Борьба международного сообщества с террористическим «Исламским государством» нарастает. «ИГИЛ потерял сорок процентов своей территории в Ираке и двадцать процентов – в Сирии», – констатирует профессор истории ислама из Массачусетского университета (Дартмут) Брайан Глин Уильямс ((Brian Glyn Williams).
«Если в 2014 году численность формирований ИГИЛ насчитывала, по западным данным, 30-35 тысяч человек (а по некоторым оценкам – доходила до 50 тысяч), то сегодня в боевых операциях участвует около пяти тысяч боевиков», – отмечает российский политолог Владимир Ахмедов. Правда, – с немаловажной оговоркой: речь идет лишь о тех, кто реально воюет.
Эта оговорка существенна для понимания явления. «Существует огромное различие между двумя главными джихадистскими организациями – «Исламским государством» и «Аль-Кайдой», – подчеркивает Уильямс. «ИГИЛ, – уточняет он, – намного эффективнее в привлечении джихадистов через Интернет, чем «Аль-Кайда», вследствие чего последняя выглядит отсталой и остается, что называется, в тени. Новое поколение экстремистов рассматривает безграничный экспансионизм ИГИЛ как современный путь к созданию «халифата».
Отличительная черта пропагандистов ИГИЛ – особое внимание к работе в социальных сетях. «Этот формат, – констатирует Ахмедов, – позволяет, что называется, «вычислить» человека, склонного к восприятию такого рода идей, а затем выйти на него».
«Халифат» и его ячейки
Таковы технические средства. А идеи? Впрочем, российский политолог в данном случае предпочитает говорить об «идеологической витрине». Имея в виду рекламируемую джихадистами 21-го века идею халифата, не признающего национальных границ и, стало быть, несовместимого с национальными государствами.
Хотя, как убежден Ахмедов, сегодня идея халифата нереализуема, она служит притягательной для многих приманкой, позволяющей «Исламскому государству» вербовать новых сторонников, т.е., в сущности, агитировать за некий «третий путь» – отличный как от западной демократии, так и внешне непохожий на существующие авторитарные системы. «Разумеется, – уточняет аналитик, – на самом деле ничего нового здесь нет, но привлекать новых людей эта идеология помогает».
Результат налицо: как подчеркивает Брайан Уильямс, джихадисты всего мира впервые обзавелись собственным государством, напрямую управляемым в соответствии с законами шариата. Правда, уточняет он, только на территории Ливии существует вилайет (провинция) «Исламского государства», прямо подчиняющийся центру (напомним, что де факто столицей самопровозглашенного «халифата» является сирийский город Ракка). Однако другие вилайеты, пусть не управляемые непосредственно оттуда, но все же принесшие «халифату» клятву верности (bayat), есть и на Синае, и в Нигерии, и в Афганистане, и на Северном Кавказе.
Вилайеты провозглашаются лишь там, где боевики ИГИЛ контролируют ту или иную территорию, уточняет Владимир Ахмедов. В других случаях «халифат» действует иначе – по типу тайных обществ, как в прошлом – ассасины. Действуют небольшие группы, члены которых знают об организации лишь то, что им положено, зачастую не ведая, кто именно ими руководит. Кто же руководит террористическим «халифатом»?
Отставники и «потерянная молодежь»
«Костяк этой интернациональной организации составляют иракские военные, – рассказывает Ахмедов. – Вторгшись в 2003 году в Ирак, американцы распустили партию БААС и саддамовские спецслужбы. Они-то и пошли в исламистское сопротивление – которое потом вылилось в «Исламское государство»: сначала – Ирака, а затем – Ирака и Леванта».
Многие из них учились и, в частности, получали высшее военное образование в Советском Союзе, напоминает Бабур Маликов, в прошлом председатель Верховного суда Узбекистана, министр юстиции, первый посол Республики Узбекистан в США, в 1993 году попросивший о предоставлении ему политического убежища в Соединенных Штатах. «Они были социалистами, баасистами, – продолжает Маликов, – и были против вмешательства религии в дела государства. И вдруг они все в одночасье стали фундаменталистами, притом – экстремистского направления: салафитами».
Владимир Ахмедов вносит в эту картину немаловажное уточнение. Многие из этих офицеров, сегодня ставшие полевыми командирами ИГИЛ, при Саддаме были на подозрении из-за своих исламистских взглядов. Любопытно, подчеркивает Ахмедов, и то, что сегодня многие из вчерашних баасистов считают лидера «Исламского государства» Аль-Багдади реинкарнацией Саддама Хуссейна.
