Связана ли популярность видеоигр-«стрелялок» с реальной массовой стрельбой, которая стала подлинным бедствием Америки? Президент Трамп и некоторые республиканцы говорят об опасностях, связанных с обилием насилия в видеоиграх, очень популярных среди тинейджеров.
«Мы должны остановить прославление насилия в нашем обществе, – заявил президент Трамп. – Это касается в том числе кровавых видеоигр, которые теперь стали обыденностью. Сегодня трудным подросткам ничего не стоит окружить себя культурой, которая восхваляет насилие».
О связи жестокого насилия в видеоиграх со случаями массовой стрельбы заявил лидер республиканского меньшинства в Палате представителей Кевин Маккарти, который призвал федеральное правительство «сделать что-нибудь в отношении индустрии видеоигр».
Как отмечает «Нью-Йорк таймс», эта риторика вовсе не новость. И раньше, в частности, в 90-е годы, политики время от времени обрушивали обвинения на популярные «стрелялки» типа Wolfenstein 3D и Doom, которые искусно вовлекают игрока в борьбу с виртуальными злодеями. Так, эти и другие видеоигры обвиняли в том, что под их воздействием юные преступники учинили бойню в школе Колумбайн в 1999 году.
Действительно, некоторые молодые преступники, в особенности юноши, устраивающие массовую стрельбу, играли в жестокие видеоигры, заметил в интервью «Нью-Йорк таймс» Джеймс Айвори (James Ivory), профессор Политехнического университета Вирджинии (Virginia Tech).
«Это очень похоже на утверждение, что правонарушитель носит ботинки, – заметил профессор Айвори. – Да, так и есть, но то же самое можно сказать и о всех остальных его сверстниках».
Главная сфера профессиональных интересов профессора Айвори – масс медиа, индустрия развлечений и видеоигры, воздействие новых средств коммуникаций на общественное сознание и психологию людей. Он автор многих статей, научных сборников, исследований и докладов, в частности, на тему «медиа и насилие».
Профессор Джеймс Айвори по телефону ответил на вопросы Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Начну с насущного вопроса. Почему политики в определенные моменты начинают обвинять видеоигры и киноиндустрию в провоцировании насилия в обществе?
Джеймс Айвори: Пара причин. Во-первых, многие люди с этим утверждением как бы интуитивно соглашаются. Они смотрят на экран, на котором льется кровь, они видят, как игрок с пультом в руках увлечен убийством виртуальных соперников, и им кажется, что эта связь очевидна и наглядна. Во-вторых, это способ уйти от обсуждения других причин насилия. Это политические вопросы, касающиеся регулирования продажи огнестрельного оружия, ассигнования дополнительных средств на предотвращение актов насилия, что может быть сопряжено с немалыми трудностями. А тут достаточно пальцем ткнуть в «виновника», если не хочешь говорить о чем-то другом.
О.С.: Поделюсь детским воспоминанием. Тогда, в 60-е годы, в Советском Союзе была невероятно популярна серия французских боевиков про злодея Фантомаса. И я помню, как возбужденные увиденным дети, выйдя из кинотеатра, сразу же начинали играть «в Фантомаса». Связь между увиденным и реакцией юных зрителей на увиденное была очевидна. Разве такие связи не прослеживаются, когда мы говорим о жестоких видеоиграх?
Д.А.: Да, вы верно подметили, что люди очень склонны к подражанию. И то, что вы рассказали, хорошая тому иллюстрация. И дети, и взрослые очень часто подражают героям фильмов и телесериалов. Но если мы говорим об убийствах и других тяжких преступлениях с применением насилия, то подражание так далеко не заходит. Видимо, отдельные случаи бывают, когда имитация увиденного приводит к серьезным криминальным последствиям. Но статистика, полученная в результате научных исследований, не подтверждает связи между видеоиграми и, вообще, отражением насилия в масс медиа, и серьезной преступностью. Если брать другие страны, то широкая популярность видеоигр там сочетается с очень низким уровнем тяжких преступлений. Хорошим примером служит Япония. И, наоборот, в странах, где практически нет видеоигр и доступ к графическому описанию насилия в медиа сведен до минимума, нередко наблюдается высокий уровень серьезной преступности. Проводятся исследования на более общем уровне, скажем, как влияют видеоигры на степень агрессивности человека. В научном сообществе нет единого мнения относительно того, существует ли корреляция между увлеченностью видеоиграми и уровнем агрессивности игрока. Но нет практически никаких подтверждений влияния насилия в кино и видеоиграх на реальную преступность в стране.
О.С.: А есть ли принципиальная разница в восприятии насилия в фильмах, в том числе и на ТВ, и в видеоиграх?
Д.А.: Исследователей очень интересует то, что в видеоиграх ты сам участвуешь в действии и, как игрок, должен симулировать насилие и хотя бы отчасти идентифицировать себя как источник этого насилия. Впрочем, вопрос о степени идентификации игрока с персонажем видеоигр еще недостаточно изучен, чтобы делать какие-либо выводы. То есть, играя, допустим, в Super Mario Bros., игрок вовсе не обязательно идентифицирует себя с Марио. В то же время ты можешь идентифицировать себя с героем любимого фильма или любимой книги. Кроме того, есть разница в объеме времени, которое тратится на просмотр фильма и видеоигру. Понравившийся фильм можно посмотреть ну три, ну пять раз, а на любимую видеоигру люди тратят сотни часов.
О.С. Можете ли вы назвать реальные причины роста массовых убийств в США?
Д.А.: Бедность. Насилие над детьми. Наркомания. Для молодых людей в этой ситуации очень реальна перспектива оказаться в тюрьме. Что толкает молодых людей на преступления, такие, как массовые убийства в Эль-Пасо и Дейтоне? Ксенофобия? Ощущение одиночества и невостребованности? Мы многого пока не понимаем. И еще: не надо забывать, что за последние 20-30 лет число убийств и других серьезных преступлений в США уменьшилось. Жизнь в целом в Америке стала безопасней. В это трудно поверить, потому что масс медиа говорят почти только о криминале.
О.С.: Правомерно ли разделять «хорошее» и «плохое» насилие? Я имею в виду фильмы, где благородная цель призвана оправдать показ жестокостей и насилия, скажем, в таких фильмах, как «Спасти рядового Райана» или «Бесславные ублюдки».
Д.А.: Некоторые в киноиндустрии относятся к насилию как к витамину, полагая, что разумная доза насилия никогда не помешает. В Голливуде насилие нередко прославляется и формализуется. Но есть и примеры, вроде тех, что вы привели, где без показа откровенного насилия не показать всю правду войны, правду критических моментов истории. Нужно различать разные типы экранного насилия, а то некоторые исследователи относятся к нему как к радиации, которая одинаково действует на всех.
О.С.: Какие аспекты этой проблематики вас интересуют больше других?
Д.А.: Я изучаю воздействие видеигр уже почти двадцать лет. Начинал этим интересоваться еще будучи студентом. Раньше я больше занимался проблемой насилия, но, поскольку наука не подтвердила связь между видеоиграми и насилием, о чем мы уже говорили, я со своей исследовательской группой переключился на другие вещи. Скажем, мы сейчас изучаем, как видеоигры отражаются на взаимоотношениях игроков, на их восприятии друг друга.
