МОСКВА – Местонахождение российского гражданского активиста Ильдара Дадина, осужденного в декабре 2015 на 3 года заключения за осуществление права на мирный протест, уже месяц неизвестно его ближайшим родственникам. Об этом впервые написала 28 декабря прошлого года в социальных сетях его жена Анастасия Зотова, а уже после наступления Нового года на эту запись отреагировали многие правозащитники, писатели и журналисты России.
Ильдар Дадин, который признан международной правозащитной организацией Amnesty International узником совести, в ноябре 2016 года пожаловался на пытки в колонии№ 7 в Карелии, где он отбывал срок заключения. Российская федеральная служба исполнения наказаний – ФСИН Министерства юстиции России – отрицала факты, о которых оппозиционер сообщил в письме жене, а позже объявила о переводе Ильдара Дадина в другое место заключения «из соображений безопасности».
Адвокат Дадина – юрист Фонда «Общественный вердикт» Николай Зборошенко – не обнаружил своего подзащитного в карельской колонии 5 декабря, и с тех пор место заключения пожаловавшегося на нечеловеческие условия содержания активиста не установлено.
2 января лидер движения «За права человека» Лев Пономарев и главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов направили руководству ФСИН России официальный запрос о том, в каком месте отбывания наказания находится Ильдар Дадин.
Одновременно в Твиттере начал набирать популярность хэштег #гдеИльдарДадин, а члены российского ПЕН-клуба подписали открытое письмо с аналогичным вопросом к российским властям. В документе, который подписали Лев Тимофеев, Людмила Улицкая, Виктор Шендерович, Сергей Пархоменко, Лев Рубинштейн, Александр Подрабинек и многие другие, говорится: «Мы, российские писатели, вынуждены снова обратить внимание общественности на судьбу политзаключенного Ильдара Дадина, подвергавшегося истязаниям в ИК №7 республики Карелия. После информации о том, что Дадин был этапирован с прежнего места заключения, о его судьбе ничего не известно вот уже в течение нескольких недель. Руководство УФСИН не отвечает на запросы его жены. Вопрос о месте нахождения Ильдара Дадина мы задаем сегодня руководству УФСИН. Где Ильдар Дадин? Что с ним происходит? У нас есть основания беспокоиться за его жизнь».
Лев Пономарев: Дадину могут мстить за его сообщения о пытках
В интервью корреспонденту Русской службы «Голоса Америки» правозащитник Лев Пономарев заявил: «Я официально обратился к директору ФСИН России Геннадию Корниенко с просьбой, чтобы он мне ответил, где находится Дадин. Надеюсь ли я на ответ? Не очень. Потому что я 30-го декабря разговаривал с его заместителем, и тот сказал, что у него информации нет никакой».
Лев Пономарев сообщил, что поначалу не беспокоился по поводу отсутствия информации о местонахождении Дадина: «Это обычно, что нам затягивают ответ. Мы знаем, что этап – это путешествие по зонам, где-то они останавливаются, потом дальше везут… Их же везут «попутным грузом», как говорится. Но некоторые зоны являются реально опасными – там людей избивают. Конечно, правильно сейчас общество отреагировало на эту ситуацию, потому что мало ли что может быть».
По мнению лидера российского движения «За права человека», тюремные власти могли наказать Ильдара Дадина и его родных долгим отсутствием информации о его местонахождении в назидание другим оппозиционерам: «Самое простое – предположить, что решили наглядно наказать. Ведь получилось, что Ильдар предал гласности все эти пытки. И это оказалось очень эффективно. Пыточных зон у нас в России достаточно много. Не все являются пыточными, несколько процентов, но это не одна, не две, а может быть два-три десятка. И там, действительно, существует многолетняя традиция избивать, пытать. Видимо, это необходимо нашей системе исполнения наказаний, чтобы зэки знали, что есть такие зоны, для того чтобы они были более покладистые, чтобы они не жаловались».
При этом Лев Пономарев обращает внимание на то, что у «Дела Дадина» уже есть международное измерение: «Европейский суд по правам человека потребовал от российского правительства, чтобы до 9 января правительство сообщило, что находится Дадин. Есть также резолюция Европарламента, где сказано о том, что пытки, которые он разоблачил, надо расследовать, и не только заявление самого Ильдара Дадина, но и всех тех, кто сидел вместе с ним в колонии, и кто жаловался на пытки. Правозащитники также использовали эту возможность, чтобы обратить внимание общества на пытки. У нас есть уже пара десятков сообщений о пытках, помимо Ильдара Дадина. Но Следственный комитет уже якобы провел доследственную проверку и отказался возбуждать уголовное дело. Поэтому вся борьба еще впереди».
