Тая Суслова умерла в июле 2008 года от туберкулеза. Она была наркозависимой – употребляла героин посредством инъекций. С туберкулезом она попала в больницу и проходила там лечение. Но зависимость от наркотиков оказалась сильнее – в больнице У Таи не было доступа к героину, и она из больницы ушла. Что и вынудило ее прекратить лечение от туберкулеза. Тае Сусловой было 36 лет.
Анна Саранг, директор Благотворительного Фонда содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова, считает, что Таю Сулову можно было спасти – если бы в России была легализована так называемая «заместительная терапия». При этой терапии врач предоставляет наркозависимому инъекционному пациенту другой наркотик, метадон или бупренорфин, который пациент принимает не в виде инъекций, а в виде таблеток. У больного пропадает необходимость в ежедневной дозе героина, снижается или совсем исчезает вероятность того, что он может сам заразиться ВИЧ-инфекцией через «грязную» иглу или заразить других. Заместительная терапия применяется во всех странах Евросоюза, в США, в Китае. В России она запрещена на законодательном уровне.
«Я 10 лет занимаюсь этим вопросом, и до сих пор нет никакого внятного объяснения тому, почему российское правительство противостоит интервенции, которая изучена уже на протяжении долгого времени, эффективность и безопасность которой уже доказана, медикаменты уже внесены в список жизненно необходимых лекарств Всемирной орагнизацией здравоохранения, – сказала Анна Саранг, отвечая на вопрос «Голоса Америки» на XVIII Международной конференции по СПИДу в Вене. – Эти медикаменты являются экономически эффективными, незатратными. Это передовая технология по лечению от наркозависимости».
«Раньше мы думали, что у российских чиновников нет достаточной информации, чтобы сделать выводы об эффективности заместительной терапии, – продолжила Анна. – Но на протяжении последних лет многие международные организации – и в частности, Управление ООН по наркотикам и преступности, проводили огромную работу, чтобы информировать Федеральную службу по контролю за наркотиками и представителей Министерства здравоохранения об этих программах. То есть информация там есть. Почему не ломается эта идеологическая позиция – очень сложно сказать. Моя личная теория – это что есть некий интерес в тех протоколах и стандартах наркологического лечения, которые существуют сейчас и которые уже устарели на 20 лет».
Исполнительный директор Глобального фонда для борьбы со СПИДом, туберкулезом и малярией Мишель Казачкин согласен с позицией Анны Саранг.
«Если вам нужно каждый день бороться, чтобы найти героин, – это немаленькие деньги, 100 долларв в день, – сказал доктор Казачкин в интервью «Голосу Америки» на конференции в Вене. – Как вы можете нормально существовать в обществе? Вы становитесь асоциальным элементом. А когда есть заместительная терапия, вам не нужны эти деньги. В стране, где я живу, во Франции, количество новых заражений среди инъекционных наркозависимых – всего 2%. То есть проблемы практически нет. И то же самое и в Англии, и в Голландии».
«Но в России многие считают, что применение заместительной терапии, употребление метадона – это та же наркомания, – констатирует доктор Казачкин. – Говорят: «Зачем же менять одну наркоманию на другую? И почему правительство должно поддерживать эту наркоманию и выделять на нее деньги?» Но мы считаем, что это необходимо, потому что хотя наркоманы и не освобождаются от зависимости, но перестают нуждаться в героине и шприцах. Таким образом, сильно снижается опасность заражения ВИЧ-инфекцией. Я знаю многих людей, которые каждый день принимают лекарства: от диабета, от высокого холестерина, от давления. Так почему не давать наркозависмым людям таблетки каждый день?»
Международная конференция в Вене посвящена вопросам борьбы с ВИЧ/СПИДом в Восточной Европе и Центральной Азии, так как именно в этих регионах скорость распространения заболевания особенно велика. В России, по официальным данным, с ВИЧ-инфекцией живут около 400 тысяч человек, то есть около 2,5% населения. По неофициальным данным, которые приводят многие неправительственные организации и которые в своем интервью «Голосу Америки» привел Мишель Казачкин, число зараженных в России, возможно, достигает миллиона двухсот тысяч человек. Именно употребление наркотиков является главной причиной распространения вируса.
