МОСКВА – Прошедшая неделя ознаменовалась событием, которое вполне можно считать историческим для всех христиан: на Кубе 12 февраля впервые в истории встретились Папа Римский и Патриарх Московский и всея Руси. Папа Франциск и Патриарх Кирилл были явно рады друг другу, обменялись дорогими подарками, проговорили два с лишним часа и подписали совместную декларацию.
Документ, подписанный главами двух церквей, кроме важнейшего заявления о том, что православные и католики – «не соперники, а братья», зафиксировал некоторые позиции, вызвавшие критику: в частности, в заявлении говорится о семье как о союзе только между мужчиной и женщиной, а также дается интерпретация конфликту в Украине, близкая к позиции Москвы.
В России саммит Папы Франциска и Патриарха Кирилла был с энтузиазмом воспринят прежде всего представителями власти: в Кремле и обеих палатах парламента были даны комментарии, свидетельствующие о том, какое значение политическое руководство России придавало этой встрече.
Важен ли двухчасовой разговор между главой католиков и патриархом православных русских? Что в политическом смысле может извлечь из этого разговора Кремль? Об этом Русская служба «Голоса Америки» спросила публицистов и ученых, занимающихся в России религиозной тематикой и вопросами веры.
Константин Эггерт: даже если Кремль сошлется на эту встречу, взгляд западных политиков на Россию не изменится
Эксперт по вопросам международной политики Константин Эггерт, встречавшийся с предшественником Папы Франциска – Бенедиктом XVI, убежден, что встреча Папы и Патриарха на Кубе важна как яркий пример возможности преодоления очень старого конфликта: «Важность этой встречи в преодолении – пока символическом, а не практическом – того разделения на «мы» и «они», которое для православных и католиков в современном мире, на мой взгляд, совершенно устарело, которое многие десятилетия ХХ-го века и уже первое второе десятилетие XXI-го затемняло тот факт, что на самом деле, если посмотреть объективно, католиков и православных объединяет намного больше, чем разъединяет. И в преодолении многовековых разногласий и есть суть этой встречи в историческом и метафизическом смысле слова».
Исследователь деятельности Ватикана сказал в интервью «Голосу Америки», что серьезные разногласия между православными и католиками остаются: «Если свести традиционные разногласия между православной и католической церквями к самым основным, то это прежде всего претензия папства как такового на руководство мировым христианством, по крайней мере, мировыми апостольскими церквями. Второе – для католиков неприятен тот факт, что православные не признают действенность таинств католической церкви – крещения, бракосочетание, притом, что католики признают действенность или, говоря церковным языком, благодатность православных таинств».
Константин Эггерт видит в том, как официальные медиа в России отозвались на встречу Патриарха Кирилла и Папы Франциска, четкое отражение того, чего от этой встречи ожидала Москва: «Говоря светским языком, выигрыш Патриархии – в тех пунктах, которые касаются Украины. Папа Римский принял официально позицию Московского патриарха по очень важному пункту – оценке состояния дел в Украине. Если верить этому заявлению, там идет гражданская война, и нет никакой российской интервенции».
«Здесь, к сожалению, уже не в первый раз Папа Франциск демонстрирует склонность понимать позицию Москвы, или, точнее, склонность игнорировать позицию Киева, в том числе и позицию своей собственной паствы – греко-католиков и римо-католиков, которые на территории Украины в основном выступают на стороне законных властей Украины, и которые много раз говорили, сообщали Ватикану, что это не гражданская война, а де-факто межгосударственный конфликт. Можно говорить о том, что в этом официальном заявлении действительно и Московскому патриарху, и, по сути дела, Кремлю удалось от этого визита получить то, чего они хотели», – отмечает эксперт.
Константин Эггерт напоминает, что встреча папы и патриарха – это во многом внутрицерковный шаг, выгодный Кириллу перед намеченным на этот год Всеправославным собором на Крите в смысле повышения значимости московского иерарха. Но есть и момент внешнеполитический: «Сегодня Владимиру Путину, наверное, полезнее, интереснее было бы не наблюдать по телевизору за встречей патриарха, а самому встретиться с Франсуа Олландом, Бараком Обамой или Ангелой Меркель в неконфронтационных обстоятельствах, но таких обстоятельств нет и, возможно, в ближайшее время не будет. Так что в большой степени то, как презентуется встреча папы и патриарха прокремлевскими медиа, конечно, свидетельство того, что Москва находится в изоляции».
Эксперт полагает, что успех встречи Папы Франциска и Патриарха Кирилла не отразится на том, как Запад сейчас общается с Россией: «Несмотря на отдельные успехи папской дипломатии, позиция Святого Престола по тому или иному вопросу, например, по войне в Ираке, никогда не была решающей для мировых лидеров, никогда не сдвигала ситуацию принципиально в том или ином направлении. Да, конечно, теперь, условно говоря, представители Кремля могут сказать: «Ну, вот и Папа Римский считает, что на территории Украины идет гражданская война». Но это совершенно никак не будет влиять на то, как на это смотрят Пан Ги Мун, Дэвид Кэмерон или будущий американский президент».
Андрей Десницкий: если бы патриарху это было не нужно, он бы не поехал даже по личной просьбе президента
Сотрудник Института востоковедения РАН, специалист по изучению и переводу Библии Андрей Десницкий говорит, что встреча Папы и Патриарха – это, прежде всего, шаг к снижению неприятия католиков в православной среде: «РПЦ всегда уходила от диалога на высшем уровне, как и от любых предложений вступить в этот диалог. Стандартная позиция типичного православного, при всей условности этого понятия, очень проста: «католики – еретики, нам с ними говорить не о чем, мы можем их призвать к покаянию, и если они покаются, то они станут православными, тогда мы с ними будем разговаривать как со своими». Сегодня эта позиция осталась, но она явным образом разошлась с официальным курсом».
Религиовед находит и политические причины в одобрении Кремлем встречи Кирилла и Франциска: «Безусловно, есть желание Кремля видеть Россию центром притяжения мирового консерватизма, и Папа Римский, как глава крупнейшей христианской конфессии в мире, придает некоторый авторитет и российской церкви, и российскому государству как борцам за истинные, с точки зрения Кремля, ценности».
Андрей Десницкий предполагает, что со стороны Кремля было оказана самая действенная помощь этому саммиту: «Самолет, на котором Патриарх туда летел, был не рейсовым, как у папы Франциска, а принадлежащим правительству, это был государственный борт. И понятно, что события такого рода сейчас, безусловно, согласовываются с Кремлем. Была ли это инициатива Кремля? Я бы не исключал, потому что это прекрасно вписывается в ту картину, которую Кремль старается нарисовать и для внутреннего зрителя, и для международной арены. Но понятно, что в любом случае интересы совпали в некоторой степени. Если бы патриарху это было совсем не нужно, наверное, он бы не поехал даже по личной просьбе президента».
Также, полагает ученый, РПЦ могла пойти на этот шаг для некоторого исправления своего имиджа: «В последние пару лет наметился, по крайней мере, в риторике патриархата РПЦ, серьезный крен в сторону консерватизма-патриотизма – «кругом враги, мы с ними боремся». Может быть, те, кто отвечает за пиар в структурах РПЦ, поняли, что немножко переборщили. С этим, возможно, связано и отстранение отца Всеволода Чаплина от общественной работы. Могло быть принято решение – надо немножко смягчить, сбалансировать этот образ воинствующих клерикалов, которые выходят на тропу борьбы со всем инородным вплоть до того, что на митинге в Грозном зачитываются послания от православного епископа, где он поддерживает полностью борьбу с предателями родины».
