«Миры России: Вторая мировая война и послевоенное урегулирование» (Russia's Worlds: The Second World War and the Postwar Settlement). Так называется серия дискуссий, завершившаяся в виртуальном формате в Институте Гарримана. Этот научный центр по изучению России, республик бывшего Советского Союза и стран Восточной Европы действует при Колумбийском университете в Нью-Йорке c 1946 года (до 1982 года под названием Русский Институт).
Завершающий вебинар из шести, составивших серию, был посвящен дискуссии двух экспертов по истории России 20-го века – профессоров Майкла Дэвид-Фокса (Michael David-Fox) из Джорджтаунского университета и Франсин Хирш (Francine Hirsch) из университета Висконсин-Мэдисон.
Их представил аспирант кафедры истории Института Гарримана Сэмюел Коггесхолл (Samuel Coggeshall). Другой аспирант этой кафедры Азат Билалутдинов (Azat Bilalutdinov) участвовал в дискуссии, координируя вопросы виртуальной аудитории.
Майкл Дэвид-Фокс – историк современной России и Советского Союза, профессор Джорджтаунского университета. Во время распада СССР стал одним из первых ученых-иностранцев, допущенных к ранее закрытым партийным архивам. Автор многих книг и научных исследований по истории России и Советского Союза. Его текущий проект – книга «Горнило власти: Смоленск под нацистами и в советское время» (Crucibles of Power: Smolensk Under Nazi and Soviet Rule). Его особенно интересуют моменты пересечений местных реалий с векторами большой истории. Как отмечает сам автор, новая книга коснется трех исторических нарративов: сталинизма, германской оккупации и Холокоста.
Франсин Хирш – профессор истории университета Висконсин-Мэдисон. За свою первую книгу «Империя народов: этнографические знания и формирование Советского Союза» (Empire of Nations: Ethnographic Knowledge and the Making of the Soviet Union) получила несколько профессиональных премий. Ее вторая книга «Советский суд в Нюрнберге: новая история международного военного трибунала после Второй мировой войны» (Soviet Judgment at Nuremberg: A New History of the International Military Tribunal After World War II), вышедшая из печати в 2020 году, основана на тысячах изученных автором документов из бывших советских архивов.
Текущий проект профессора Хирш рассматривает историю российско-американских отношений через призму экономики, культуры, науки и международной юриспруденции.
Линия судьбы
Профессор Майкл Дэвид-Фокс посвятил свое выступление двум очень разным людям, получившим известность в Смоленске и Смоленской области в годы Второй мировой войны.
Первый из них, Борис Меньшагин, во время немецкой оккупации служил бургомистром Смоленска. Профессор Дэвид-Фокс долго изучал архивные документы и, по его словам, убедился в неоднозначности фигуры Меньшагина. В довоенные годы тот служил делопроизводителем в Красной Армии, но был уволен за религиозные убеждения и посещения церкви. Меньшагин стал юристом, адвокатом, защищавшим подсудимых, в том числе, и на сталинских показательных процессах.
«О его юридическом профессионализме и личной смелости говорит тот факт, что в годы сталинского террора ему удалось добиться для своих подзащитных 11 оправдательных приговоров, - отметил Дэвид-Фокс. - Когда в Смоленск летом 1941 года пришла немецкая армия, Меньшагин стал коллаборационистом, возглавив городскую администрацию. Позднее, когда немцы стали отступать, он стал бургомистром Бобруйска».
По окончании войны Меньшагин добровольно сдался советским властям, и был осужден на 25 лет тюрьмы, которые отсидел полностью, причем более 20 лет в камере-одиночке. После освобождения он надиктовал свои воспоминания. Дэвид-Фокс продемонстрировал русское издание мемуаров Меньшагина, подготовленное к печати писателем и историком Павлом Поляном.
Дэвид-Фокс вписывает историю Меньшагина в контекст коллаборационизма как массового явления в годы войны. «Нужно отдавать себе отчет в том, что многие из переходивших на сторону оккупантов руководствовались антисоветскими, антисталинскими мотивами, - отметил он. – Они ошибочно полагали, что немцы согласятся на новую автономную государственность очищенной от сталинизма России. Но Гитлер, как известно, отметал все предложения на этот счет. И это был крупнейший стратегический просчет нацистов».
