Этот фестиваль в свое время заметил и поддержал молодых Стивена Спилберга и Спайка Ли, Педро Альмодовара и Кристофера Нолана, и многих других нынешних грандов мирового кино.
В Нью-Йорке в среду 28 марта открывается очередной, 47-й ежегодный показ фильмов начинающих кинематографистов «Новые режиссеры/Новые фильмы» (ND/NF), организованный совместно Кинообществом Линкольн-центра (FSLC) и Музеем современного искусства (MoMA).
В программе будут показаны полнометражные и короткие фильмы из 29 стран, как игровые, так и документальные. Десять из них – североамериканские премьеры. 13 фильмов поставлены режиссерами-женщинами. 14 фильмов – дебюты их постановщиков.
В числе самых ожидаемых лент – картина российского режиссера-дебютанта Кантемира Балагова «Теснота» (Closeness). Мировая премьера ее прошла в прошлом году на Каннском кинфестивале в программе «Особый взгляд», где она удостоилась премии ФИПРЕССИ.
Фильм показывался на многих мировых кинофестивалях, включая престижный смотр в Теллурайде (США). Некоторые российские кинокритики считают «Тесноту» 26-летнего кабардинца Балагова, ученика Александра Сокурова, главным открытием прошлого года.
Нальчик, 1998 год. Молодая еврейская пара готовится к свадьбе, но их похищают преступники с целью выкупа. Родители лихорадочно ищут деньги. А у главной героини Иланы, брат которой похищен, еще одна беда: мать запрещает ей встречаться с парнем-кабардинцем...
Как сообщили организаторы смотра в Нью-Йорке, который продлится до 8 апреля, Кантемир Балагов был приглашен на фестиваль. Но как сообщил режиссер корреспонденту Русской службы «Голоса Америки», он, к сожалению, не может приехать, так как плотно занят работой над своим новым проектом.
Режиссер Кантемир Балагов по Скайпу из Москвы ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: После каннской премьеры «Тесноты» прошел почти год. Премьеры, призы, поездки, рецензии, отклики зрителей. Много всего произошло за этот отрезок времени. Вы себя ощущаете другим человеком?
Кантемир Балагов: Надеюсь, что нет. Надеюсь, что я остался тем же. Только приобрел новый опыт. Поначалу фестивальная суета и рутина мне нравились, но потом эта вся канитель приелась, и я стал отказываться от поездок. Нужно сконцентрироваться на работе. Мы только закончили сценарий нового фильма, и поэтому я не смог приехать в Нью-Йорк.
О.С.: Раз уж вы сами заговорили о новом проекте... Я где-то прочитал, что он о ленинградской блокаде, это так?
К.Б.: Да, это 1945 год, Ленинград после блокады.
О.С.: Это адаптация чьей-то книги?
К.Б.: Нет, это оригинальный сценарий. Мы вдохновлялись книгой Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо». Но получилась оригинальная история.
О.С.: Почему вас заинтересовала эта тема?
К.Б.: У нас фильм не о блокаде, а о двух женщинах, которые возвращаются в Ленинград, чтобы попытаться вернуться в мирное русло и жить, как они жили до войны. Город у нас взят фоном, главное – истории этих двух женщин.
О.С.: Вас тревожит необходимость доказывать, что успех вашего первого фильма не случаен? Мне в свое время об этом психологическом состоянии говорил Андрей Звягинцев, когда после успеха «Возвращения» переживал, удастся ли ему сделать на должном уровне, не снижая планку, вторую картину.
К.Б.: Да, есть переживания, опасения. Я говорил об этом с некоторыми людьми. Они назвали это синдромом второго фильма. Я пытаюсь как-то от этого абстрагироваться. Как будто не было «Тесноты», и я вновь снимаю свой дебют.
О.С.: Возвращаясь к «Тесноте» ... Неясно, все ли поймут в этой картине американцы. Северный Кавказ, Кабардино-Балкария, город Нальчик. Сложное переплетение межнациональных проблем. Наверное, правильное решение вы приняли в самом начале закадровым голосом представить себя, время и место действия. Эту информацию вы добавили к уже готовому фильму?
К.Б.: Да. Александр Николаевич (Сокуров) предложил эту идею, и я согласился. Мы показывали черновой монтаж отборщикам некоторых европейских фестивалей, и они выразили опасение, что зрители в их странах могут не понять, где и что происходит. Есть и драматургический, художественный момент. Автор напрямую обращается к зрителям, тем самым обозначая какой-то иной, более доверительный, личный тон рассказа.
О.С.: «Я не знаю, что стало потом с этими людьми». Это говорите вы как автор в самом конце. Вы действительно это не знаете?
К.Б.: Не вся история основана на реальных событиях. Киднеппинг еврейской молодой пары с целью получения выкупа, отношения в их семьях, все это соткано из личного опыта и исторических фактов. Это не документальное повествование. В какой-то момент герои берут тебя и ведут куда считают нужным. Автору нужно иметь смелость отступить и дать героям личное пространство.
