Юлия Савченко: Господин посол, большое спасибо за то, что вы согласились с нами поговорить в такое важное и неспокойное время! Мы узнали о решении по делу Пола Уилана в понедельник. Вы принимали активное участие в судьбе Уилана. Расскажите об вашей оценке этого процесса?
Джон Салливан: Как вы справедливо заметили, Юлия, я занимался этим делом даже до того, как стал послом в России. К концу 2018 года, когда Пола арестовали, я занимал должность заместителя госсекретаря.
В январе этого года я приехал в Москву и занялся делом Пола, которое стало для меня одними из приоритетных вопросов. Отношение к Полу в тюрьме было очень плохим и методы были экстремальными. Только совсем недавно, после шестнадцати месяцев заключения, он смог поговорить по телефону со своими родственниками. Это очень негуманно по отношению к человеку, который находится в тюрьме, в другой стране и изолирован от всего.
У Пола есть серьезные медицинские проблемы, которые тоже игнорировались, пока несколько недель тому назад не возникла неотложная ситуация. К счастью, ему была предоставлена срочная медицинская помощь.
Я занимался вопросами состояния здоровья Пола и лечения, которое было ему предоставлено. И вот сейчас по его делу проводят закрытый судебный процесс. Я приходил в суд, хотел присутствовать на слушаниях, но меня не пустили. Нам было сложно убедить российское правительство относиться к Полу справедливо и обеспечить ему справедливый судебный процесс, и этого не произошло. И лечить его как полагается, и относиться к нему как к каждому человеку, который имеет на это право. Например, разрешать ему звонить своим пожилым родителям.
Поэтому, да, этот вопрос для меня, как для посла Соединенных Штатов в России, является очень важным.
ЮС: Господин посол, я знаю, что в апреле вам не разрешили присутствовать на судебном заседании из-за ситуации с коронавирусом и, как вы сказали, Полу недавно сделали операцию. Вам удалось с ним поговорить? Знаете ли вы как он себя сейчас чувствует? Вам с ним сейчас легче встречаться, чем раньше?
ДС: Я и мои коллеги смогли поговорить с Полом на следующий день после операции. Мы знаем, что после нее его сразу вернули в тюрьму, но нам удалось с ним поговорить. Учитывая то, что после серьезной операции он снова очутился в тюрьме, можно сказать, что он был в неплохом расположении духа. Пол очень сильный и целеустремленный человек.
Мы также поговорили с его родителями и очень рады тому, что в течение последнего месяца Полу разрешили пообщаться с родственниками. Однако, лично увидеть его мне не удалось. В последний раз я его видел в начале марта, на предыдущем судебном заседании, когда мне разрешили прямо зале суда коротко с ним поговорить во время перерыва.
ЮС: Господин посол, когда вы узнали о том, что на прошлом судебном заседании генеральный прокурор запросил 18 лет лишения свободы для Пола, какой была ваша реакция?
ДС: Шок и разочарование. Вообще, каждый день, который Пол проводит в тюрьме идет вразрез с правосудием. Он уже полтора года в заключении, а мы так и не увидели никаких убедительных доказательств, что Пол совершил преступление. Поэтому, 18 лет заключения?
Я назвал этот судебный процесс насмешкой над правосудием. Это, ведь, закрытый судебный процесс, на котором представляют секретные доказательства. Если на основании этих доказательств его признают виновным и приговорят даже еще к одному дню заключения, это уже будет насмешкой над правосудием. Хотя, мы надеемся, что этого все-таки не произойдет. 18 лет – это абсурд!
ЮС: Господин посол, вы продолжаете запрашивать дополнительные доказательства по этому делу? Любые доказательства? Мы знаем, что само дело было квалифицировано как «секретное» и поэтому никакие доказательства не разглашаются. Вы продолжаете их требовать?
ДС: Конечно! Мы хотим, чтобы все люди, не только американские граждане, но все, включая российских граждан, которых судят в США, получали право на отрытый судебный процесс, могли сами выбирать адвоката, и право на справедливый судебный процесс с соблюдениям всех процессуальных норм. Именно этого мы просим для Пола, но ему этого не предоставили.
ЮС: Интересы Пола представляют российские адвокаты. Насколько это справедливо и как это влияет на исход дела?
ДС: Как вам известно, Полу Уилану не разрешили самому выбрать себе адвоката. Кроме того, время, отведенное на встречи с адвокатом, строго ограничено и его недостаточно. Пол не знаком с доказательствами против него и не мог прокомментировать эти факты или помочь адвокатам в том, как представлять его интересы в суде.
Я сам по образованию юрист и знаю, что не мог бы компетентно представлять интересы своего клиента, если бы мне не дали возможность поработать с клиентом и детально обсудить все факты, которые должны быть предоставлены обвиняемому заранее. В таких условиях я бы не смог представлять интересы клиента в суде и донести необходимые доводы либо до судьи, либо до присяжных. В зависимости от того, кто бы слушал дело и решал судьбу моего клиента. Полу в таком праве было отказано.
Мои визави из российского правительства, с которыми я взаимодействую, обсуждали со мной дела некоторых российских граждан, которые сидят в тюрьме в Америке. Я должен был им сказать, что этих людей приговорили к определенным срокам после открытого судебного процесса и согласно процессуальным нормам, которые гарантирует Конституция США.