Почему же советские власти сохранили жизнь «изменнику родины»? По мнению Дэвид-Фокса, дело тут в том, что немецкие оккупационные власти возили Меньшагина на раскопки останков польских военнопленных, расстрелянных войсками НКВД в Катынском лесу. Заместитель смоленского бургомистра Борис Базилевский давал лживые показания по Катыни во время Нюрнбергского процесса в пользу сталинской версии, переложившей вину за чудовищное злодеяние НКВД в Катыни на немцев. Сталин и его подручные, судя по всему, оставили Меньшагина в живых «на всякий случай».
Полным контрастом судьбе Меньшагина выглядит судьба Федора Гнездилова, которому профессор Дэвид-Фокс посвятил часть своего выступления. Первый – сознательный коллаборационист, работавший на нацистов. Второй – глава крупного партизанского соединения на Смоленщине, прославившийся героическими боевыми действиями против врага и созданием огромного «партизанского края» в тылу у немцев.
Дэвид-Фокс характеризует Гнездилова как властного, жестокого и самоотверженного лидера, убежденного большевика, который еще в гражданскую войну сражался с белогвардейскими частями. До Второй мировой войны Гнездилов какое-то время работал на строительстве метрополитена и стал специалистом по эскалаторам. Это помогло ему в военное время, когда нужно было быстро ремонтировать поврежденные танки.
«В партизанском крае на Смоленщине Гнездилов установил чисто советские формы правления и создал соответствующие структуры, - отметил Дэвид-Фокс. – В этом микрокосме зримо проглядывал макрокосм советского образа жизни, так сказать, сталинизм без Сталина».
Особая тройка
Взяв слово, Франсин Хирш представила «словесные портреты» трех важных участников Нюрнбергского процесса от Советского Союза, о которых она подробно пишет в своей новой книге «Советский суд в Нюрнберге». Это Арон Трайнин, Всеволод Вишневский и Роман Руденко. «Каждый из них, - отметила профессор Хирш, - пришел к Нюрнбергу своим путем, но всех их сформировали сталинская идеология и сталинский террор».
Арон Трайнин получил европейское образование, стал видным правоведом, автором монографий по уголовному праву. Во время войны принимал участие в международном антифашистском движении, выдвинул концепцию «преступлений против мира». В Нюрнберге он был консультантом советского обвинения. До конца жизни преподавал право на юридическом факультете МГУ.
Маститый советский драматург и журналист Всеволод Вишневский был делегирован в Нюрнберг как корреспондент газеты «Правда». Кроме того, он вел радиорепортажи из Дворца правосудия. Как отметила Хирш, Вишневский также выполнял роль информатора, посылал в Москву секретные депеши, описывая жизнь в немецком городе. Он, в частности, негативно оценивал поведение некоторых членов советской делегации, одержимых шопингом на местном «черном рынке». Автора пьесы «Оптимистическая трагедия» и сценария фильма «Мы из Кронштадта» знала европейская культурная элита, прислушивалась к его словам. Профессор Хирш напомнила, что в конце 1940-х Вишневский впал в немилость, был отстранен от должности главного редактора журнала «Знамя» за публикацию стихов Анны Ахматовой и повести Эммануила Казакевича.
И, наконец, ключевая советская фигура на Нюрнбергском процессе, о которой рассказывается в новой книге Хирш, - главный обвинитель от СССР прокурор Роман Руденко. В отличие от Трайнина и Вишневского, Руденко, происходивший из простой казачьей семьи, не имел европейского опыта и эрудиции. Он не знал иностранных языков и чувствовал себя в Нюрнберге довольно скованно, вынужденный во всем полагаться на переводчиков. Во время показательных сталинских процессов 1930-х годов Руденко, входивший в состав «особой тройки» НКВД, получил большой опыт публичных выступлений. Опыт, конечно, своеобразный, ведь пафос и риторика преобладали над фактами и юридической логикой. В 1953-м году Руденко стал генеральным прокурором СССР и занимал этот пост до самой смерти в 1981 году.
«Что объединяет этих трех очень разных людей? – сказала Хирш. – В первую очередь, абсолютная лояльность власти и приверженность коммунистической идеологии. За это они были щедро вознаграждены».