Так или иначе, бывшие баасисты, ставшие на путь реванша, вознамерились объединить своих потенциальных сторонников на религиозной основе, обеспечивающей, по словам Маликова, «жесточайший внутренний контроль», исключающий возможность отступления. Что и принесло результат – в том числе далеко за пределами арабского мира. И в частности – на постсоветском пространстве.
Исламистская демагогия, констатирует бывший посол Узбекистана в США, позволила вчерашним арабским социалистам «привлечь на свою сторону ту молодежь, которая считает себя потерянной». «Это, – подчеркивает он, – в первую очередь ребята, которые не имеют образования, не имеют работы, живут впроголодь. Прежде всего – в тех республиках, где установлена жесточайшая диктатура личности».
«Многие попали в эту среду (ИГИЛ) с Кавказа», – продолжает Маликов (по оценкам Владимира Ахмедова, в составе ИГИЛ – от 2 до 4 тысяч боевиков, прибывших из северокавказских республик РФ; впрочем, отмечает политолог, даже в рамках ИГИЛ они держатся автономно).
Причем, как подчеркивает бывший посол Узбекистана в США, в рядах ИГИЛ пришельцы из Чечни и Дагестана оказываются по идеологическим мотивам: ваххабизм многим из них знаком не понаслышке. Иное дело выходцы из центрально-азиатских республик, по словам Маликова, не слишком разбирающиеся в различиях между мусульманскими течениями.
«У обыкновенного узбекского паренька нет с ИГИЛ ничего общего – ни общего языка, ни знания культуры, – убежден бывший дипломат. – Да, их объединяет религия, но и тут – различные течения: в Узбекистане – ханафиты, а там (в ИГИЛ) – салафиты» .
Что же помогает эмиссарам «Исламского государства» вербовать боевиков из Центральной Азии? «Эти ребята попросту одурманены видом денег, – поясняет Маликов. – Посмотрите на состав гастарбайтеров в России: там представлены в основном Таджикистан и Узбекистан, где самый низкий (в постсоветской Центральной Азии) жизненный уровень. И это еще усугубляется произволом властей».
И люди уезжают – зарабатывать. «Есть, – продолжает собеседник «Голоса Америки», – девушки, отправляющиеся заниматься проституцией в Юго-Восточную Азию, ОАЭ, Катар. А кое-кто едет зарабатывать, вступив в ряды ИГИЛ. Находятся эмиссары, которые к ним подходят и говорят: «Ребята, хотите заработать хорошо? Вы же знаете, мы из арабских стран. У нас огромное количество денег. Вы будете зарабатывать очень хорошие деньги. И к тому времени, когда вы заработаете хорошие деньги, мы вместе с вами вернемся к вам, в вашу страну и установим там то, за что вы тут воевали. Установим наши порядки». И ребята, совершенно неподготовленные, соглашаются, фактически подписывая себе смертный приговор».
О возвращении на родину мечтать не приходится. «Не думаю, что эти ребята могут покинуть ряды ИГИЛ, – поясняет Маликов, – в любом случае они будут уничтожены самими ИГИЛовцами. Даже если даже они прорвутся и вернутся на родину, то, я уверен, на пограничном контроле они будут немедленно задержаны. К тому же, нельзя забывать, что в Узбекистане идет беспощадная борьба с проявлениями активности в религии (не только с экстремизмом, но с любой религиозной активностью). И, видимо, им обещают только один вариант: вернуться на родину, что называется, со щитом, на белом коне – и построить там исламское государство».
Глобальный сценарий
Тут-то и приходит время вновь вспомнить о другой стороне феномена ИГИЛ – о профессиональном военном руководстве. Достаточно прагматичном, подчеркивает Владимир Ахмедов. И, по словам аналитика, вполне отдающем себе отчет в том, что если удастся выйти на путь мирного урегулирования в Сирии и достичь политического консенсуса в Ираке, то шансов на политическое выживание в этих странах у «Исламского государства» не останется – не в последнюю очередь потому, что население уже знакомо с практикой ИГИЛ. В этих условиях вербовка новых кадров и, что не менее существенно, переход на новые территории приобретают для главарей «халифата» первостепенное значение.
Что предполагает и расширение пропагандистской деятельности. «Когда начался поток эмиграции (с Ближнего Востока и из Северной Африки) в Европу, – вспоминает Владимир Ахмедов, – правда, тогда он еще не достиг того масштаба, который он приобрел в последние месяцы, – я уже не исключал возможности того, что в числе мигрантов могут оказаться бойцы ИГИЛ. И вот – сначала Париж, а затем Брюссель. Два страшных напоминания о цели ИГИЛ: показать, что он действует в глобальном масштабе».
