Россия и бывшие республики СССР – в первых рядах черного списка работорговцев – поставщиков человеческого товара в ЕС. В рамках Европейского дня борьбы с работорговлей всплывают неприглядные цифры: пятая часть от общего количества жертв – выходцы из бывшего СССР, столько же из Латинской Америки. Возглавляют список Балканы – одна треть от общего числа жертв. Это неутешительные цифры доклада ООН за 2010.
Торговля людьми характеризуется насильственным вовлечением людей в систему эксплуатации труда. Более 84% жертв в ЕС используется для оказания секс-услуг. Каждый седьмой работник секс-индустрии в ЕС находится в рабстве.
После торговли наркотиками работорговля занимает второе место в ЕС – ежегодно бизнес от эксплуатации 140 тысяч рабов приносит около двух с половиной миллиардов евро.
Точные цифры чиновники назвать не берутся. У ЕС нет общей базы данных, а деньги, конфискованные от ареста преступных групп, как правило, утекают за рубеж.
«Мы не можем примириться с торговлей людьми – с целью принудительного труда или секс-эксплуатации. И то, и другое – ужасные преступления и должны быть заклеймены как современное рабство, – заявила комиссар по Внутренним делам ЕС Сесилия Мальмстром. – Борьба с ним – мой приоритет».
«Но картина не черно-белая, – сказал «Голосу Америки» эксперт отделения по борьбе с торговлей людьми Генеральной дирекции юридической полиции Бельгии Вим Бонтинк, комментируя ситуацию в России. – Молодые россиянки, которые подвергаются сексуальной эксплуатации, как правило, представляют, чем будут заниматься, но не представляют условий – того, что им придется работать по 12 часов в день, в буквальном смысле вооружившись кухонными часами для варки яиц, – каждые десять минут новый клиент!»
Портрет современной секс-рабыни из России при этом весьма далек от образа забитой полуграмотной деревенской простушки.
«Как правило, это достаточно образованные девушки лет 20, даже студентки вузов, которые заинтересованы в заработке. Для них три-четыре тысячи евро за три месяца – внушительная сумма», – подчеркивает Вим Бонтинк.
Специалисты подчеркивают, что сутенер обычно получает восемь тысяч евро в неделю чистого дохода с одной женщины, но жертва об этом не знает. Три месяца – срок, когда жертва эксплуатации начинает немного ориентироваться в окружении, завязывать контакты с клиентами, то есть становиться опасной для торговцев. Ей выплачивают «гонорар» и отправляют на родину. Россиянок редко эксплуатируют дольше этого срока. Они также не употребляют наркотиков. Часто сутенер содержит трех-четырех женщин под одной крышей, чтобы не привлекать излишнего внимания.
«Насилия в секс-бизнесе становится все меньше, так как с одной стороны главное в нем – заработок, и строптивую «рабыню» проще заменить на другую. С другой – усилились наказания за организацию проституции – в Бельгии от 5 до 20 лет тюрьмы и штрафы до полумиллиона евро. Угрозы и избиение проституток из России – редкость. Отрадно, что из России трафика малолетних для секс-услуг практически нет», – сказал эксперт отделения по борьбе с торговлей людьми Генеральной дирекции юридической полиции Бельгии Вим Бонтинк.
«Просторы» Шенгена
Тем не менее, проблем достаточно. Шенгенский договор, к примеру, не является первопричиной, но предоставляет достаточно пространства для маневров преступным группировкам.
В рамках ЕС также разнятся законы: в Литве проституция является преступлением; в Швеции преступлением считается покупка секс-услуг, но не сами секс-услуги; в Нидерландах разрешено открывать публичные дома как бизнес, приравниваемый к другим.
Однако, как показывает практика, в борьбе с торговлей людьми c целью секс-эксплуатации решающую роль играют культурные представления людей.
«Если женщина не считает себя жертвой, мы не навязываем ей своего мнения, – говорит Вим Бонтинк. – Бельгийская полиция предоставляет выбор – женщина может воспользоваться центром помощи жертвам в течение полутора месяцев и сотрудничать с полицией для раскрытия сети торговцев или же отправиться на родину незамедлительно: в Бельгии карается законом не проституция как таковая, но эксплутация людей. Опять-таки, если жертва отказывается от сотрудничества с полицией, то мы не оказываем морального давления».
По его словам, большинство жертв из России – малоимущие женщины, желающие заработать. Им выплачивают «гонорары», и к жертвам они себя не причисляют.