О.С.: Жизнь еврейской общины Нальчика вам была знакома до фильма?
К.Б.: Да, у меня в подростковом возрасте были отношения с девушкой-еврейкой. Я бывал на разных семейных событиях, днях рождения, и что-то понял об устройстве еврейской семьи, о царящем в ней матриархате.
О.С.: Вы уверены, что это матриархат, а не патриархат?
К.Б.: Я сейчас говорю не про горских евреев, а про ашкенази, европейских евреев. В какой-то момент мать девушки запретила ей встречаться со мной, потому что мы «разных племен». Это же говорит Илане в фильме ее мать.
О.С.: В образе кабардинца Залима, бойфренда Иланы, вы свой опыт использовали?
К.Б.: Да, отчасти. Он что-то бубнит, как и я.
О.С.: У тесноты есть буквальный смысл, есть и более общий. Люди разных национальностей не могут ужиться на одной территории, им тесно, кто-то должен уехать. Как вы создавали образ тесноты?
К.Б.: Мы использовали киноформат 4:3, который акцентирует крупные планы, позволяет вглядываться в лица героев. Мы с оператором делали «пре-шут», подготовительную съемку, и еще на этом этапе стремились передать психологическое состояние тесноты.
О.С.: И что, все так и в жизни пессимистично? В Нальчике не осталось евреев?
К.Б.: Многие уехали – кто в Израиль, кто в Америку, кто в центральную часть России. Евреев осталась совсем немного. Но и кабардинцы, и русские уезжают. Нет уверенности в будущем, нет почвы под ногами.
О.С.: А почему людям там неуютно живется?
К.Б.: На Северном Кавказе рулит иерархия, каждый тянет своего. Если ты не входишь в какой-то семейный клан, жить очень тяжело. И творчеством заниматься трудно. Все ключевые посты заняты людьми в возрасте, которые смотрят только в прошлое, оберегают традиции и не хотят ничего нового. Отсюда стагнация.
О.С.: Вам лично повезло с ментором. Александр Сокуров открыл в Нальчике, в Кабардино-Балкарском государственном университете (КБГУ) творческую мастерскую, где вы учились.
К.Б.: До сих пор люди удивляются, что он приехал в Нальчик преподавать. Здесь вообще нет никакого кинематографа. Я Александру Николаевичу очень благодарен за все, как и ректору КБГУ Барасби Карамурзову.
О.С.: Ваш фильм очень реалистичен. А в эпизоде зверского убийства чеченскими боевиками пленных русских солдат в Дагестане даже, я бы сказал, слишком реалистичен – до шока. Ведь вы используете так называемый snuff, то есть съемки реального убийства. Я знаю, что на этом эпизоде некоторые зрители выходят из зала. У вас были сомнения, надо ли это показывать?
К.Б.: Я сам смотрел эту видеозапись еще подростком, она ходила по школе. Нам было по 13-14 лет, и мы вместе с ребятами смотрели эту кассету несколько раз. Размышляли, спорили о смерти, убийстве. Мне хотелось передать настроение времени, когда атмосфера на Северном Кавказе ужесточилась, и люди в Нальчике боялись, что чеченская война перебросится и к нам. Кроме того, для меня художественный мир и документальный мир это две параллельные реальности, и мне было интересно столкнуть их вместе.
О.С.: В титрах вы благодарите своего отца, Артура Балагова. За что?
К.Б.: За то, что он мне рассказал историю похищения еврейской пары. Конечно, мы многое изменили в ней.
О.С.: Актеры запоминаются. Особенно хороша Дарья Жовнер в роли Иланы. По каким критериям вы делали кастинг?
К.Б.: Мы в основном придерживались принципа идентичности. Евреев играют евреи, кабардинцев – кабардинцы. Ну, процентов на 90 этот принцип удалось соблюсти. Дарья, безусловно, талантливая актриса, и еще ее любит камера, она очень киногенична. Надеюсь, у нее большое будущее.
О.С.: Как восприняли фильм на Северном Кавказе?
К.Б.: Пятьдесят на пятьдесят. Были горячие дискуссии. Я ожидал, что негативной реакции будет больше.
О.С.: Вы в прошлом году впервые побывали в Америке. Ваши впечатления?
К.Б.: Я воспитан на американской культуре – кинематографе, музыке. Раньше даже мечтал жить в Америке. Очень любил смотреть спорт – матчи НХЛ, НБА. Сейчас времени на это меньше.
О.С.: Пишут, что вы увлекаетесь видеоиграми.
К.Б.: Да, играю иногда поздно вечером. Если не давать расслабляться голове, через неделю сгорю.
О.С.: И какая любимая игра?
К.Б. «Overwatch» («Дозор» - компьютерная игра в жанре шутер от первого лица, разработанная компанией Blizzard Entertainment. – О.С.). Это такая увлекательная «пострелушка».
