Президенты Беларуси, Казахстана и России – Александр Лукашенко, Нурсултан Назарбаев и Владимир Путин – собрались по приглашению казахского лидера в Астане и 29 мая подписали договор о создании Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Договор должен быть ратифицирован национальными парламентами и вступить в силу 1 января 2015 года.
Документ состоит из двух частей: в первой излагаются цели и задачи евразийской интеграции, и закрепляется статус ЕАЭС как международной организации. Вторая часть регламентирует механизмы экономического взаимодействия и закрепляет обязательства по отраслевым направлениям интеграции трех стран. Штаб-квартира Евразийской комиссии будет находиться в Москве, суд ЕАЭС – в Минске, а финансовый регулятор – в Алматы.
В заседании органа, куда входят главы государств, – Высшего Евразийского экономического совета – кроме Лукашенко, Назарбаева и Путина, приняли участие лидеры двух других постсоветских стран: президент Армении Серж Саргсян и президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев. Оба президента заявили, что возглавляемые ими государства также стремятся вступить в ЕАЭС.
Наиболее торжественным на заседании в Астане было выступление Владимира Путина, заявившего, что встреча лидеров стран ЕАЭС имеет «особое, без преувеличения эпохальное значение». Российский президент зачитал с листа заранее заготовленную речь, в частности, подчеркнув: «Сегодня мы вместе создаем мощный, притягательный центр экономического развития, крупный региональный рынок, который объединяет более 170 миллионов человек. Наш союз обладает огромными запасами природных ресурсов, в том числе энергетических. На него приходится пятая часть мировых запасов газа и почти 15 процентов – нефти».
Президент России отметил, что «географическое положение позволяет нам создавать транспортные, логистические маршруты не только регионального, но и глобального значения, завязывать на себя масштабные торговые потоки Европы и Азии».
Нурсултан Назарбаев в несколько более спокойной манере, чем его российский коллега, похвалил идею ЕАЭС – в основном, с помощью цифр: «Экономический потенциал Евразийского экономического союза очень высок, совокупный объем экономик трех стран только составляет 2,2 триллиона долларов. Перспективный интеграционный эффект в виде прироста совокупного ВВП может составить к 2030 году 900 миллиардов долларов».
Один лишь Александр Лукашенко сообщил собравшимся, что у него данное событие вызывает не только оптимизм: «Не сказать о том, что некоторая неудовлетворенность имеется, я не могу. У нас есть еще возможность сделать наши договоренности лучше, к взаимной выгоде всех участников договора».
Президент Беларуси заявил: «Будучи искренним, надежным партнером – а по иному Белоруссия не может – мы обязательно об этом поговорим и с президентом России, и с президентом Казахстана».
Ранее критики создания ЕАЭС говорили о том, что эта структура формируется не по экономическим, а по политическим соображениям, несмотря на то, что в ее названии присутствует слово «экономика». Как теперь, после подписания договора, оценивают эксперты будущее ЕАЭС? Корреспонденты Русской службы «Голос Америки» задали этот вопрос нескольким ведущим российским экономистам.
Руслан Гринберг: «Пока это — ритуальные заклинания»
Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг отмечает, что тема ЕАЭС не нова: «Давно уже три государства образуют единое экономическое пространство – Таможенный союз. Вот сейчас будет Евразийский экономический союз. Но пока – это ритуальные заклинания, хотя подписаны декларации и все такое прочее».
По словам Гринберга, «на самом деле, речь идет о попытке хоть какой-то консолидации постсоветского пространства, экономической или политической». Экономист отмечает: «В принципе, интеграция всегда экономически эффективна». «Чем крупнее однородное в экономическом смысле пространство, – продолжает Гринберг, – тем лучше. Разные подсчеты, теория и практика показывают, что население единого экономического пространства должно быть 200-250 миллионов, чтобы оно было эффективным. И здесь появляются такие возможности».
Риски в создании ЕАЭС, по мнению директора Института экономики РАН, заключаются в том, что «Россия слишком велика для того, чтобы интеграция была более или менее безболезненной, 80-85% всего в этом Союзе приходится на Россию».
