ВАШИНГТОН —
Кипрский удар по российским вкладчикам был предсказуем, считает московский политолог Дмитрий Шушарин. «И, судя по реакции Путина и Медведева, – сказал Шушарин корреспонденту Русской службы «Голоса Америки, – пришелся он по многим значимым фигурам». (Напомним, что Владимир Путин охарактеризовал разработанный ЕС план единовременного налога как «несправедливый, непрофессиональный и опасный», а Дмитрий Медведев назвал предложенные Евросоюзом меры «абсурдными».)
У аналитика из вашингтонского исследовательского центра Global Financial Integrity (GFI), Кларка Гэскойна – другое мнение. «Вот уже более двадцати лет, – констатирует он, – Кипр – надежное место для отмывания российских денег. И в частности – грязных денег, нажитых криминальным путем. В британской экономике сходную роль играли Виргинские острова, а в индийской – Маврикий. Не менее 212 миллиардов долларов утекло из России после распада СССР. И эти деньги не лежат мертвым грузом. Даются взятки чиновникам, платятся откаты. И очищение в данном случае было бы в интересах России».
Что же случилось? По словам доктора экономических наук Никиты Кричевского (Москва), с выводами спешить не стоит. «Ситуация на Кипре, – подчеркивает российский экономист, – остается в высшей степени неопределенной. Кипрские парламентарии отвергли предложение ЕС – а кипрские руководители прибыли в Москву без конкретных предложений. Они не смогли даже сформулировать, сколько денег им нужно…»
Очевиден, однако, и масштаб проблемы. «Кипр как офшор, – продолжает Кричевский, – занимает порядка трети всех российских инвестиций за рубеж и иностранных инвестиций на территорию России. Сегодня практически весь российский крупный бизнес имеет интересы на территории Кипра. Это – «Лукойл», девять процентов уставного капитала которого принадлежит кипрской компании. Это практически вся черная металлургия. Это ТНК-BP Холдинг. Наконец, это «Российские коммунальные системы», полностью оформленные на две кипрские компании, в аренде у которых находится коммунальное имущество сети российских регионов».
У политолога – свой взгляд на ситуацию. «Идет интеграция российской элиты в международную, – констатирует Дмитрий Шушарин. – До сих пор все шло как по маслу. А сейчас ситуация повернулась не в их пользу». Почему?
Технология банкротства
«В России, – продолжает Шушарин, – практически не говорят о том, что тема Кипра неоднократно звучала в выступлениях Браудера – в связи с той кражей, которую раскрыл Магнитский. Сегодня Браудер говорит о некоторых австрийских банках – как о конечных пунктах перекачки денег. Но перевалочным пунктом был, по-видимому, Кипр. Отсюда, в частности, и решение, принятое Германией (не канцлером Меркель, а бундестагом) по докладу немецких спецслужб: «не спасать русские деньги». Вывод: кипрская история – следствие прихода инородного тела (российской экономики) в экономику европейскую и мировую».
Инородное тело? Кларк Гэскойн видит корень зла в неправильном налогообложении. «Такая модель, – констатирует он, – всегда неустойчива. Конечно, если бы финансовая система Кипра работала по правилам, то она не привлекала бы в таком количестве грязные деньги из России: люди, которые не в ладах с законом, вовсе не стремятся поместить свои деньги в транспарентные банки. Но другие люди все-таки интересуются происхождением денег. Непрозрачность финансовых потоков вызывает подозрения. Что в конечном итоге и приводит к банкротству…»
Это – о банках. А финансовые потоки? «Русских денег на Кипре много, – продолжает Кэскойн. – Конечно, ЕС должно добиться приведения кипрской банковской системы в соответствие с международными правилами. Но если ограничиться этим, то роль Кипра для российских дельцов будет играть Латвия или Мальта. Без глобальных решений тут не обойтись…»
НЭП и «план Путина»
Разворачиваются события и в Москве. «Мало кто заметил, – отмечает Дмитрий Шушарин, – что уже с первого января текущего года Кипр по российским законам не является оффшорной зоной».
Основания? Никита Кричевский: «Исключение Кипра из перечня оффшорных зон связано с тем, что с 20014 года в России вступает в силу раздел 5-1 Налогового кодекса, регулирующий вопросы транспортного ценообразования. И дающий российским налоговикам особые полномочия для изучения особенностей взаимодействия российских предпринимателей со структурами, зарегистрированными в офшорах».
Правда, домой деньги, по словам Кричевского, не возвращаются. «Призывы президента Путина к деофшоризации, – убежден экономист, – пока остаются словами. Приведет ли фактическая утрата Кипром статуса офшорной зоны к возврату денег в Россию? Нет, не приведет. Неформальные налоговые оптимизаторы рассматривают любые варианты перехода финансовых потоков из одной офшорной юрисдикции в другую: на повестке дня Прибалтика, страны Карибского бассейна, Юго-Восточная Азия, Ближний Восток… Все, кроме России. А если отключен Кипр, то это сделано в интересах крупного бизнеса».
