Парламентская Ассамблея ОБСЕ 2 июля на своем пленарном заседании приняла резолюцию «О международных усыновлениях». В ней, в частности, говорится о неприемлемости прерывания уже начавшегося процесса усыновления, о необходимости уважения интересов ребенка, при том, что каждая стран вправе определять свои правила усыновления. Резолюция была принята подавляющим большинством, несмотря на протесты российской делегации. Автор резолюции – сенатор Соединенных Штатов Роджер Уикер – дал эксклюзивное интервью Русской службе Голоса Америки.
Данила Гальперович: Что подвигло вас на разработку резолюции по международным усыновлениям, которая была принята Парламентской ассамблеей ОБСЕ 2 июля?
Роджер Уикер: Я нахожусь в контакте с несколькими семьями в Соединенных Штатах, которые попали под действие российского моратория на усыновление в США. Это было особенно больно для тех семей, которые уже установили отношения с ребенком. Когда мораторий вступил в силу в январе этого года, это тяжело сказалось и на этих семьях, и на детях. Так что моей целью было достижение консенсуса в международном сообществе, на такой площадке, как ОБСЕ: признавая суверенное право страны в вопросах усыновления, при этом установить, что когда процесс уже запущен, для ребенка является ударом, если этот процесс останавливается.
Д.Г.: Вы говорите, что документ в первую очередь связан с действиями России. Почему вы не упомянули Россию в самой резолюции?
Р.У.: В ОБСЕ принято пытаться достичь консенсуса и широкой базы поддержки для принимаемого документа. Эту резолюцию поддержали при ее выдвижении 42 члена Ассамблеи. Я думаю, если бы это было представлено как нечто, направленное именно на Россию, мы, возможно, вряд ли бы мы имели такую поддержку. Резолюцию, может быть, и приняли бы, но уж точно не таким большинством. Ну, в любом случае, для наших российских друзей, так же, как и для поддерживающих их коллег из Беларуси, не было вопроса, говорится ли в этом документе именно о России. Но иногда некоторые вещи лучше не произносить, или делать это не столь явно, чтобы вся затея имела смысл. Это должно было быть чем-то, с чем согласны все или почти все страны ОБСЕ. Устанавливать правила можно, но когда процесс усыновления уже запущен, когда отношения возникли, когда наметилось ощущение семьи – было бы настоящим нарушением прав человека прерывать процесс на этой стадии.
Д.Г.: Критики предложенного вами документа могут сказать, что он, возможно, будет относиться к каким-то базовым правилам международного усыновления в будущем, но на прошлое не распространяется. Каким образом резолюция повлияет на уже прерванные усыновления?
Р.У.: Я надеюсь, что это решение придаст большую уверенность госсекретарю Джону Керри, который взаимодействует с Россией по этому вопросу. Это – вопрос переговоров. У резолюций Парламентской ассамблеи ОБСЕ нет силы закона, но они отражают консенсус международного сообщества. Это укрепляет позицию Джона Керри, дает ему больше возможности убедить российскую сторону сделать правильный шаг. Он мог бы сказать российской стороне: «Давайте разберемся с этими незавершенными усыновлениями, это очень серьезная эмоциональная травма – процесс усыновления, прерванный на середине». Это и в целом очень четкий сигнал международному сообществу от ОБСЕ, базирующейся на гуманитарных принципах и верховенства закона, о том, что из этой ситуации нужно найти выход.
Д.Г.: Насколько люди в Соединенных Штатах осведомлены о возникшей проблеме, есть ли у вас поддержка общественного мнения в США?
Р.У.: Я могу сказать вам, как член Конгресса от штата Миссисипи, что постоянно слышу вопросы от моих избирателей на эту тему. У нас есть благотворительные организации, вовлеченные в процедуры усыновления, и они через меня обращаются в Вашингтон по этому поводу. Я знаю, что с такими же обращениями сталкиваются сенаторы и члены палаты представителей по всей стране. Это – дело, привлекшее повышенное внимание, и мы по этому поводу встречались с послом России в Вашингтоне, в Капитолии, и задавали ему вопросы – можно ли как-то решить эту проблему? У многих стран существуют разногласия, и у нас с Россией – тоже. У нас есть к ним претензии по поводу политических заключенных, у них к нам – по поводу торговых ограничений и Гуантанамо, они вообще не очень любят Соединенные Штаты. Но это неправильно – использовать беззащитных членов общества в качестве пешек для выяснения отношений по этим разногласиям. Это неприемлемо по международным нормам, и в нашей резолюции это сказано.