Ольга Романова: пыточные условия на этапе – обычное дело в системе заключения в России
Исполнительный директор российской общественной организации «Русь сидящая», публицистка Ольга Романова рассказала корреспонденту Русской службы «Голоса Америки», что в практике российской службы исполнения наказаний долгая перевозка к месту заключения – «этап» – является обычным делом: «Совсем недавно мы наблюдали случай с абсолютно обыкновенными осужденными, которые содержались в Иваново, в Талицкой зоне 6. Она была расформирована по санитарно-гигиеническим нормам, там все было плохо, и 1,5 тысяч осужденных были раскиданы по близлежащим зонам. Так вот, этап с несколькими десятками заключенных ехал три месяца из Иванова в Брянск! Когда я с ними потом разговаривала, и мы попытались маршрут их расписать, то они ехали сначала через Ярославль, потом их отправили в Петербург, где они сидели месяц в «Крестах», в пересыльной камере, и так далее. Понять, почему это происходит, совершенно невозможно».
Ольга Романова говорит, что условия «этапа» сильно отличаются от тех, в которые попадает осужденный, прибыв к месту заключения: «Этап – это самая тяжелая веха в жизни осужденного. Потому что, представьте себе: зима (а сейчас во многих регионах 30 градусов ниже нуля), «столыпинские» вагоны, продуваемые, тесные, где в маленьких купе по шесть полок, и там не лежит по одному осужденному на койке, а по 3-4 человека, и в такое купе набивается по 18 человек. И вот в таком виде людей этапируют из точки А в точку Б совсем необязательно напрямую. Например, чтобы попасть из Москвы в Пермь, нужно проехать Самарскую пересыльную тюрьму, Казанскую пересыльную тюрьму, еще очень много всего. И на этих пересылках ты живешь в пересыльной камере, где не положены ни передачи, ни свидания, ни сведения о том, где ты. К сожалению, по закону это так».
Гражданская активистка утверждает, что именно действующий российский закон позволяет ФСИН не сообщать важнейших данных о заключенных их родственникам: «В законах черным по белому написаны несколько ужасных вещей, с этим ничего пока сделать нельзя, если мы эти законы не изменим, а лучше всего - если мы изменим всю ФСИН целиком, если не поставим на их место гражданских лиц. Пока же действующие законы позволяют ФСИН скрывать, куда и зачем они отправили осужденного. Не разрешается сообщать о направлении этапа ни адвокатам, ни родственникам. Более того, осужденный должен сам письменно написать на имя начальника, кому именно нужно сообщить о месте его пребывания. Если он этого не напишет по какой-то причине, никому ничего не сообщат».
Ольга Романова обращает внимание на то, что с Ильдаром Дадиным обращаются не так, как с теми, кого в России судили на процессах, имевших политическую подоплеку: «Болотников» (людей, осужденных за якобы участие в протестных выступлениях 6 мая 2012 года на Болотной площади в Москве – Д.Г.) всех очень быстро привезли в их зоны – буквально за день, за два, и они сидели близко – в Рязани, под Тулой. К ним было сразу проявлено повышенное общественное внимание, и к ним сразу же приехали их защитники, общественные защитники процесса и их адвокаты. С Ильдаром Дадиным ситуация совершенно другая. Несмотря на то, что он, безусловно, тоже политический заключенный, сидящий совершенно безвинно, к нему применена совершенно другая тактика. Его прячут. Прячут от нас, от адвокатов, от общественности».
«Конечно, здесь есть элементы мести. Его будут мотать долго по этапу хотя бы потому, чтобы показать свою силу и над нами, и над осужденными, показать, что мы с этим ничего не можем сделать, потому что «закон суров, но это закон». И еще из некоторого садизма, из-за того, что они злы на Дадина. Но когда попадаются такие заключенные, как Дадин, в эту систему, общество хотя бы немножко начинает смотреть, как это устроено, что там внутри происходит. Потому что так, как с Дадиным, который сейчас сидит и мучается на этапах, поступают, в общем-то, практически с каждым осужденным», – говорит Ольга Романова.