В Украине количество носителей ВИЧ-инфекции составляет 260 тысяч человек, то есть около 1,3% взрослого населения страны. Заместительная терапия в Украине разрешена на законодательном уровне. Однако, по словам Андрея Клепикова, директора Международного альянса «ВИЧ/СПИД в Украине», так было не всегда.
«Еще 2-3 года назад удалось объединить усилия международных и национальных организаций и государственных чиновников, которые понимали, что это не опасность, а, наоборот, путь к спасению, – рассказал Андрей Клепиков в интервью «Голосу Америки». – Чтобы преодолеть барьеры, пришлось дойти до президента Украины Виктора Ющенко. И благодаря его личной вовлеченности удалось преодолеть сопротивление силовых министерств. В том числе и службы безопасности и министерства внутренних дел, и Комитета по контролю за наркотиками. Сегодня министерство здравоохранения хотя и не любит это делать, но высказывает однозначную позицию в поддержку заместительной терапии».
В Украине заместительная терапия зафиксирована в национальной пятилетней программе развития здравоохранения и закреплена законом. За эту программу проголосовали более 400 из 450 народных депутатов страны.
«Это не значит, что не возникают трения на уровне полиции и докторов, – продолжил Андрей Клепиков. – Далеко не надо ходить за примером – два украинских врача не смогли принять участие в этой конференции в Вене, потому что один находится в предварительном изоляторе, а с другого взяли подписку о невыезде. И все из-за того, что они прописывали заместительную терапию».
Сегодня этот вид профилактики ВИЧ-инфекции применяется по всей Украине, в 109 медицинских учреждениях. Она предоставляется пяти тысячам пятистам пациентов. Но потребность в заместительной терапии в Украине, по данным ВОЗ, составляет 60 тысяч человек. Иными словами, как указывает Андрей Клепиков, есть куда расти.
«Здесь, конечно, есть негативные факторы, – рассказал Клепиков «Голосу Америки». – Во-первых, как у любого медицинскиго препарата, который употребляется долго, у метадона тоже есть побочные эффекты. Во-вторых, это все же наркотик. Хотя заместительные лекарства не изменяют сознания пациента и не доставляют ему «кайфа», они все же создают наркотический эффект в организме, который внешне не заметен, но на химическом уровне присутствует. Но, взвешивая все «за» и «против», плюсы очевидны».
Плюсы, по его мнению, являются не только профилактическими, но и социальными.
«Пациент «вымывается» из сферы наркобизнеса в социальную среду, где он находится под регулярным медцинским наблюдением, – продолжил Андрей Клепиков. – Это также позволяет окружающим жить более безопасно. Мы не хотим, чтобы в подъезде, где мы живем, валялись шприцы. Не хотим, чтобы наши близкие подвергались опасности, что у них сорвут сережки, вырвут сумочку. Заместительная терпия позволяет убрать эти негативные явления. Потому что наркоман, который был готов на все, чтобы добыть наркотик, уходит их этой сферы вообще. Он становится медицинским пациентом».
По словам Анны Саранг, представители нескольких российских и международных организаций недавно написали письмо президенту Дмитрию Медведву с просьбой изменить политику по отношению к заместительной терапии.
«Мы получили ответ на письмо президенту России, это ответ из минздрава России, в котором говорится, что министерство не собирается рекомендовать внедрение заместительной терапии, – рассказала «Голосу Америки» Анна Саранг. – Мы работаем с различными международными правовыми организациями, обратились в Европейский суд по правам человека. У нас больше надежды на различные международны правовые механизмы, конвенции, комитеты, чем на то, что внутри страны чиновники одумаются и легализуют это жизненно необходимое лечение».