Пола здесь лишили всех этих прав во время судебного процесса. Именно это является основанием для тех заявлений, которые я делаю в течение уже нескольких месяцев. Это настоящий фарс и насмешка над правосудием. Тайный судебный процесс и тайные доказательства.
Если люди, которые занимались делом Пола, могли так вести себя с ним, значит они смогут так поступить с любым человеком. С любым американцем и, если уж на то пошло, с любым россиянином.
ЮС: Господин посол, вы упомянули переговоры по этому вопросу с некоторыми представителями российской власти. Считаете ли вы, что исход этого дела зависит от текущего состояния российско-американских отношений? Мы знаем, что существует некоторое напряжение. Является ли данный судебный процесс следствием этого напряжения?
ДС: Я не хотел бы гадать о том, какие мотивы были у людей, задержавших и судивших Пола. Однако хотел бы сказать, что, во-первых, этот процесс создает дополнительные препятствия для улучшения отношений между США и Россией. В частности, само отношение к Полу. Тем не менее, эта ситуация не остановила ни меня, ни других представителей нашего правительства и мы продолжаем обсуждать все важные вопросы, которые мы должны обсуждать с нашими коллегами из российского правительства. Дело Пола – это один из таких вопросов, но есть множество других тем, с которыми, я уверен, вы хорошо знакомы.
Моя задача заключается в том, чтобы от имени правительства США и от имени нашего президента сделать все возможное, чтобы улучшить отношения между Соединенными Штатами и Россией.
Отношения между нашими странами сложные. У нас много серьезных разногласий с российским правительством по целому ряду вопросов. Дело Пола – это один из них. И я, и госсекретарь Помпео, и другие мои коллеги ведем переговоры с представителями российского МИДа по делу Пола в защиту его интересов. Мы четко излагаем нашу позицию и будем продолжать это делать, но это дело не будет препятствовать обсуждению других вопросов, которые мы тоже должны обсуждать с российским правительством.
Например, коронавирус. Совсем недавно прибыла еще одна партия аппаратов для вентиляции легких из США в Россию. Для меня было большой честью встречать самолет американских ВВС в Москве, который привез эти аппараты. Мы приняли эту аппаратуру и передали российской больнице. Это поможет спасти жизни здесь, в Москве. Это очень важно для Соединенных Штатов и для американского народа.
Наши отношения с Россией гораздо шире межправительственного уровня. Дружба между народами России и Америки длится веками, и она будет продолжаться.
Я надеюсь, что мы сможем добиться освобождения Пола и будем продолжать концентрироваться на тех вопросах, которые важны для улучшения наших отношений.
ЮС: Господин посол, вы упомянули успешные примеры. Безусловно, поставка аппаратов для искусственной вентиляции легких – это очень важный шаг. Вы лично присутствовали, когда они прибыли. Как был воспринят этот жест?
ДС: Очень хорошо! И Соединенные Штаты, и Россия восприняли поставки медицинского оборудования очень хорошо. Я говорю как о медицинском оборудовании, которое Россия отправила в марте в Нью Йорк, так о и двух партиях аппаратов для искусственной вентиляции легких, прибывших в Россию из США.
Из бесед с представителями российского МИДа я знаю, насколько российское правительство было довольно и благодарно. Это не просто жест, не символ дружбы, а настоящая практическая помощь, которая спасает жизни людей в России. И это самое главное.
ЮС: Господин посол, наверное, это будет мой последний вопрос. Как бы вы охарактеризовали настоящее состояние отношений между нашими странами? Можно ли их назвать ограниченным сотрудничеством, которое может развиться в нечто большее? Какие у вас ожидания?
ДС: Я уже говорил, что сейчас отношения между правительствами США и России достигли самой низшей точки со времен «холодной войны». Очень много разногласий и по двухсторонним вопросам, и относительно действий России в Восточной Украине, в Крыму, в Сирии, в Ливии, и в Венесуэле. С этими вопросами вы хорошо знакомы.
Но факт остается фактом: если мы хотим, чтобы мир стал лучше и безопаснее, США и Россия должны взаимодействовать друг с другом. Этого хотят все. Мы не можем игнорировать друг друга. Мы должны вместе работать над тем, чтобы лучше понимать позиции друг друга. Надо сотрудничать в тех областях, где это возможно. COVID-19 всего лишь один пример.
Я знаю, что в конце этого месяца в Вене мой коллега Маршалл Биллингсли будет встречаться с заместителем министра иностранных дел России господином Рябковым для обсуждения вопросов ограничения вооружений.
Существует множество необыкновенно важных вопросов, которые мы должны продолжать обсуждать с российским правительством и стараться сделать все возможное чтобы улучшить отношения между нашими странами, которые, как я уже говорил, достигли довольно низкого уровня в последнее время.
ЮС: Господин посол, как вы себя ощущаете в качестве посла в России в такие времена, как сейчас?
ДС: Как бы непросто это было, мне очень нравится моя работа! Я люблю Россию и российский народ! Меня здесь замечательно принимают! Несмотря на ограничения, связанные с COVID-19, я восхищен как самим приемом, так и уровнем специалистов в российском правительстве, с которыми я взаимодействую. И, конечно, тем, о чем я знал и раньше – это теплом и гостеприимством народа России. Я очень рад возможности здесь находиться!
ЮС: Господин посол, огромное спасибо за эту беседу!
