Глава Совета при президенте России по развитию институтов гражданского общества и правам человека Михаил Федотов во вторник 9 ноября передал Дмитрию Медведеву подготовленный им законопроект поправок в Уголовный кодекс России, предусматривающий увеличение ответственности за нападение на журналистов. На экстренном заседании трех комиссий Общественной палаты Михаил Федотов заявил: «Сегодня все просто в состоянии опьянения от своей безнаказанности». По его информации, в России каждый месяц фиксируется не менее пяти нападений на журналистов.
По сообщению информационного агентства «Росбалт», заместитель председателя комитета ГД по информационной политике Борис Резник также подготовил к внесению в Госдуму законопроект, ужесточающий уголовную ответственность за избиение журналистов. Если законопроект примут, журналистов приравняют к государственным и общественным деятелям, за посягательство на жизнь которых будет предусмотрена ответственность в виде лишения свободы на срок от 12 до 20 лет либо пожизненного заключения, пояснил Резник.
В среду 10 ноября корреспондент Русской службы «Голоса Америки» взял у Михаила Федотова эксклюзивное интервью.
«Голос Америки»: Михаил Александрович, скажите, пожалуйста, как удалось столь оперативно подготовить законопроект?
Михаил Федотов: Законопроект мы начали разрабатывать в рамках Совета при президенте по содействию и развитию институтов гражданского общества и правам человека еще в прошлом году – вскоре после убийства журналиста и правозащитника Натальи Эстемировой. Но, к сожалению, мы так и не завершили начатую работу. А вот сейчас, после нападения на Олега Кашина и произошедшего практически одновременно с этим случаем избиения журналиста из подмосковного города Жуковский (сотрудника газеты «Жуковские вести» Анатолия Адамчука – В.В.), мы возобновили работу и срочно ее завершили. Сейчас проект передан на рассмотрение президента.
Сегодня он будет размещен на интернет-сайтах. Найти его можно будет. Надеюсь, что в ближайшие дни он будет внесен на рассмотрение в Государственную Думу. Знаю, что есть много депутатов, которые готовы не только поддержать его, но даже стать его инициаторами. Но я считаю, что в данном случае это было бы неправильно. Потому что проект подготовлен Советом при президенте, передан президенту, и он вправе сам внести его в Думу. А роль депутатов в данном случае – поддержать инициативу президента.
Г.А.: В вашем законопроекте будет предусмотрено ужесточение наказания за преступления против журналистов?
М.Ф.: Да, безусловно. За воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста, связанное с насилием, там предполагается ввести наказание до шести лет лишения свободы.
Г.А.: Значит, в подготовленном вами проекте не говорится о пожизненном лишении свободы за подобные преступления?
М.Ф.: Нет, в нашем законе ничего похожего нет.
Г.А.: Это вовсе не тот законопроект, который готовил Борис Резник?
М.Ф.: Нет. Другое дело, что есть много депутатов, которые готовы внести на рассмотрение парламента тот законопроект, который подготовил наш Совет. Но мы его делали для президента. Мое пожелание депутатам – поддержать президентскую инициативу, как только он решит выступить с ней. Есть нормальная процедура подготовки любого законопроекта, который вносится президентом. Он должен обязательно пройти проверку в государственно-правовом управлении. Это нормально. Конечно, это немного снижает пиар-эффект, зато повышает качество документа. (Смеется)
Г.А.: Ужесточение наказания – единственный выход в сложившейся обстановке?
М.Ф.: Конечно, не единственный. Но это одно из средств, которое необходимо использовать. Здесь необходим комплекс мер, в первую очередь общественных. Мы должны понять, что журналист – это человек, который работает на общество, что он должен быть обществом уважаем. Кстати, и журналист тоже должен понять, что он работает на общество, а не на своего хозяина или своего редактора. К сожалению, у нас есть журналисты, которые пишут заказные статьи. Вот на их деятельность этот закон распространяться не будет. Потому что они выполняют частный заказ, а не защищают общественный интерес.
Г.А.: Врачи и учителя тоже выполняют общественно значимую работу. Значит, и они вправе требовать к себе повышенного внимания со стороны законодателей?
М.Ф.: Нет, общественно значимая работа – это другое. Выполнение общественного долга – совершенно самостоятельная правовая категория. Это защита общего интереса. Например, когда милиционер заслоняет собой жертву от удара ножом преступника, он выполняет общественный долг. А хирург, который потом спасает на операционном столе жизнь этому милиционеру, выполняет свои профессиональные обязанности, работу.
Г.А.: А вот представим нетипичную картину: два журналиста, перебрав на банкете, затевают драку. На них будет распространяться действие нового закона?
М.Ф.: На так называемые бытовые преступления наши поправки не распространяются. Они связаны только с деятельностью журналиста при выполнении им общественного долга и при защите общественного интереса.
Г.А.: Какая-то реакция президента на законопроект была?
М.Ф.: Пока нет.
Г.А.: Но он выразил свое отношение к проблеме?
М.Ф.: Конечно. И это показали все телеканалы.
Г.А.: Вы располагаете статистикой преступлений против журналистов?
М.Ф.: Такая статистика есть в Фонде защиты гласности и Центре экстремальной журналистики. Мы ей пользуемся.
Г.А.: Печальные цифры?
М.Ф.: Мягко говоря, невеселые. Но их надо все время уточнять. А то у Фонда зашиты гласности одни данные, у Центра экстремальной журналистики – другие, у «Репортеров без границ» – третьи, у МВД – четвертые. Надо как-то собраться заинтересованным организациям, сравнить имеющиеся показатели и по возможности привести их к общему знаменателю, чтобы была понятна реальная, неискаженная картина. Вот Борис Резник мне, например, говорил: смотрю список убитых журналистов и знаю, что один просто попал под машину в пьяном виде, другой с женой не разобрался. Все-таки бытовуху надо в другую сторону зачислять.
Потом есть случаи, когда журналисты погибают на работе, но не в результате теракта или убийства. Вспомним телевизионную группу, которая летела освещать какое-то событие. Их вертолет упал, они погибли. Это гибель при исполнении профессиональных обязанностей, но не убийство. Или кто-то попадает под случайную пулю, когда работает на поле боя. Когда видно, что на человеке написано «пресса» и его расстреливают, это убийство. А если он попадает под шальную пулю – это уже другое.
Г.А.: Почему в России так плохо раскрываются убийства журналистов, нападения на них?
М.Ф.: Все заказные преступления расследуются с очень большим трудом. Причем, я точно не знаю, но предполагаю, что и в других странах дело обстоит примерно так же. А все бытовые преступления, наоборот, расследуют довольно быстро. Поэтому, если журналист что-то не поделил со своей женой, а она его стукнула утюгом, то это будет расследовано быстро.
