МОСКВА – Борец с коррупцией и лидер незарегистрированной «Партии прогресса» Алексей Навальный не стал отчаиваться после того, как 8 февраля суд в Кирове повторно вынес ему обвинительный приговор по «Делу Кировлеса».
Это решение суда, которое почти до буквы повторило такое же решение 2013 года, стало формальным барьером на пути Алексея Навального к регистрации в качестве кандидата в президенты России: преступление, которое ему инкриминировали, считается тяжким, а согласно закону «Об основных гарантиях избирательных прав», лица, «осужденные к лишению свободы за совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений и имеющие на день голосования на выборах неснятую и непогашенную судимость за указанные преступления», не имеют права избираться. Очередные выборы президента России должны состояться в марте 2018 года.
Однако Алексей Навальный считает, что его конституционное право на участие в выборах по-прежнему в силе, о чем в прошедшие выходные он заявил на съезде российского общественного движения «Солидарность». Он уверен, что общественная поддержка может помочь ему реально участвовать в голосовании, которое должно пройти в 2018 году.
Оппозиционер пытается организовать широкую сеть такой поддержки: он говорит об открытии штабов для проведения кампании 2018 года уже сейчас, начав действовать раньше, чем кто-либо из объявивших о намерении избираться главой российского государства на следующих выборах.
В интервью Русской службе «Голоса Америки» Алексей Навальный рассказывает о том, где будут открыты штабы в ближайшее время, чувствует ли он себя в безопасности, и как он относится к сравнению его самого с президентом США Дональдом Трампом.
Данила Гальперович: Каковы ваши ближайшие планы по открытию штабов в свою поддержку?
Мы уже открыли штаб в Санкт-Петербурге. Сейчас, на следующей неделе, будем открывать штаб в Екатеринбурге, Новосибирске, ну, то есть – города-миллионники в первую очередь. У нас цель – открыть штабы в 77 крупнейших городах России
Алексей Навальный: Мы уже открыли штаб в Санкт-Петербурге. Сейчас, на следующей неделе, будем открывать штаб в Екатеринбурге, Новосибирске, ну, то есть – города-миллионники в первую очередь. У нас цель – открыть штабы в 77 крупнейших городах России.
Д.Г.: Есть ли уже какая-то реакция региональных властей России в тех городах, о которых вы говорите, на эти приготовления?
А.Н.: Ну, пока мы не наблюдаем какого-то большого противодействия. Понятно, что о поддержке говорить не приходится, но какого-то значимого противодействия мы пока не видим. Я думаю, что просто еще до регионов не дошел какой-то существенный сигнал. В Санкт-Петербурге мы увидели, что «Единая Россия» потребовала уже закрыть наш штаб, в лице известного депутата Милонова, посмотрим. Я думаю, что как раз открытие первых пяти штабов нам больше расскажет о том, что Кремль задумал в отношении нас.
Д.Г.: Каковы ближайшие судебные перспективы по «делу Кировлеса», по которому вас повторно осудили?
А.Н.: Мы подали жалобу в Комитет министров Совета Европы, который является вышестоящей инстанцией (в Совете Европы, куда входит и Европейский суд по правам человека, отменивший предыдущий приговор Навальному – Д.Г.). Но там процедура не прописана по срокам. Поэтому мы не очень понимаем, что с ней будет. Но я не сомневаюсь, что мы, конечно, отменим этот приговор.
Д.Г.: А в сам Евросуд по правам человека вы еще раз подавать будете?
А.Н.: Чтобы подать еще раз в Евросуд, что мы сделаем дополнительно, нам нужно, чтобы было решение апелляционной инстанции, что приговор вступил в законную силу. Еще этого не произошло. А это является таким формальным юридическим препятствием.
Д.Г.: То есть, нужно решение Кировского областного суда. А туда вы подали апелляцию?
А.Н.: Да, адвокаты этим занимаются. Там же важно получить протокол заседания для того, чтобы на него ссылаться. В любом случае, это будет сделано в ближайшие дни.
Д.Г.: Политологи говорят, что вы действуете «проактивно», рассчитывая на общественное движение, которое, так или иначе окажет на российскую власть давление для того, чтобы та признала вас легальным соперником. Это так?
Поэтому я апеллирую к людям для того, чтобы оказать необходимое давление на Кремль и вынудить их меня зарегистрировать. Никаким другим образом это сделать нельзя
А.Н.: Я бы даже сказал шире. Просто есть люди, которым нужен новый кандидат. Я обращаюсь к людям, и людям, на самом деле, все равно, они понимают, что это все юридические ухищрения. Они видят, что есть человек, и у него есть право участвовать в выборах. А то, что там Кремль соорудил – ну, он отменит это точно так же, как это было на мэрских выборах. Был фильтр, они его сами и отменили. Поэтому я апеллирую к людям для того, чтобы оказать необходимое давление на Кремль и вынудить их меня зарегистрировать. Никаким другим образом это сделать нельзя.
Д.Г.: В какой форме вы видите это давление?