Кроме того, эксперт считает неверным принцип принятия всех решений в ЕАЭС консенсусом: «Когда речь идет о налогах или административных барьерах, то здесь, может быть, консенсус вредит только потому, что никогда нельзя ничего добиться».
Руслан Гринберг отмечает и другой аспект: «Политические режимы в странах-участницах – одинаковые, с большим дефицитом демократии, и это тоже не способствует интеграции, поскольку здесь не включается общественность».
Оксана Дмитриева: Беларусь обеспечивает бесперебойный транзит
Первый заместитель председателя комитета Госдумы России по бюджету и налогам, бывший министр труда и социального развития Оксана Дмитриева считает, что Беларусь, при постоянных спорах с Россией по экономическим вопросам, является надежным партнером по новому союзу – уже третьему в новейшей истории двух стран: «Беларусь – не дотационная. Да, для нее цена несколько ниже на газ, но она обеспечивает его бесперебойный транзит».
Депутат парламента РФ сказала в интервью Русской службе «Голоса Америки», что, по ее мнению, «о большой разнице в уровне экономического развития между Беларусью и Россией говорить нельзя: у Беларуси уровень экономического развития отнюдь не ниже, чем большинства областей Центральной России, которые сосредоточены на обрабатывающей промышленности. «Поэтому, – полагает Оксана Дмитриева, – разница между нашими странами гораздо меньше, чем между странами, которые входят в Евросоюз».
Алексей Портанский: ни одна из стадий интеграции не была пройдена до конца
Профессор Высшей школы экономики, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Портанский в интервью Русской службе «Голоса Америки» сказал, что, по его мнению, «ни одна из стадий интеграции, будь то формирование Таможенного союза или Единого экономического пространства, не была выполнена до конца: те соглашения, которые подписывались в рамках Таможенного союза, не в полной мере выполняются: происходит этакое перескакивание через этапы».
По словам Алексея Портанского, он видит «какое-то подстегивание политической составляющей этого проекта: поскорее подписать».
«Такое ускорение придает проекту, конечно, Москва. Например, Минск заявлял, что если мы сейчас не можем решить все вопросы по нефти, тогда давайте и само подписание отложим на будущее. Потому что если мы действительно делаем очередной серьезный шаг в интеграции и объявляем об устранении барьеров, то при этом у нас на рынке энергоносителей остаются серьезные пробелы. И Лукашенко, может быть, в этом прав», – полагает эксперт.
У Казахстана, продолжает Портанский, есть свои претензии к ускоренной интеграции: «Назарбаев говорил в этом году уже, что за последний год в Казахстане наблюдалось увеличение импорта и сокращение экспорта. В общем-то, для экономики это не здорово. Они все эти претензии высказывали Путину откровенно совершенно. Но Владимир Владимирович говорил: ничего, все это преодолеем, и подписание состоялось в такой, можно сказать, обстановке, когда все понимают, что есть проблемы».
Экономист отмечает, что в результате важные этапы интеграции в ЕАЭС растягиваются на годы: «Эти проблемы они собираются устранять, какие-то – в 2016 году, какие-то в 2019, а какие-то в 2025. Например, свободный общий рынок энергоносителей – это окончательно будет только 2025 год».
«Конечно, надо пожелать успеха этому проекту, но пока что существенного результата за прошедшие годы не было видно, и все обращено в будущее», – считает Алексей Портанский.
Каким же видят эксперты это будущее?
Андерс Ослунд: «Это – протекционистский союз»
«Это – шаг назад», – полагает старший сотрудник вашингтонского Института международной экономики имени Петерсона Андерс Ослунд. И уточняет: «Это – протекционистский союз».
«К счастью, – продолжает Ослунд, – Казахстану удалось удалить явно политические элементы, но с экономической точки зрения, из этого не может получиться ничего позитивного. Это протекционистский союз. Что общего между этими тремя странами? Казахстан и Россия экспортируют в основном нефть и газ, Беларусь производит советские продукты для России. В этом очень мало логики, этот союз предназначен не для модернизации, но для сохранения советских экономических структур. Что Россия делает для Беларуси? По существу – предоставляет 10 миллиардов долларов в форме различных субсидий: это пятая часть белорусского ВВП. Да и казахи, мне кажется, крайне недовольны соглашением».
