ВАШИНГТОН —
Казалось бы, что хорошего может выйти из трех мальчишек, которые регулярно дерутся друг с другом до синяков, доводят учителей до белого каления непочтительными замечаниями, а за ужином бранятся, как матросы? В случае братьев Эмануэль, из старшего – Эзекиеля, или, как он предпочитает себя называть, Зика – вышел профессор биоэтики и советник президента Обамы по вопросам здравоохранения, средний – Рам – был старшим политическим советником президента Клинтона, стал конгрессменом , потом главой администрации президента Обамы, а ныне он – мэр Чикаго. И даже из младшего, Ари, в противоположность сказочному фольклору о младших братьях, со временем вышел вполне преуспевающий голливудский импресарио. Говорят, именно он послужил прототипом грубого и циничного, но обаятельного импресарио по имени Ари Голд в популярном сериале «Красавцы» (Entourage).
Американская мечта переживает сегодня не лучшие дни – дефицит и секвестр госбюджета, растущие цены на образование, шаткий рынок недвижимости, неспособность Конгресса достигать компромисса – все это не могло не сказаться на вере многих американцев в то, что США продолжает оставаться страной безграничных возможностей. Зик Эмануэль в вышедших в свет мемуарах: «Братья Эмануэль: история американской семьи», доказывает, что американская мечта по-прежнему доступна – при наличии острых локтей, крепкой глотки и правильного настроя.
Братья родились в Чикаго, в семье педиатра Бенджамина, иммигранта из Израиля, и Марши, дочери иммигранта из России, которой, в американской традиции 60-х годов, пришлось отказаться от карьеры и стать домохозяйкой. По словам Зика Эмануэля, его часто спрашивают, в чем секрет успеха воспитания таких успешных детей? Что такое особенное добавляла их мама по утрам в хлопья с молоком? Профессор отвечает, что, несмотря на амбиции, проявляемые всей троицей с детства, ни один из них не был первым учеником в школе – младший, Ари, вовсе страдал от дислексии и синдрома дефицита внимания. От гиперактивности его лечили риталином, он отставал в чтении на два года, а родителей регулярно вызывали в школу из-за его драк. Средний, Рам, прославившийся в Вашингтоне своей жесткостью в отношении оппонентов и талантом политического менеджера, а также страстью к весьма соленому словцу, наоборот, в детстве был тишайшим ребенком, который прибегал к соседям с просьбой покормить их младенца из бутылочки, а когда подрос – стал семейным дипломатом. Старший, Зик, во время учебы в университете настолько раздражал всех своими нотациями и безапелляционными высказываниями, что он него едва не отвернулись даже друзья.
По мнению Зика, родители серьезно повлияли на становление их характера – уже в возрасте шести лет братьям разрешалось самостоятельно гулять по городу, ездить на общественном транспорте – вещь практически немыслимая в сегодняшней Америке. Им удавалось избегать уличных потасовок, которые в Чикаго были не редкость – в том числе и на расовой и этнической почве. Их мать, Марша Эмануэль, была активисткой движения за гражданские права, и трое ее детей зачастую играли с темнокожими друзьями. Периодически она брала детей на политические демонстрации – включая марш с участием Мартина Лютера Кинга, что, по словам старшего брата, помогло им усвоить, что даже когда ситуация кажется безнадежной, а статус-кво - вечным, «всегда нужно поступать так, как считаешь верным, как бы трудно это ни было. Всегда».
В семье экономили на бытовых удобствах, дети ходили в заплатанных штанах – но при этом родители не скупились на походы с детьми на концерты, спектакли и поездки за границу, считая, что позволить сыновьям увидеть мир своими глазами – это лучший вклад в их развитие. Несмотря на насмешки сверстников, мать отправила всех троих заниматься классическим балетом.
Книга далека от описания быта идеальной семьи – автор пишет и о семейных склоках, и даже почти трагедии – после окончания школы, перед началом учебы в университете, Рам, подрабатывая в кафетерии, порезал палец и получил острую инфекцию. Угроза гангрена была настолько реальна, что ему пришлось шесть недель провести в реанимации. По его словам, именно эти недели на грани жизни и смерти помогли ему понять, что времени в этом лучшем из миров нам всем отпущено не так много, чтобы им разбрасываться.
