МОСКВА – Две новости, напрямую затрагивающие экономику России, одна за другой пришли в пятницу 9 января из-за рубежа.
Вначале агентство Bloomberg в соответствии с собранными данными поставила РФ на пятое место в мире среди стран, в которых наиболее вероятен дефолт по гособлигациям. При этом Россия обогнала даже ряд стран со спекулятивным рейтингом, включая Ливан, Египет и Португалию.
Затем агентство Fitch переместило кредитный рейтинг России на грань «мусорного уровня» (с BBB до BBB- с негативным прогнозом). Это показатель того, что страна попала в разряд крайне рискованных и опасных с точки зрения вложения в нее инвестиций.
Кроме того, аналитики Fitch теперь предсказывают сокращения российской экономики на 4% (ранее они говорили о 1,5%). По их предположениям, экономический рост в России может застопориться вплоть до 2017 года.
Русская служба «Голоса Америки» попросила прокомментировать складывающуюся картину финансового омбудсмена, профессора, в прошлом депутат Госдумы и члена российского Национального банковского Совета Павла Медведева.
Виктор Васильев: Павел Алексеевич, как бы вы расставили по ранжиру поступившие новости?
Павел Медведев: Как говорил Кузьма Прутков, «мне нравятся очень обои». События коллинеарны (параллельны – В.В.), и оба крайне неприятны. Что на самом деле будет – это, конечно, вопрос. Я-то надеюсь, что дефолта не будет, что наша экономическая, как минимум, политика изменится, и ситуация начнет улучшаться. Кое-какие признаки этого есть. Но если мой оптимизм не оправдается, тогда вероятность дефолта существует.
В.В.: А насколько серьезным может оказаться дефолт по гособлигациям, можно его сравнить с дефолтом-1998?
П.М.: Если, как было в 1998 году, окажется, что государство не может выполнять какие-то из своих обязательств, это уже будет страшным экономическим шоком. Это означает, что государство не стоит твердо на ногах – в экономическом смысле, по крайней мере. Это сигнал (для инвесторов), что лучше с таким государством не иметь дела. В 1998 году мы довольно быстро выпутались, отчасти из-за того, что (у Запада) была инерция доверия, сформированного курсом еще Горбачевым, потом подхваченного Ельциным. В каком-то смысле нам простили (финансовую недееспособность). А сейчас, боюсь, что на это рассчитывать не приходится.
В.В.: Почему?
П.М.: В связи с тем, что тенденция переломилась. Тогда мы были на подъеме, и всем казалось (что примерно соответствовало действительности), что мы становились более открытыми, а наша экономика превращалась в рыночную. Люди реагируют не на уровень, а на тенденции. Как известно, все революции произошли не тогда, когда народ плохо жил, а в силу резкого ухудшения своего положения после периода относительного благополучия. Также и внешние наблюдатели реагируют на поведение государства. Уровень при этом, конечно, тоже важен, но в краткосрочной перспективе важнее тенденция. Она создает надежду.
В.В.: Насколько объективен рейтинг Fitch, может ли агентство в обозримой перспективе изменить свой прогноз в отношении России к лучшему?
П.М.: Думаю, это возможно лишь при улучшении наших отношений с Западом, со всем миром. Потому что наши трудности в значительной мере связаны с тем, что для нас закрылись финансовые рынки, и это сразу стало видно в конце прошлого года, когда наступила пора собирать деньги, чтобы расплачиваться по долгам государственных корпораций. Отсутствие внешних источников финансирования было заметно невооруженным взглядом. Это первый эшелон неприятностей. А второй отчасти связан с первым, отчасти – с конкретными санкциями. В комплексе все это приводит к тому, что экономика медленнее развивается.
Думаю, что еще по прошлому году, если аккуратно считать, ВВП уже был в минусе, а в 2015-м как бы не было и минус пять процентов. Это создает для государства большие трудности. Оно меньше получает доходов, поэтому ему труднее расплачиваться по своим обязательствам. Если экономика плохо работает, то увеличивается инфляция. Если растет инфляция, нужно слабо защищенным слоям населения повышать доходы, индексировать их. Возникает опасность инфляционной спирали: инфляция высокая, даешь деньги – она становится еще больше и так далее. Это приводит экономику просто к хаосу. А внешние наблюдатели в такой обстановке еще меньше склонны к сотрудничеству. Получается порочная спираль.
В.В.: Прогноз Fitch о снижении ВВП России до 4 процентов реален?
П.М.: Это правдоподобно. Падают инвестиции. Хотя нельзя совсем аккуратно посчитать, как отразится уменьшение инвестиций на один рубль через некоторое время. Инвестиции некоторым лагом отражаются на ВВП. Но инвестиции падали уже довольно давно. Но можно приблизительно прикинуть, к каким последствия для ВВП это приведет. Кроме инвестиций, падение цен на нефть напрямую влияет на ВВП, который считается в деньгах, а не в тоннах нефти.
В.В.: Как себя правильнее вести обычным гражданам, чтобы попытаться сберечь накопления?
П.М.: Это сложно. Граждане плывут на огромном корабле. Если у него дырка под ватерлинией, что они могут сделать? Они могут лишь суетиться в своих маленьких каютках. Кому-то чуть больше повезло – он случайно или не случайно перевел свои деньги в доллары, и сегодня радуется этому. А через некоторое время, возможно, будет кусать локти. Потому что государство скажет: доллары – это империалистические, вредные для нас деньги. Словом, неизвестно, что будет конкретно. Но неблагополучие на общем корабле налицо.
В.В.: Как вы относитесь к предложению одного из ваших бывших коллег по парламенту ограничить хождение доллара в стране?
П.М.: Это было бы катастрофой. Уверен, что это может быть сделано только в состоянии отчаяния. У нас очень квалифицированные экономические руководители в ЦБ, Минфине, Экономразвитии. Кроме того, я точно знаю, что Путин хорошо разбирается в экономике. Несколько раз говорил с ним, и занудливо пытался ему что-то сложное, на мой взгляд, объяснить. Оказывалось, он все понимал. Так, в частности, был принят закон о страховании вкладов, потому что Путин дал распоряжение немедленно его рассмотреть. Без президента решение по хождению доллара не может быть принято. Поэтому, очень надеюсь, что такое смертельное решение и не будет принято.