Чем же объясняется недовольство? Ослунд подчеркивает в этой связи различия между странами-участницами: если для лидера Беларуси подписание договора было абсолютной экономической необходимостью, то президент Казахстана поставил свою подпись под договором о создании ЕАЭС из-за политического давления со стороны Москвы.
«Минск, – поясняет экономист, – подписал этот документ, чтобы без лишних забот получать от Москвы ежегодные 20% своего ВВП в виде различного рода субсидий. Речь идет приблизительно о десяти миллиардах долларов. Казахстан в данном случае – главный проигравший, поскольку он не получит договора о свободной торговле. Астане также не разрешат использовать российские трубопроводы для экспорта казахстанской нефти, также как и не позволят продавать мясо в России из санитарных соображений. Назарбаев пошел на все это из-за политических опасений».
Павел Баев: контекст договора изменили события в Украине
Павел Баев – ведущий эксперт Института исследований проблем мира в Осло – убежден: И Александр Лукашенко, и Нурсултан Назарбаев на подписание соглашения пошли из страха, и целый ряд положений договора претерпели серьезные изменения под влиянием событий в Украине.
«Договор готовился давно, – констатирует Баев, – однако украинский кризис отразился на всем контексте описанного в нем сотрудничества. Связи Беларуси и Казахстана с Россией по-прежнему необходимы и жизненно важны, однако политический контекст сильно изменился. Именно поэтому Беларусь и, в особенности, Казахстан пытались свести некоторые договоренности этого соглашения к минимуму. Именно поэтому исчезли пункты по валюте, общему гражданству и многим другим вопросам».
По мнению Баева, и Астана, и Минск согласились подписать договор, поскольку боялись прямого обострения отношений с Москвой. «Неподписание этого соглашения, – подчеркивает эксперт, – стало бы серьезнейшим вызовом Путину, на который ни Лукашенко, ни Назарбаев пока пойти не готовы. Они опасаются экономических и политических последствий такого шага для своих стран»
«В то же время, – считает Баев, – для Кремля сам факт подписания этого договора важнее его содержания, поскольку Кремлю очень важно продемонстрировать, что никакой изоляции России нет, а Евразийский проект продолжает осуществляться».
Документ состоит из двух частей: в первой излагаются цели и задачи евразийской интеграции, и закрепляется статус ЕАЭС как международной организации. Вторая часть регламентирует механизмы экономического взаимодействия и закрепляет обязательства по отраслевым направлениям интеграции трех стран. Штаб-квартира Евразийской комиссии будет находиться в Москве, суд ЕАЭС – в Минске, а финансовый регулятор – в Алматы.
В заседании органа, куда входят главы государств, – Высшего Евразийского экономического совета – кроме Лукашенко, Назарбаева и Путина, приняли участие лидеры двух других постсоветских стран: президент Армении Серж Саргсян и президент Кыргызстана Алмазбек Атамбаев. Оба президента заявили, что возглавляемые ими государства также стремятся вступить в ЕАЭС.
Наиболее торжественным на заседании в Астане было выступление Владимира Путина, заявившего, что встреча лидеров стран ЕАЭС имеет «особое, без преувеличения эпохальное значение». Российский президент зачитал с листа заранее заготовленную речь, в частности, подчеркнув: «Сегодня мы вместе создаем мощный, притягательный центр экономического развития, крупный региональный рынок, который объединяет более 170 миллионов человек. Наш союз обладает огромными запасами природных ресурсов, в том числе энергетических. На него приходится пятая часть мировых запасов газа и почти 15 процентов – нефти».
Президент России отметил, что «географическое положение позволяет нам создавать транспортные, логистические маршруты не только регионального, но и глобального значения, завязывать на себя масштабные торговые потоки Европы и Азии».
Нурсултан Назарбаев в несколько более спокойной манере, чем его российский коллега, похвалил идею ЕАЭС – в основном, с помощью цифр: «Экономический потенциал Евразийского экономического союза очень высок, совокупный объем экономик трех стран только составляет 2,2 триллиона долларов. Перспективный интеграционный эффект в виде прироста совокупного ВВП может составить к 2030 году 900 миллиардов долларов».