При том, что все, включая родителей Эмануэлей, являются атеистами, или, по крайней мере агностиками – дети учили иврит, ходили в синагогу, чтобы сохранить еврейско-американской самоидентификации, и провели четыре лета в Израиле. Не раз амбициозную троицу называли в американской прессе «еврейскими Кеннеди». В Вашингтоне те, кому приходилось работать с Рамом Эмануэлем, за глаза отпускали немало нелестных эпитетов по поводу его резкого характера и напористости, подчас выходящей за пределы политкорректности – однако даже его враги признавали его самоотдачу, преданность делу и эффективность.
Гости Эмануэлей, признают братья, зачастую чувствовали себя не в своей тарелке – семейный ужин в их доме часто сопровождался диспутами на повышенных тонах, обильно сдобренными ругательствами (фирменная фраза Эмануэлей – «Ты идиот, который ничего не смыслит в том, о чем говорит, и вот почему: ...»), мог заставить оробеть и смельчаков. Зик пишет в книге, что Эмануэли никогда не имели обыкновения подстраиваться – мир должен был подстроиться под них, хотя отец-эмигрант, работая по 14 часов в день, шаг за шагом проходил все этапы успешной адаптации в Америке: собственную практику, отправление детей на учебу в частную школу, и, в итоге, покупка собственного дома в пригороде Чикаго. Несмотря на ограниченные средства, периодически его родители брали на воспитание детей друзей и родственников в тяжелые для тех периоды. В то же время, в книге нет ничего о приемной сестре Эмануэлей, Шошане, которая, как пишет Зик, в семье «появилась гораздо позже – книга же о том, как росли мы, трое братьев».
Важным фактором успеха по сей день является дружба братьев, которые делили в детстве в летних лагерях одну спальню. Несмотря на разницу в возрасте (Зику сегодня 55, Раму - 53, Ари - 52), они требовали, чтобы их селили вместе. В отличие от многих повзрослевших родственников, живущих в разных концах Америки, братья продолжают общаться друг с другом по телефону чуть ли не ежедневно. Заканчиваются семейные мемуары в типично эмануэлевском стиле, обращаясь к Раму и Ари, Зик пишет: «Я люблю вас, разгильдяи. И восхищаюсь тем, кем вы стали».
Американская мечта переживает сегодня не лучшие дни – дефицит и секвестр госбюджета, растущие цены на образование, шаткий рынок недвижимости, неспособность Конгресса достигать компромисса – все это не могло не сказаться на вере многих американцев в то, что США продолжает оставаться страной безграничных возможностей. Зик Эмануэль в вышедших в свет мемуарах: «Братья Эмануэль: история американской семьи», доказывает, что американская мечта по-прежнему доступна – при наличии острых локтей, крепкой глотки и правильного настроя.
Братья родились в Чикаго, в семье педиатра Бенджамина, иммигранта из Израиля, и Марши, дочери иммигранта из России, которой, в американской традиции 60-х годов, пришлось отказаться от карьеры и стать домохозяйкой. По словам Зика Эмануэля, его часто спрашивают, в чем секрет успеха воспитания таких успешных детей? Что такое особенное добавляла их мама по утрам в хлопья с молоком? Профессор отвечает, что, несмотря на амбиции, проявляемые всей троицей с детства, ни один из них не был первым учеником в школе – младший, Ари, вовсе страдал от дислексии и синдрома дефицита внимания. От гиперактивности его лечили риталином, он отставал в чтении на два года, а родителей регулярно вызывали в школу из-за его драк. Средний, Рам, прославившийся в Вашингтоне своей жесткостью в отношении оппонентов и талантом политического менеджера, а также страстью к весьма соленому словцу, наоборот, в детстве был тишайшим ребенком, который прибегал к соседям с просьбой покормить их младенца из бутылочки, а когда подрос – стал семейным дипломатом. Старший, Зик, во время учебы в университете настолько раздражал всех своими нотациями и безапелляционными высказываниями, что он него едва не отвернулись даже друзья.