Данила Гальперович: Что подвигло вас на разработку резолюции по международным усыновлениям, которая была принята Парламентской ассамблеей ОБСЕ 2 июля?
Роджер Уикер: Я нахожусь в контакте с несколькими семьями в Соединенных Штатах, которые попали под действие российского моратория на усыновление в США. Это было особенно больно для тех семей, которые уже установили отношения с ребенком. Когда мораторий вступил в силу в январе этого года, это тяжело сказалось и на этих семьях, и на детях. Так что моей целью было достижение консенсуса в международном сообществе, на такой площадке, как ОБСЕ: признавая суверенное право страны в вопросах усыновления, при этом установить, что когда процесс уже запущен, для ребенка является ударом, если этот процесс останавливается.
Д.Г.: Вы говорите, что документ в первую очередь связан с действиями России. Почему вы не упомянули Россию в самой резолюции?
Р.У.: В ОБСЕ принято пытаться достичь консенсуса и широкой базы поддержки для принимаемого документа. Эту резолюцию поддержали при ее выдвижении 42 члена Ассамблеи. Я думаю, если бы это было представлено как нечто, направленное именно на Россию, мы, возможно, вряд ли бы мы имели такую поддержку. Резолюцию, может быть, и приняли бы, но уж точно не таким большинством. Ну, в любом случае, для наших российских друзей, так же, как и для поддерживающих их коллег из Беларуси, не было вопроса, говорится ли в этом документе именно о России. Но иногда некоторые вещи лучше не произносить, или делать это не столь явно, чтобы вся затея имела смысл. Это должно было быть чем-то, с чем согласны все или почти все страны ОБСЕ. Устанавливать правила можно, но когда процесс усыновления уже запущен, когда отношения возникли, когда наметилось ощущение семьи – было бы настоящим нарушением прав человека прерывать процесс на этой стадии.
Д.Г.: Критики предложенного вами документа могут сказать, что он, возможно, будет относиться к каким-то базовым правилам международного усыновления в будущем, но на прошлое не распространяется. Каким образом резолюция повлияет на уже прерванные усыновления?
Р.У.: Я надеюсь, что это решение придаст большую уверенность госсекретарю Джону Керри, который взаимодействует с Россией по этому вопросу. Это – вопрос переговоров. У резолюций Парламентской ассамблеи ОБСЕ нет силы закона, но они отражают консенсус международного сообщества. Это укрепляет позицию Джона Керри, дает ему больше возможности убедить российскую сторону сделать правильный шаг. Он мог бы сказать российской стороне: «Давайте разберемся с этими незавершенными усыновлениями, это очень серьезная эмоциональная травма – процесс усыновления, прерванный на середине». Это и в целом очень четкий сигнал международному сообществу от ОБСЕ, базирующейся на гуманитарных принципах и верховенства закона, о том, что из этой ситуации нужно найти выход.
Д.Г.: Насколько люди в Соединенных Штатах осведомлены о возникшей проблеме, есть ли у вас поддержка общественного мнения в США?
Р.У.: Я могу сказать вам, как член Конгресса от штата Миссисипи, что постоянно слышу вопросы от моих избирателей на эту тему. У нас есть благотворительные организации, вовлеченные в процедуры усыновления, и они через меня обращаются в Вашингтон по этому поводу. Я знаю, что с такими же обращениями сталкиваются сенаторы и члены палаты представителей по всей стране. Это – дело, привлекшее повышенное внимание, и мы по этому поводу встречались с послом России в Вашингтоне, в Капитолии, и задавали ему вопросы – можно ли как-то решить эту проблему? У многих стран существуют разногласия, и у нас с Россией – тоже. У нас есть к ним претензии по поводу политических заключенных, у них к нам – по поводу торговых ограничений и Гуантанамо, они вообще не очень любят Соединенные Штаты. Но это неправильно – использовать беззащитных членов общества в качестве пешек для выяснения отношений по этим разногласиям. Это неприемлемо по международным нормам, и в нашей резолюции это сказано.
