По данным Миссии ООН по наблюдению за соблюдением прав человека в Украине, российские военные захватили в плен сотни мирных украинцев. Речь идет об обычных мужчинах и женщинах, не имевших никакого отношения к вооруженным силам Украины. Их забирали из собственных домов, не предоставляя родным никакой информации. Где они находятся, в каких условиях их содержат, какой у них статус - ответов на эти вопросы нет. Международная организация Human Rights Watch называет подобные исчезновения гражданских лиц похищениями. По сведениям правозащитников, многих содержат в СИЗО в России или же на подконтрольных России территориях. Россия лишь в редких случаях подтверждает факт захвата в плен мирных жителей.

«Эти люди фактически без процессуального статуса незаконно удерживаются под стражей, а к некоторым из них российские власти относятся как к военнопленным, которыми они, будучи гражданскими лицами, не являются. Это считается принудительным исчезновением, потому что они [задержанные] не могут никак связаться со своими семьями, с адвокатами, то есть, они совершенно отрезаны от мира», — сказала в интервью Русской службе «Голоса Америки» заместитель директора по Европе и Центральной Азии организации Human Rights Watch Таня Локшина.

Похищение людей и принудительный вывоз их на территорию оккупирующей страны, согласно Четвёртой женевской конвенции, могут быть отнесены к военным преступлениям.

«Здесь речь идет о задержании людей, после чего их незаконно перевозят в Российскую Федерацию. Это то, что называется незаконным перемещением лиц в рамках международного гуманитарного права, и закон войны четко запрещает перемещение лиц, в частности, с оккупированной территории на территорию непосредственно государства-оккупанта», — добавила правозащитница.

Похищения мирных жителей предаются менее широкой огласке по сравнению с делами военнопленных. Но даже внимание международного сообщества к судьбе военнопленных не гарантирует прозрачности с российской стороны. Защитников Мариуполя эвакуировали в присутствии видеокамер и Красного Креста, но близкие до сих пор не получили точной информации об их местонахождении и условиях содержания. Международное право обязывает стороны предоставлять информацию о местонахождении похищенных мирных жителей и военнопленных родственникам и соответствующим органам власти.

По информации исполнительного директора Центра гражданских свобод Александры Романцовой, в начале войны в основном российская армия забирала с собой гражданских лиц, отступая из Сумской и Киевской областей.

«Очень часто их захватывают, потому что злятся. То есть, российские солдаты, которые пришли сюда - многие из которых рассказывали, что спасают от нацистов - сталкивались с тем, что здесь нет нацистов. Здесь есть аполитическая нация - украинцы, которые вообще не хотят никаких российских солдат ни в каком виде. После этого те начинали злиться. Они забирали даже людей из тех домов, на которых до этого сами - у них была сортировка, это до сих пор видно во всех местах, где была оккупация - писали на заборах, что там мирные люди. А после этого мы находили там либо людей застреленных или непосредственно зарытых прямо во дворе, либо из этих же дворов, их родственники это подтверждают, забирали людей в плен», — сказала Романцова

При этом правозащитница отметила, что похищения мирных жителей начались еще в 2014 году.

«До 24 февраля основной категорией людей, гражданских, которая попадала в заключение, были крымские татары. Они по проценту, из 120 дел, которые у нас были на момент 23 февраля, составляли большую часть. Сейчас это очень большой разнобой людей. Единственное, что приоритет все-таки за мужчинами, но, опять-таки, у нас, к сожалению, нет всей информации про всех гражданских пленных, чтобы сделать вывод, что это только мужчины. У нас есть и кейсы женщин. .. Большинство тех, с кем мы работаем, сейчас находятся в СИЗО в Курской, Брянской и Белгородской области», — заявила Романцова.

Позже центром подобных похищений стал Херсон. Human Rights Watch называет среди причин подобных преследований жителей Херсона сбор информации и попытку запугать мирное население, чтобы они приняли оккупацию. По данным Романцовой, которая помогает родственникам похищенных, в Херсоне задерживают журналистов, бизнесменов, местных активистов и лидеров мнений.

«Это место, в котором пытаются активно подавить именно с точки зрения лидерского сопротивления, и это будет продолжаться дальше. Поэтому такое большое количество гражданских людей и политических узников», — считает правозащитница.

В российских СИЗО с начала войны помимо похищенных из своих домов украинцев находятся еще и те, кто не прошел так называемую фильтрацию на российской границе. Их задерживают, не предоставляя никакой информации родственникам.

