СТРАСБУРГ – Делегация Украины в Парламентской ассамблее Совета Европы на начавшейся 25 января сессии ПАСЕ была готова настаивать на продлении санкций против российских парламентариев, введенных Ассамблеей в апреле 2014 года. Тогда Россия лишилась права голосовать в ПАСЕ, а также права быть представленной в руководящих органах Ассамблеи и участвовать в ее мониторинговых миссиях.
Однако Россия вообще решила не представлять ПАСЕ список своей делегации, фактически отказавшись от работы с парламентской частью Совета Европы как минимум до осени. Почему россияне предпочли не отстаивать свою точку зрения на действия своей страны в прошедшие два года, а просто перестать разговаривать? Какой из этого выход – для ПАСЕ, для России, для Украины, которая в Ассамблее официально названа страной, пострадавшей от действий Москвы? На эти вопросы Русской службы «Голоса Америки» отвечает глава делегации Украины в ПАСЕ Владимир Арьев.
Данила Гальперович: ПАСЕ была единственной из международных организаций, которая проявила свою позицию по отношению к аннексии Крыма Россией не просто заявлением, а конкретным действием – ввела санкции. Но с этого момента никакого прямого воздействия самой ПАСЕ на Россию, учитывая характер ответа Москвы, не оказывается. Как бы вы оценили эту комбинацию, что, с одной стороны, есть санкции, а с другой – как бы теряется механизм взаимодействия и давления?
Владимир Арьев: Россия, вместо того, чтобы ответить за все вещи, которые она натворила в Украине за последние два года, избрала путь достаточно странный, хотя, судя по тому, кто сидит в Кремле, и объяснимый: убежать, спрятаться и, вместо того, чтобы открыто смотреть в глаза, писать письма из-за кремлевских стен. Формально сейчас против России в ПАСЕ нет санкций, потому что и России здесь нет. Они не прислали сюда свои верительные грамоты, а если нет верительных грамот, естественно, никто не может ограничить их в правах. Произошло самоограничение. Это плохая тенденция, поскольку Россия четко дает понять, что соблюдать основные принципы, выполнять обещания, с которыми она вступала в Совет Европы, она не собирается. А это – и уважение к территориальной целостности других государств, и права человека. Естественно, самое основное – это то, что Россия хочет сделать максимально для того, чтобы уйти из юрисдикции Европейского суда по правам человека, поскольку эта структура не подконтрольна Кремлю и, естественно, решения этого суда могут не понравиться Путину и его окружению.
Д.Г.: Вы говорите, что в России существует недемократичная власть, у которой есть желание выйти из-под контроля Совета Европы, из разбирательств и упреков в ПАСЕ, есть желание не выполнять решения Евросуда. Но получается, что ПАСЕ, введя санкции, подтолкнула Москву к еще большему отказу от демократии, как бы сказала ей: «Давай, уходи».
В.А.: Нет, пока что Совет Европы коллективно говорит Москве – давайте поговорим. Но разговор – это когда двое, а когда какие-то посылаются сигналы в одну сторону, а оттуда тишина, то это уже не разговор, это система полупроводника. Если Россия и дальше будет это продолжать, то это уже вопрос самоизоляции. Повлиять на это будет очень сложно, кроме влияния тех факторов, которые заставят Россию быть более покладистой. На самом деле, эти вещи давно уже происходят – это и экономические санкции, и ситуация с нефтью, это и, на самом деле, открытие многих фактов по делу Литвиненко. И мы ожидаем, что наконец-то будет обнародована правда по делу сбитого малазийского самолета. Эти вещи не действуют сразу, от них нет быстрого эффекта, но этот эффект более надежен со временем. Путин устроил систему, когда «государство – это я», но чем закончил Людовик XVI, мы знаем. Путин, пока что, только по дороге такой ситуации. В данной ситуации Путина надо прижимать к стене, но быстро не получается, это надо делать медленно и так, чтобы он сам увязал. Заставить их сотрудничать с Советом Европы мы не можем, но дело в том, что и идти на поводу у требований, фактического шантажа со стороны России нельзя.
Д.Г.: Как в Украине реагируют на последние высказывания на Западе? Джон Керри говорит, что есть путь к снятию санкций с России. Министр экономики Франции также отмечает, что можно предвидеть снятие санкций. У вас нет ощущения, что реал политик опять может возобладать?
В.А.: Я не могу исключать ничего, но санкции пока на месте, и они злые. Посмотрите – Британия достаточно зла сейчас. Путину дают шанс: вернешь все назад, отойдешь от всего – может быть, вернется все, как было раньше. На Западе, да, этого хотят, тем более, что это выгодно. Но дело в том, что, по-моему, Путин уже этого не хочет. Западу, который считает, что в России ситуация может измениться, всем, кто на что-то рассчитывает с нынешним российским руководством, я бы посоветовал – посмотрите телевидение России, посмотрите ток-шоу и оцените уровень нагнетания истерии для того, чтобы сделать правильные выводы и не думать о том, что это все исключительно для внутреннего рынка. Нет, это все влияет потом и на внешнюю политику России, на ее отношение к людям, которые хотят, скажем так, сделать очередную перезагрузку в отношениях с Россией. А надо делать перезагрузку не в отношениях с Россией, а в отношении к России, и добиваться одной вещи: чтобы Россия стала демократическим государством. Это произойдет только в том случае, если у нее будут действовать основные демократические правила для высшего руководства страны, которые не позволят ему долго засиживаться. Человек в Кремле после 8 лет бронзовеет, а потом покрывается позолотой, а может быть, и чистым золотом, и это приводит потом к очередной катастрофе в самой России. Все двигается по кругу, и я думаю, что тут надо просто помочь разорвать этот круг. Пока желания этого я не вижу, но рано или поздно оно возникнет.