А.Н.: В любой – организация штабов, просто агитационная работа, формирование общественного мнения и на улице, и в Интернете, все доступные способы.
Д.Г.: А будет подача коллективных исков в суд? Ведь вы говорите именно о коллизии между конституционным правом на участие в выборах и ограничениями в законе.
А.Н.: Этого мы не исключаем. Это более трудоемкая работа. И в ситуации с нашими судами понятен ее результат. Тем не менее, мы будем двигаться разными направлениями просто потому, что люди хотят заниматься разными вещами. Вот есть такие, которые любят судиться. Мы будем вместе с ними судиться тоже.
Д.Г.: После того, первого приговора по «делу Кировлеса» в 2013 году, который был отменен Евросудом, что-то изменилось, по вашим ощущениям, в смысле безопасности для вас самого и вашей семьи?
Ну, если сравнивать Россию в 2013 и в 2017 году – это просто другая страна. Это вообще другая страна! С тех времен Бориса Немцова убили. Нападения какие-то ежедневные на людей происходят. Чечня окончательно стала просто фашистским государством, где пытают и убивают людей.
А.Н.: Ну, если сравнивать Россию в 2013 и в 2017 году – это просто другая страна. Это вообще другая страна! С тех времен Бориса Немцова убили. Нападения какие-то ежедневные на людей происходят. Чечня окончательно стала просто фашистским государством, где пытают и убивают людей. Поэтому невозможно сравнивать динамику, это две разные страны. Конечно, сейчас все гораздо хуже. Но это не меняет в целом нашего подхода к тому, что бороться нужно.
Д.Г.: Вам лично угрожать стали больше?
А.Н.: В меня стали чаще кидаться различными предметами, подкарауливая меня около офиса, но не настолько чаще, чтобы это я прямо сильно заметил. Нет, такого в отношении конкретно меня – нет. Но в отношении людей, которые связаны со мной – да, мы видим это.
Д.Г.: Выступая на съезде «Солидарности, вы сказали, что готовы поучаствовать в праймериз кандидата, альтернативного Владимиру Путину, хоть с Владимиром Жириновским. Вы серьезно это сказали? Ведь многие из ваших сторонников уж точно не считают Жириновского оппозицией Путину.
Поэтому, да, я хочу привлечь всех людей и, в первую очередь, тех, кто не голосовал и не ходит на выборы, и избирателей, которые голосовали за коммунистов и за ЛДПР, конечно – да
А.Н.: Мы знаем все про всех, и у нас есть большой опыт наблюдения за политиками, которые называют себя оппозиционными, а оппозиционными не являются. Тем не менее, я говорил скорее не о политиках конкретных, а я говорю о людях, которые за них голосовали. Если мы говорим про того же самого Жириновского, то на последних выборах, и это объективно, ЛДПР стала партией протестного голосования. Там голосуют не потому, что за Жириновского, а потому что как «против всех». Голос «против всех» был выражен в голосовании за ЛДПР. Поэтому, да, я хочу привлечь всех людей и, в первую очередь, тех, кто не голосовал и не ходит на выборы, и избирателей, которые голосовали за коммунистов и за ЛДПР, конечно – да.
Д.Г.: Во время избирательной кампании Дональда Трампа на пост президента США вас в российских медиа с ним сравнивали, находя некоторое сходство. Как вы относитесь к такому сравнению?
А.Н.: Я не знаю, откуда это берется. Журналистам все время нужно меня с кем-то сравнивать. К счастью, вы перестали сравнивать меня с Джулианом Ассанжем, но начали сравнивать с Трампом. Если мы просто посмотрим на программы и политические взгляды, довольно много различий. Но в современном политическом обществе, наверное, это как-то игнорируют. Например, Трамп и Путин очень любят друг друга, хотя их политические взгляды просто на 100% диаметрально противоположны. Мне кажется, такая прикладная политология не имеет смысла.
Д.Г.: Сейчас в Европе опасаются влияния российской пропаганды на выборы. При этом эта пропаганда связывается с ростом популистских настроений, когда кандидат выбрасывает в толпу лозунг вроде «Завтра я дам всем всё», и народ начинает идти за автором такого лозунга. Вы видите опасность популизма? Считаете ли вы, что у вас есть некая четкая грань, которая вас отделяет от популизма?
Мы видим долгий либеральный тренд, он был последние два десятилетия в мировой политике. Сейчас, очевидно, идет коррекция этого тренда, или даже тренд в противоположную сторону
А.Н.: Я не вижу опасности популизма. Мне кажется, это все преувеличено. Что такое популизм? Человек говорит какие-то вещи, которые популярны. На самом деле, эти вещи не всегда являются какими-то особенно уж экстремистскими. Я все-таки сторонник такого взгляда на развитие политики по схеме качающегося маятника. Мы видим долгий либеральный тренд, он был последние два десятилетия в мировой политике. Сейчас, очевидно, идет коррекция этого тренда, или даже тренд в противоположную сторону. Я не думаю, что он продлится долго. В целом, мне кажется, что на больших отрезках времени мы по-прежнему увидим либеральный тренд в европейской политике.
