеральная авторитарная модель, и именно поэтому инвесторы вложили в Казахстан более 300 миллиардов долларов, - напоминает Ариэль Коэн, эксперт Евразийского центра Атлантического совета (Ariel Cohen, senior fellow at the Atlantic Council’s Eurasia Center). - США по-прежнему являются инвестором номер один в секторах нефти, газа и полезных ископаемых. Поэтому восстановление политического имиджа открытости будет задачей номер один для Токаева или его преемника».
«У Токаева недостает харизмы, - добавляет профессор Муртазашвилли. - Я не уверена, что у него теперь будет достаточно легитимность, чтобы удержать ситуацию». Но ещё больше беспокойства вызывают слова Токаева о том, что «он собирается стрелять на поражение и готов убить любого, кто встанет у него на пути», - говорит Дженифер Муртазашвилли. Еще три-четыре дня назад он употреблял слово «протестующие», отправлял в отставку правительство, был готов к диалогу с народом. Однако с момента ввода российских войск риторика резко изменилась: недовольные ростом цен превратились в террористов и экстремистов, ни о каком социальном диалоге речь больше не идет.
«Причина в расстановке сил во власти, в самой структуре режима – в Казахстане долгое время все решают силовики, - объясняет Уильям Кортни. - Токаев – карьерный дипломат, он прекрасный человек, но он у него нет реальной власти, он не в состоянии контролировать силовиков и спецслужбы. Запрос о вводе сил ОДКБ, возможно, был решением Назарбаева... Власти Казахстана могут сомневаться в лояльности собственных силовиков. Были сообщения о переходе служащих правоохранительных органов на западе Казахстана на сторону протестующих. Произошло то же, что случилось с Лукашенко в Беларуси, за помощью к России обратились, чтобы обеспечить верность собственных силовиков Токаеву... За чем мы действительно должны пристально следить, так это за концентрацией российских сил в северных областях Казахстана, где большая доля этнических русских. Националисты давно призывают присоединить эти регионы к России. У Кремля появляется отличный шанс разместить постоянно свои военные силы в этом регионе. И это еще одна причина для опасений многих казахстанцев после запроса о помощи России».
Путинские пропагандисты с телеканала «Россия сегодня» уже публично высказались о том, что условием помощи Токаеву должно быть предоставление русскому языку статуса государственного и отказ от перехода казахского языка на латинский алфавит.
«Токаев уже высказался против СМИ, которые «во всем виноваты», - продолжает Муртазашвилли. - Он обвинил правозащитников, гражданское общество, а затем свалил все это в одну кучу с исламским экстремизмом. Это так похоже на классическую советскую пьесу, верно?»
Голословные обвинения во «влиянии Запада» на протестующих традиционно прозвучали со стороны ряда российских политиков и пропагандистов и получили в США своё официальное опровержение.
«Основным интересом США в Казахстане является мирный возврат к стабильной, более открытой, более плюралистической общественной системе, - сказал Уильям Кортни, отвечая на вопрос «Голоса Америки». – Такая общественная система будет отражать интересы всего Казахстана в большей степени, чем автократическая. Второй важный пункт заключается в том, чтобы Россия не восприняла происходящие, как возможность для новых империалистических авантюр. Кремлю следует перестать видеть в происходящем в Украине, Беларуси или Казахстане доступную возможность применить силу, запугать, поставить под контроль: это ведет к мировой нестабильности».
Ариэль Коэн, эксперт Евразийского центра Атлантического совета (Ariel Cohen, senior fellow at the Atlantic Council’s Eurasia Center) предостерегает: «Сергей Миронов, глава партии “Справедливая Россия”, и другие высокопоставленные российские политики уже призвали к постоянному размещению российских войск в Казахстане. И если это произойдет, это изменит баланс сил в регионе».
Но изменение может оказаться весьма неоднозначным. Китай имеет серьезные позиции и планы в Казахстане. Это инвестор номер два (после США) в нефтегазовой и горнодобывающей отраслях.
«Пока Россия занималась обеспечением безопасности в регионе, - считает Дженифер Муртазашвилли, - Китай вкладывался в крупную промышленную инфраструктуру: и был рад, что за безопасность платит Москва, пока Пекин делает деньги. Это принесло странам Центральной Азии некоторую автономию относительно России: в последние несколько лет мы видели, что эти страны способны использовать российско-китайское соперничество в своих интересах. Таким образом, постоянное размещение российских военных в Казахстане или чрезмерно агрессивная интеграция в «русский мир» могут создать новую точку противоречий между Россией и Китаем».
«Отличительной чертой российско-китайского взаимодействия является непрозрачность, - добавляет Ариэль Коэн. - Все, что говорится - говорится за закрытыми дверями. Но мы видели, что Россия и Китай уже наступают друг другу на пятки в Африке. У России и Китая изначально был совсем разный подход и к Афганистану...»
Захочет ли Путин открыть еще один ящик Пандоры? Эксперты сходятся в том, что всё будет зависеть от того, насколько быстро и бескровно стабилизируется политическая ситуация в Казахстане.