По мнению Зика, родители серьезно повлияли на становление их характера – уже в возрасте шести лет братьям разрешалось самостоятельно гулять по городу, ездить на общественном транспорте – вещь практически немыслимая в сегодняшней Америке. Им удавалось избегать уличных потасовок, которые в Чикаго были не редкость – в том числе и на расовой и этнической почве. Их мать, Марша Эмануэль, была активисткой движения за гражданские права, и трое ее детей зачастую играли с темнокожими друзьями. Периодически она брала детей на политические демонстрации – включая марш с участием Мартина Лютера Кинга, что, по словам старшего брата, помогло им усвоить, что даже когда ситуация кажется безнадежной, а статус-кво - вечным, «всегда нужно поступать так, как считаешь верным, как бы трудно это ни было. Всегда».
В семье экономили на бытовых удобствах, дети ходили в заплатанных штанах – но при этом родители не скупились на походы с детьми на концерты, спектакли и поездки за границу, считая, что позволить сыновьям увидеть мир своими глазами – это лучший вклад в их развитие. Несмотря на насмешки сверстников, мать отправила всех троих заниматься классическим балетом.
Книга далека от описания быта идеальной семьи – автор пишет и о семейных склоках, и даже почти трагедии – после окончания школы, перед началом учебы в университете, Рам, подрабатывая в кафетерии, порезал палец и получил острую инфекцию. Угроза гангрена была настолько реальна, что ему пришлось шесть недель провести в реанимации. По его словам, именно эти недели на грани жизни и смерти помогли ему понять, что времени в этом лучшем из миров нам всем отпущено не так много, чтобы им разбрасываться.
При том, что все, включая родителей Эмануэлей, являются атеистами, или, по крайней мере агностиками – дети учили иврит, ходили в синагогу, чтобы сохранить еврейско-американской самоидентификации, и провели четыре лета в Израиле. Не раз амбициозную троицу называли в американской прессе «еврейскими Кеннеди». В Вашингтоне те, кому приходилось работать с Рамом Эмануэлем, за глаза отпускали немало нелестных эпитетов по поводу его резкого характера и напористости, подчас выходящей за пределы политкорректности – однако даже его враги признавали его самоотдачу, преданность делу и эффективность.
Гости Эмануэлей, признают братья, зачастую чувствовали себя не в своей тарелке – семейный ужин в их доме часто сопровождался диспутами на повышенных тонах, обильно сдобренными ругательствами (фирменная фраза Эмануэлей – «Ты идиот, который ничего не смыслит в том, о чем говорит, и вот почему: ...»), мог заставить оробеть и смельчаков. Зик пишет в книге, что Эмануэли никогда не имели обыкновения подстраиваться – мир должен был подстроиться под них, хотя отец-эмигрант, работая по 14 часов в день, шаг за шагом проходил все этапы успешной адаптации в Америке: собственную практику, отправление детей на учебу в частную школу, и, в итоге, покупка собственного дома в пригороде Чикаго. Несмотря на ограниченные средства, периодически его родители брали на воспитание детей друзей и родственников в тяжелые для тех периоды. В то же время, в книге нет ничего о приемной сестре Эмануэлей, Шошане, которая, как пишет Зик, в семье «появилась гораздо позже – книга же о том, как росли мы, трое братьев».
Важным фактором успеха по сей день является дружба братьев, которые делили в детстве в летних лагерях одну спальню. Несмотря на разницу в возрасте (Зику сегодня 55, Раму - 53, Ари - 52), они требовали, чтобы их селили вместе. В отличие от многих повзрослевших родственников, живущих в разных концах Америки, братья продолжают общаться друг с другом по телефону чуть ли не ежедневно. Заканчиваются семейные мемуары в типично эмануэлевском стиле, обращаясь к Раму и Ари, Зик пишет: «Я люблю вас, разгильдяи. И восхищаюсь тем, кем вы стали».