«Люди не прошедшие фильтрации — это, мне кажется, самая страшная категория, потому что она абсолютно не прозрачна. Абсолютно непонятно, что происходит. Мы не знаем — в чем человек обвиняется, нет никакой базы данных. Родственники не могут с людьми связаться. Понимаете, там, если сестра, у которой не пустили брата, спрашивает нашего воина: "А что собственно бывает с теми, кто не прошел фильтрацию?". И тот с улыбкой отвечает: "Я десятерых сам расстрелял, а потом мне надоело считать". И вот я очень хотела бы надеяться, что это неправда, что это такие идиотские шутки, за которые уже судить надо, но кто его знает?!», — рассказала член руководящего органа ликвидированного центра «Мемориал» и председатель Комитета «Гражданское содействие» Светлана Ганнушкина.

Правозащитникам в России крайне сложно получить даже подтверждение имеющейся информации о местонахождении задержанных и похищенных украинцев.

«Получив информацию о том, что какой-то человек содержится в том или ином месте под стражей в Российской Федерации — в СИЗО или в колонии — в это учреждение пытается пройти адвокат, чтобы увидеть клиента, оценить ситуацию, понять, на каком основании клиент задерживается. Но российским правозащитникам, адвокатам говорят, что среди обвиняемых и подследственных такого человека нет. И это очень интересный эзопов язык, если хотите, потому что начальники колоний, начальники СИЗО, где содержатся такие люди, не говорят, что его там вообще нет», — подчеркнула Локшина.

По словам правозащитников, многие российские адвокаты отказываются с ними работать.

«У нас случай, когда мы знаем, где находится человек... Я обратилась к адвокату, с которым мы работаем. Она сделала какой-то запрос, но ответ на этот запрос, видимо, не получила. Мы ждали довольно долго. Когда начинаю звонить и спрашивать ее, она говорит: "Одно дело мне с вами работать по беженцам, что обычная работа адвокатов с нами, а совсем другое — этот случай. Я по нему работать не буду. Таким тоном, которым со мной обычно не разговаривают. Я поняла, что там кроме меня этим человеком интересуются какие-то другие люди», — рассказала Ганнушкина.

«Когда мы обратились к адвокату, который живет там, где находится СИЗО, я тоже получила такой решительный отпор. В голосе звучало "сами должны понимать" — такая советская интонация, которая, в общем, нам хорошо знакома: "что ж ты сам не понимаешь — я этого сделать не могу"», — добавила правозащитница.

В российских местах лишения свободы содержатся и украинцы, которые отсидели выдвинутые им еще до войны сроки за административные или уголовные правонарушения. Они находятся в так называемых Центрах временного содержания иностранных граждан. Перспективы решения их судьбы неясны. Правозащитники призывают третьи страны принять этих людей у себя до окончания войны.

«После отбытия наказания — то есть, они уже не виноваты, уже, так сказать, свое получили — их отправляют в эти Центры временного содержания до того момента, когда найдется возможность их депортировать. То есть те, кто совершил преступления, наказаны дважды. По нашим сведениям, в этих центрах содержатся порядка двухсот человек. Может быть, больше...», — отметила Ганнушкина.

С начала войны число украинцев в Центрах временного содержания иностранных граждан увеличилось, так как продолжаются задержания украинцев.

«Мы знаем уже случаи, когда обвиняют в административных правонарушениях. Мы даже знаем человека, который находится не в Москве, а который переходил границу, но почему-то его задержали, предъявили совершенно нелепое обвинение — нарушение административного кодекса. Якобы, он нецензурно выражался, и за это дело - что, конечно, страшная редкость, у как будто вообще никто не употребляет нецензурной лексики - он получил 10 суток... Мы знаем, что такие обвинения - один из способов изоляции. Таким методом изолировали чеченцев в конце 1999-го в начале 2000 годов, в начале Второй чеченской войны. Когда было решено, что чеченцев в Москве не должно быть, их задерживали, причем милых, интеллигентных, с высшим образованием… В общем, это такой способ изоляции, который существует, и мы сейчас пытаемся как-то этим людям помогать выйти на свободу», - подчеркнула председатель Комитета «Гражданское содействие».

Правозащитники хотя и узнают почерк российских военных по прошлым конфликтам и войнам, но все же действуют в беспрецедентных условиях: для украинцев — это масштаб войны, для российских — масштаб преследований правозащитных организаций и любого инакомыслия. А для мирных жителей Украины, чьи близкие оказались в российском плену, нет понятного сценария, как найти родных и вернуть их домой.

«Придется написать заявление во все механизмы, которые работают, начиная от Красного Креста и заканчивая разными видами полиции, ГУР, СБУ и центрам информации, потому что нет сейчас какого-то единого механизма и не будет. Это война, в которой очень часто непонятно, какой механизм сработает», — заявила исполнительный директор Центра гражданских свобод Александра Романцова.

Пресс-служба Уполномоченного по правам человека России на наш запрос об интервью не ответила. На момент публикации этого материала мы также не получили от них информации о местонахождении задержанных гражданских лиц.