МОСКВА – Официальная Россия крайне раздражительно отреагировала на сообщения западных медиа о том, что крушение самолета компании «Когалымавиа» на Синае, в результате которого погибли 224 человека, могло произойти из-за террористического акта.
Президент России Владимир Путин заявил в четверг позвонившему ему британскому премьеру Дэвиду Кэмерону, что «при оценках причин авиакатастрофы А-321 в Египте необходимо оперировать данными, которые прояснятся в ходе ведущегося официального расследования». Ранее в тот же день пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков сказал журналистам: «Какие-то версии причин произошедшего может выдвигать только следствие. От следствия пока мы никаких заявлений не слышали. Любые другие подобные предположения носят характер, скажем так, непроверенной информации или каких-то спекуляций».
Официальный представитель МИДа Мария Захарова сделала эмоциональное заявление, заподозрив британские власти в том, что они не делятся с Россией важной информацией о катастрофе: «Честно говоря, по настоящему шокирует осознание того, что у британского правительства есть какая-то информация, которая может пролить свет на то, что же произошло в небе над Египтом... Если не предоставлять эту информацию, а использовать ее исключительно в каких-то публичных выступлениях, тогда, значит, там преследуются какие-то особые цели». Эту фразу Мария Захарова сказала, видимо, не сумев предвидеть, что Дэвид Кэмерон позвонит Владимиру Путину 5 ноября именно с задачей объяснить ситуацию.
Еще дальше в своих заявлениях пошел глава комитета Совета Федерации по международным делам Константин Косачев: он заподозрил западные медиа, которые рассказали о версии теракта, в информационной войне: «Идет геополитическое сопротивление действиям России в Сирии, и я думаю, что как это ни кощунственно звучит, в мире достаточно тех, кто предпочел бы эту катастрофу заведомо, заранее, без должных на то оснований списать на ответную реакцию джихадистов в отношении России». Российский парламентарий также предположил, что в решении британцев и других стран приостановить полеты национальных авиакомпаний над Синаем присутствует «какой-то элемент психологического давления».
Стоит напомнить, что вечером 3 ноября официальный представитель правительства Египта Хусам аль-Кувейш заявил: «Все указывает на то, что самолет упал из-за технической неполадки внутри». Эта фраза не вызвала в Москве столь гневной реакции, как сообщения западных медиа о возможном теракте, несмотря на то, что сказана она была официальным лицом, и явно до того, как было закончено хотя бы обследование всей территории, на которой лежат обломки упавшего самолета.
Александр Гольц: российский обыватель в состоянии сделать вывод и сам
Независимый военный обозреватель, заместитель главного редактора «Ежедневного журнала» Александр Гольц говорит в интервью «Голосу Америки», что на самом деле любые версии произошедшей трагедии для Кремля плохи, но версия теракта – особенно: «Если трагедия произошла из-за неполадок в самолете, то что же это тогда за системы контроля в России, которые позволяют выпускать эти летающие гробы в полет? Еще хуже, если это террористический акт, потому что российский обыватель, конечно, готов демонстрировать любовь к власти, но два плюс два он в состоянии сложить: если до сирийской операции самолеты не взрывались, а потом они стали взрываться, то вывод совершенно очевиден. И вот этот вывод очень не хочется услышать официальной Москве».
Военный эксперт полагает, что «операция в Сирии, с военной точки зрения, абсолютно безнадежная: чем большее количество сил и средств в ней будет использовано, тем быстрее обнажится ее абсолютная бессмысленность».
«Эта операция началась как демонстрационно-пропагандистская акция, и мне очень хочется верить, что у Москвы хватит ума, чтобы остаться на уровне такой демонстрации – не двигаться дальше, не пытаться добиться победы в этой войне, в которой добиться победы абсолютно невозможно», – считает Александр Гольц.
Вместе с тем, по его мнению, президент России, даже если версия теракта найдет подтверждение, не будет каким-то образом сворачивать участие его страны в сирийской войне под давлением обстоятельств: «Единственный человек, чьи интересы должен учитывать Владимир Путин при принятии решения – это сам Владимир Путин. Он не должен отвечать перед Конгрессом как слабый, по его мнению, президента Барак Обама. Он не должен балансировать интересы бюрократических кланов как Си Цзиньпин. И в этом, я думаю, и состоит большая опасность в той системе управления, которая существует в России: Владимир Путин по своему характеру, как он сказал, характеру и правилам жизни, воспитанным ленинградской улицей, знает, что отступать нельзя, что надо бить первым, и поэтому он будет продолжать эту операцию».
Мария Липман: все зависит от того, как произошедшее будет подано
Главный редактор журнала «Контрапункт» Мария Липман отмечает, что российское общество все же беспокоится о том, чем именно для страны может обернуться участие в сирийской кампании: «Люди, хотя и поддерживают сирийскую операцию, тем не менее, обеспокоены, когда их спрашивают об этом интервьюеры, тем, что Россия может втянуться в наземную операцию, люди боятся того, что могут быть потери, боятся и материальных издержек тоже. Так что, связь крушения самолета и террористического акта, если это подтвердится, с российской военной операцией в Сирии, конечно, может усугубить подобные опасения».
Вместе с тем Мария Липман уверена, что сейчас сознание россиян предельно поддается воздействию телевизионной пропаганды, и от ее направления зависит их восприятие случившегося: «Как это будет подано, разумеется, зависит от тех, кто управляет российским телевидением. Я верю в их возможность подать это таким образом, чтобы сформировать общественное мнение в России приемлемым способом для власти. Мы видели множество раз, когда по самым разным поводам общественное мнение очень лабильно: достаточно посмотреть на то, как легко оно переключилось с Украины на Сирию. И телевидение умеет хорошо справляться с проблемами, которые могло бы создать для власти общественное мнение. Думаю, что и в этом случае телевидение не подведет власть, и общественное мнение будет сформировано соответственно».
Кроме того, по мнению, политолога, подчеркивание Владимиром Путиным необходимости не поддаваться внешнему давлению сработает и в данном случае: «Президент Путин уже сказал, находясь в Дербенте, что «нас не запугать». Подобного рода риторика, как мне кажется, и в этом случае будет хорошо работать: сама установка, что Россия должна делать все, чтобы не допустить прихода терроризма в Россию, я думаю, встретит общественную поддержку. Сразу, конечно, вспоминается «мочить в сортире».
При этом Мария Липман допускает, что некоторые сомнения в целесообразности действий Кремля в Сирии у большинства населения возникнуть могут: «Конечно, всегда существует риск, и вообще, время, когда государственное управление в России осуществлялось меньшими рисками – оно прошло. Сейчас не рискованной политики для властей не осталось, это связано и с экономическим положением, и с тем, что Россия ведет военную операцию, которая, действительно, чревата самыми разными угрозами. Нельзя со стопроцентной уверенностью сказать, что все будет в порядке для власти».
Однако, по мнению эксперта, пока для этого нет и реальных оснований, это – не «второй Афганистан»: «Что в общественном сознании существует сегодня? Существуют реляции о военно-воздушной операции, в которой мы видим размытые черно-белые картинки, там какая-то цель, потом ее поражает какая-то ракета, какой-то дым. Это война без жертв, это война без пленных, это война без крови. Нам сообщают с экрана телевизора, сколько поражено целей и, в общем, с таким важным дополнительным мотивом, что у американцев ничего не получилось, а Россия очень успешно проводит операцию. Это все, что на сегодня знает человек, который не ищет альтернативной информации. А как мы знаем, среди наших с вами соотечественников таких – подавляющее большинство».