Один лишь Александр Лукашенко сообщил собравшимся, что у него данное событие вызывает не только оптимизм: «Не сказать о том, что некоторая неудовлетворенность имеется, я не могу. У нас есть еще возможность сделать наши договоренности лучше, к взаимной выгоде всех участников договора».
Президент Беларуси заявил: «Будучи искренним, надежным партнером – а по иному Белоруссия не может – мы обязательно об этом поговорим и с президентом России, и с президентом Казахстана».
Ранее критики создания ЕАЭС говорили о том, что эта структура формируется не по экономическим, а по политическим соображениям, несмотря на то, что в ее названии присутствует слово «экономика». Как теперь, после подписания договора, оценивают эксперты будущее ЕАЭС? Корреспонденты Русской службы «Голос Америки» задали этот вопрос нескольким ведущим российским экономистам.
Руслан Гринберг: «Пока это — ритуальные заклинания»
Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг отмечает, что тема ЕАЭС не нова: «Давно уже три государства образуют единое экономическое пространство – Таможенный союз. Вот сейчас будет Евразийский экономический союз. Но пока – это ритуальные заклинания, хотя подписаны декларации и все такое прочее».
По словам Гринберга, «на самом деле, речь идет о попытке хоть какой-то консолидации постсоветского пространства, экономической или политической». Экономист отмечает: «В принципе, интеграция всегда экономически эффективна». «Чем крупнее однородное в экономическом смысле пространство, – продолжает Гринберг, – тем лучше. Разные подсчеты, теория и практика показывают, что население единого экономического пространства должно быть 200-250 миллионов, чтобы оно было эффективным. И здесь появляются такие возможности».
Риски в создании ЕАЭС, по мнению директора Института экономики РАН, заключаются в том, что «Россия слишком велика для того, чтобы интеграция была более или менее безболезненной, 80-85% всего в этом Союзе приходится на Россию».
Кроме того, эксперт считает неверным принцип принятия всех решений в ЕАЭС консенсусом: «Когда речь идет о налогах или административных барьерах, то здесь, может быть, консенсус вредит только потому, что никогда нельзя ничего добиться».
Руслан Гринберг отмечает и другой аспект: «Политические режимы в странах-участницах – одинаковые, с большим дефицитом демократии, и это тоже не способствует интеграции, поскольку здесь не включается общественность».
Оксана Дмитриева: Беларусь обеспечивает бесперебойный транзит
Первый заместитель председателя комитета Госдумы России по бюджету и налогам, бывший министр труда и социального развития Оксана Дмитриева считает, что Беларусь, при постоянных спорах с Россией по экономическим вопросам, является надежным партнером по новому союзу – уже третьему в новейшей истории двух стран: «Беларусь – не дотационная. Да, для нее цена несколько ниже на газ, но она обеспечивает его бесперебойный транзит».
Депутат парламента РФ сказала в интервью Русской службе «Голоса Америки», что, по ее мнению, «о большой разнице в уровне экономического развития между Беларусью и Россией говорить нельзя: у Беларуси уровень экономического развития отнюдь не ниже, чем большинства областей Центральной России, которые сосредоточены на обрабатывающей промышленности. «Поэтому, – полагает Оксана Дмитриева, – разница между нашими странами гораздо меньше, чем между странами, которые входят в Евросоюз».
Алексей Портанский: ни одна из стадий интеграции не была пройдена до конца
Профессор Высшей школы экономики, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Портанский в интервью Русской службе «Голоса Америки» сказал, что, по его мнению, «ни одна из стадий интеграции, будь то формирование Таможенного союза или Единого экономического пространства, не была выполнена до конца: те соглашения, которые подписывались в рамках Таможенного союза, не в полной мере выполняются: происходит этакое перескакивание через этапы».
По словам Алексея Портанского, он видит «какое-то подстегивание политической составляющей этого проекта: поскорее подписать».
«Такое ускорение придает проекту, конечно, Москва. Например, Минск заявлял, что если мы сейчас не можем решить все вопросы по нефти, тогда давайте и само подписание отложим на будущее. Потому что если мы действительно делаем очередной серьезный шаг в интеграции и объявляем об устранении барьеров, то при этом у нас на рынке энергоносителей остаются серьезные пробелы. И Лукашенко, может быть, в этом прав», – полагает эксперт.