Исходя из своего опыта, Вим Бонтинк утверждает, что российская милиция не проявляет инициативы в борьбе с торговлей людьми. «Коллеги из России пожимают плечами и говорят, что это свободное решение совершеннолетних людей. Они квалифицируют это почти как «свободное предпринимательство». Мы смотрим на это иначе», – подчеркивает эксперт отделения по борьбе с торговлей людьми.
По наблюдению Вима Бонтинка, попадающими в преступную сеть россиянками очень часто движет банальный потребительский инстинкт – желание подзаработать, чтобы купить какие-то вещи. «Вплоть до того, что студентки из РФ готовы подвергаться секс-эксплутации, чтобы купить лэптоп!» – говорит Вим Бонтинк.
Стефано Мансервиси – генеральный директор Еврокомиссии, глава отдела по борьбе с организованной преступностью, придерживается мнения о том, что проститутка – всегда жертва, на которой наживаются другие. Он предлагает сосредоточиться на борьбе с преступными доходами, а именно на конфискации имущества эксплуататоров.
Мансервиси настаивает на необходимости создать механизм замораживания счетов. В 2011 году планируется создать единую рамку законов ЕС для конфискации имущества преступников. Также, по его мнению, необходимы не только законодательные меры, но и образовательные, включая подготовку судей и создание транснациональных механизмов правосудия. «Но это не только экономический, но и человеческий и социальный феномен, – заключил Стефано Мансервиси. – С ним невозможно бороться только законодательными мерами, без вовлечения общественности».
Сходное мнение выражает Ола Лорель – председатель департамента по борьбе с трафиком EU Just. «Невозможно решать современные проблемы торговли людьми без международного сотрудничества. Поэтому ЕС очень заинтересован в заключении соответствующего рамочного договора с РФ. К сожалению, сегодня Россия – обширный рынок для организованной преступности. Наши коллеги это осознают, поэтому мы надеемся на скорейшее заключение договора. Тогда мы сможем более оперативно обмениваться информацией и существенно снизить уровень преступности», – подчеркивает Лорель.
На иной аспект трафика из России указывает вице-прокурор Парижа Мари-Жозе Деламбили. «Девушки из России приезжают во Францию «продавать шарм», то есть они в основном используются в эскорт-службах, которые рассматриваются как роскошь. Но наши законы запрещают получение доходов от эксплуатации секс-услуг, при этом уголовное преступление совершает не только тот, кто торгует девушкой, но часто и ее близкие, семья, иногда муж, родители, которые пользуются доходами от ее деятельности», – подчеркивает Мари-Жозе Деламбили.
По мнению вице-прокурора, основная сложность в борьбе с работорговцами из России заключается в несоответствии французского и российского законодательства.
Но при этом вице-прокурор Парижа добавила, что проблемы у работниц сети «роскошной» проституции не менее серьезны, чем у тех, кто ищет клиентов на мостовой, так как за «позолотой» скрывается то же самое преступление – эксплуатация человеческого существа.
Деньги-деньги-деньги...
Торговля людьми – это прежде всего прибыльный бизнес, доходы от которого тонкими струйками перетекают со счета на счет и в карманы «крупной рыбы» – организаторов транснационального бизнеса.
«Когда полиция арестовывает торговца, основной вопрос адвокату неизменен: «Как спрятать деньги?» – говорит Ерун Бирнерт, координатор международной программы по борьбе с трафиком.
«Надо отслеживать деньги, которые, как правило, утекают за рубеж. При существующих процедурах у преступников достаточно времени, чтобы припрятать деньги. Иногда удается конфисковать недвижимость или автомобили, на которых транспортируется живой товар и только», – подчеркивает специалист.
Прокурор Брюсселя Пауль Катрис в качестве решения предлагает модель организации работы, при которой специальные магистратуры концентрируются непосредственно на оперативной работе по аресту преступников, а параллельной структуры – на конфискации их имущества. Таким образом, у преступника не оказывается времени для того, чтобы спрятать капитал.
Отдельную проблему представляет реабилитация жертв. В большинстве стран-членов ЕС они не могут находиться в центрах помощи более шести месяцев. В реальности в Бельгии процедуры длятся до шести лет. Некоторые представители полиции считают, что следует предлагать за сотрудничество с властями возможность получить возможность легального пребывания в Бельгии.
ЕС-Россия: «адский» бизнес работорговли
- Анна Введенская
