МОСКВА — Встреча президентов США и России в Нью-Йорке, прошедшая накануне, была разобрана официальными российскими медиа в деталях: кто был инициатором (Москва утверждает, что это был Вашингтон, несмотря на опровергнувшие это заявления представителя Белого Дома), кто с кем чокался – или не чокался – бокалами на приеме у Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна, улыбались ли лидеры друг другу, почему они «встречались дольше запланированного», и так далее.
Отдельно и обильно цитируются слова Владимира Путина о его взаимоотношениях и контактах с Бараком Обамой: российский президент, выйдя отвечать на вопросы журналистов «кремлевского пула» после встречи, называл лидера США по имени и говорил, что Москва не хочет плохих отношений с Вашингтоном: «беседа была очень конструктивной, деловой и на удивление очень откровенной», «если у нас не было вот таких встреч под камеру, то это не значит, что у нас не было общения, контакт вообще не прерывался», и вообще, Кремль готов к восстановлению отношений с США «в полном объеме».
По поводу этой волны дружелюбия со стороны российского президента в отношении Соединенных Штатов пользователи российских сетей вовсю иронизировали во вторник: за последние полтора года антиамериканизм в России стал практически официальной идеологией, с влиянием США связывали все раздражающее, от роста цен до активности оппозиции на региональных выборах, и теперь столь явные реверансы российского лидера в сторону американского коллеги выглядели гротескно.
При этом сам факт встречи в подаче лояльных Кремлю медиа звучит гораздо громче, чем суть этой встречи. У Вашингтона и Москвы по-прежнему сохраняются противоположные точки зрения по поводу судьбы Башара Асада в Сирии, действия России в отношении Украины президент США ранее в понедельник назвал «аннексией» и «агрессией», и единственное, о чем договорились Барак Обама и Владимир Путин – это о консультациях российских и американских военных при действиях против ИГИЛ. Российские представители, собственно, и не скрывают, что большей координации им и не нужно – министр иностранных дел России Сергей Лавров специально подчеркнул в своих интервью после встречи Обамы и Путина, что общего командования в операциях против ИГИЛ Россия не добивается.
Генеральный директор Совета по национальной стратегии Валерий Хомяков в интервью «Голосу Америки» говорит, что встреча по ее результатам абсолютно не выглядит поворотной, но Москва хотела бы представить ее таковой: «Я верю, что встречу просили именно из Москвы, и, видимо, Обама и его советники склонились к тому, чтобы уважить и повидаться, хотя, наверное, в содержательной части никто серьезно ничего особо не ожидал от этих переговоров. Такие переговоры, как правило, готовятся заранее, достаточно обстоятельно, а тут посидели полтора часа, проговорили, и не более того».
Политолог отмечает: «Интересна была концовка: Путин вышел к прессе, а Обама вместе с ним к прессе не пошел. Это означает, что он не придает серьезного значения тому, о чем там шли разговоры, в то время как для Путина было очень важно показать перед мировым сообществом, что чуть ли не изоляция уже прорвана, и он теперь опять вхож в приличную компанию лидеров государств».
Собственно, ради пропагандистского эффекта, считает Валерий Хомяков, все и затевалось: «Напомню, накануне этой поездки на Генеральную ассамблею ООН Путин предпринял достаточно отчаянные попытки продемонстрировать, что он-де на Ближнем Востоке руку на пульсе держит: был и разговор с Нетаньяху, и с Махмудом Аббасом, и встреча с турецким премьером Эрдоганом, и с арабскими монархами, и, конечно, те утечки, которые были, что туда поставляется оружие и даже направляются вооруженные силы – целая кампания для того, чтобы убедить Обаму встретиться».
Аналогичного мнения придерживается и независимый военный обозреватель Александр Гольц, о чем он и рассказал корреспонденту Русской службы «Голоса Америки»: «Вся история с усилением российского военного присутствия в Сирии была придумана, прежде всего, для того чтобы заставить американцев встречаться с Путиным, заставить Обаму встречаться с Путиным. Потому что Москва намеренно создала ситуацию, когда перспектива того, что российские самолеты и американские будут действовать в одном воздушном пространстве, становилась очевидной. И понятное дело, что американцы хотели бы избежать любых инцидентов в воздухе».
Военный эксперт говорит, что такой технический вопрос, как недопущение инцидентов при обоюдных действиях против ИГИЛ в принципе мог бы быть решен одним телефонным разговором министров обороны двух стран: «Я подозреваю, что прошедшие контакты между министром обороны Сергеем Шойгу и его американским коллегой Эштоном Картером не принесли окончательного решения о необходимости достичь таких договоренностей. Видимо, в этом и состояла российская цель – чтобы так или иначе заставить американцев говорить непосредственно с Путиным. Россия считала необходимым продемонстрировать, что она является по-прежнему, несмотря на фактическую международную изоляцию, важным членом мирового сообщества, и общения с ней никак не избежать. Я это называю «созданием отрицательных стимулов»: мы ничего не можем вам предложить позитивного, но мы грозимся создать вам проблемы, и поэтому давайте переговариваться».
Александр Гольц уверен, что Запад, хоть и отдавал себе отчет в смысле подобного поведения Кремля, не нашел в себе сил ему противодействовать: «Следует констатировать, что когда отношения дошли до детской игры «кто первым моргнет», Запад моргнул первым. Это, безусловно, так – Запад в целом, и США в частности, еще не научились разговаривать с Путиным на таком языке, который был бы, с одной стороны, понятен Путину, а с другой стороны, не позволял бы российской пропаганде выигрывать очки».
По словам Валерия Хомякова, у России вряд ли дойдет до действительно серьезных операций против ИГИЛ: «Тут будет надувание щек, которое тоже имеет свой смысл, но только для картинки, для внутреннего употребления».
Александр Гольц высказывает аналогичную мысль, но более развернуто: «Уже практически нет сомнений, и намеки Путина указывают на то, что будет предпринято некоторое количество демонстративных воздушных атак на позиции ИГИЛ, а большего вряд ли удастся достичь. Я не думаю, что американцы примут участие в серьезном обмене разведывательной информацией, который предлагает им Путин, потому что обмен разведданными требует совсем иной степени доверия, чем существует сейчас».