У Казахстана, продолжает Портанский, есть свои претензии к ускоренной интеграции: «Назарбаев говорил в этом году уже, что за последний год в Казахстане наблюдалось увеличение импорта и сокращение экспорта. В общем-то, для экономики это не здорово. Они все эти претензии высказывали Путину откровенно совершенно. Но Владимир Владимирович говорил: ничего, все это преодолеем, и подписание состоялось в такой, можно сказать, обстановке, когда все понимают, что есть проблемы».
Экономист отмечает, что в результате важные этапы интеграции в ЕАЭС растягиваются на годы: «Эти проблемы они собираются устранять, какие-то – в 2016 году, какие-то в 2019, а какие-то в 2025. Например, свободный общий рынок энергоносителей – это окончательно будет только 2025 год».
«Конечно, надо пожелать успеха этому проекту, но пока что существенного результата за прошедшие годы не было видно, и все обращено в будущее», – считает Алексей Портанский.
Каким же видят эксперты это будущее?
Андерс Ослунд: «Это – протекционистский союз»
«Это – шаг назад», – полагает старший сотрудник вашингтонского Института международной экономики имени Петерсона Андерс Ослунд. И уточняет: «Это – протекционистский союз».
«К счастью, – продолжает Ослунд, – Казахстану удалось удалить явно политические элементы, но с экономической точки зрения, из этого не может получиться ничего позитивного. Это протекционистский союз. Что общего между этими тремя странами? Казахстан и Россия экспортируют в основном нефть и газ, Беларусь производит советские продукты для России. В этом очень мало логики, этот союз предназначен не для модернизации, но для сохранения советских экономических структур. Что Россия делает для Беларуси? По существу – предоставляет 10 миллиардов долларов в форме различных субсидий: это пятая часть белорусского ВВП. Да и казахи, мне кажется, крайне недовольны соглашением».
Чем же объясняется недовольство? Ослунд подчеркивает в этой связи различия между странами-участницами: если для лидера Беларуси подписание договора было абсолютной экономической необходимостью, то президент Казахстана поставил свою подпись под договором о создании ЕАЭС из-за политического давления со стороны Москвы.
«Минск, – поясняет экономист, – подписал этот документ, чтобы без лишних забот получать от Москвы ежегодные 20% своего ВВП в виде различного рода субсидий. Речь идет приблизительно о десяти миллиардах долларов. Казахстан в данном случае – главный проигравший, поскольку он не получит договора о свободной торговле. Астане также не разрешат использовать российские трубопроводы для экспорта казахстанской нефти, также как и не позволят продавать мясо в России из санитарных соображений. Назарбаев пошел на все это из-за политических опасений».
Павел Баев: контекст договора изменили события в Украине
Павел Баев – ведущий эксперт Института исследований проблем мира в Осло – убежден: И Александр Лукашенко, и Нурсултан Назарбаев на подписание соглашения пошли из страха, и целый ряд положений договора претерпели серьезные изменения под влиянием событий в Украине.
«Договор готовился давно, – констатирует Баев, – однако украинский кризис отразился на всем контексте описанного в нем сотрудничества. Связи Беларуси и Казахстана с Россией по-прежнему необходимы и жизненно важны, однако политический контекст сильно изменился. Именно поэтому Беларусь и, в особенности, Казахстан пытались свести некоторые договоренности этого соглашения к минимуму. Именно поэтому исчезли пункты по валюте, общему гражданству и многим другим вопросам».
По мнению Баева, и Астана, и Минск согласились подписать договор, поскольку боялись прямого обострения отношений с Москвой. «Неподписание этого соглашения, – подчеркивает эксперт, – стало бы серьезнейшим вызовом Путину, на который ни Лукашенко, ни Назарбаев пока пойти не готовы. Они опасаются экономических и политических последствий такого шага для своих стран»
«В то же время, – считает Баев, – для Кремля сам факт подписания этого договора важнее его содержания, поскольку Кремлю очень важно продемонстрировать, что никакой изоляции России нет, а Евразийский проект продолжает осуществляться».