Так обстоит дело с крупным бизнесом. А как с другим – скажем, средним? «Сокращается как шагреневая кожа», – отвечает Дмитрий Шушарин. – Некоторые аналитики давно уже говорят о конце путинского НЭПа. Точнее – той стадии, когда его душили только административно-налоговыми средствами. Идет концентрация собственности – во имя более эффективного – с точки зрения власти – управления ею».
Но ведь и у власти как будто случаются различия во взглядах. Особенно в дни, когда, как напоминает Дмитрий Шушарин, Вячеслав Володин и Олег Морозов приостанавливают свое членство в «Единой России», да и активисты из провинции пишут письма о выходе из партии?
Выводы, правда, из этого делаются разные. «Не случайно, – настаивает политолог, – давно уже поговаривали о том, что вся эта игра против «Единой России» – в которой так бодро участвовала оппозиция – задумывалась сверху.
«Почти два года, – уточняет историк Ирина Павлова, – продолжается кампания по дискредитации «Единой России» как партии жуликов и воров, в которой с таким энтузиазмом участвуют представители так называемой несистемной оппозиции. Так осуществляется «кадровая реформа» в современном исполнении. При этом «единороссы» не просто дискредитируются: некоторые из них лишились депутатских мандатов, а кое-кто оказался и в тюрьме. Это люди, как правило, малоизвестные, поэтому их имена не муссируются в прессе. Но процесс идет…»
Стихийный процесс? «Многие хотят видеть его именно стихийным, – отвечает Дмитрий Шушарин, – прежде всего – многие представители оппозиции, полагающие, что власть работает в режиме реакции, панического ответа на вызовы (якобы получаемые от оппозиции)». «Но я, – подчеркивает политолог, – в данном случае в стихийность не верю». «Аргумент у меня, – уточняет свою мысль Шушарин, – технический: если понаблюдать качество подготовленных документов и их последовательность, то нельзя не увидеть, что речь идет об очень продуманных заданиях и согласованных документах. Вспомним хотя бы 2004 год. Помните реакцию на Беслан? Отмену губернаторских выборов? Я знаю, что к тому моменту эти проекты лежали уже года два. Нужен был только повод. Иными словами: решения по реформе политической системы – это все очень хорошо проработанные документы. Такие документы на коленке делаться не могут. Вывод: план Путина – существует. Его основные пункты? Несменяемость власти. Конвертация власти. Приватизация государства нынешней верхушкой. И, как средство, – постепенный отказ от партийной системы и переход к системе тоталитарной, основанной на общенародном движении – Общенародном фронте».
Идеология и рынок
Впрочем, все это – средства. Инструменты. А наполнение? «В том-то и состоит своеобразие ситуации, – считает Шушарин, – что большой мобилизационной задачи не предлагается. За Путиным, во всяком случае, это не числится. Зачем? Пусть люди занимаются своими делами. Но идеология – дело наживное: как быстро произошла смена идеологии в сталинские годы – от коминтерновского интернационализма к имперскому национализму! Важно, что создан идеологический механизм. А пока все решается в рамках эффективного использования современных информационных технологий. В рамках массовой культуры… Для идеологической работы Путина его общение с байкерами или поп-звездами имело куда большее значение, чем разработка каких-то общих идей. Удастся ли и дальше на этом проехать – вот вопрос…»
У Ирины Павловой другое мнение. Идеология – есть, считает она, «и в основе этой идеологии – очищенное от коммунизма антизападничество и великодержавие, причем более артикулированные и агрессивные, чем во времена «холодной войны». Основные черты этой идеологии: 1) представление о том, что русский народ является носителем особого «культурного кода», особой нравственности и особого чувства справедливости; 2) отрицание бездуховного Запада как модели общественного развития, 3) видение России как империи и великой державы, 4) уверенность в ее особой исторической миссии».
Существует, однако, еще один вопрос: о претворении идеологии в жизнь. «Как далеко они зайдут в ликвидации рыночных отношений для всех? Как это может затронуть потребительский рынок? Будет ли это означать переход к системе распределения по советскому образцу? Или они собираются держать все это в одних руках, сохранив при этом сложившееся в России потребительское общество?» – эти вопросы, по мнению Дмитрия Шушарина, пока остаются без ответа».
И снова – Кипр
Прогноз в переломные исторические моменты – дело рискованное. И все же…
«Речь идет о том, – считает Шушарин, – как соотносится построение экономики тотального контроля с интеграцией страны в международную финансово-экономическую систему. Это – следствие угрозы. Эта угроза начала осуществляться. И ее заметили».
«Кипрский парламент, – напоминает Никита Кричевский, – не поддержал предложение ЕС. Но с повестки дня оно не снято. И может быть реализовано на худших для России условиях, нежели нынешние. Кипрские парламентарии могут принять иной вариант конфискационного сбора – например, освободить от налога всех резидентов Кипра – имеющих до двадцати, а то и до ста тысяч евро. Существенно увеличив его для нерезидентов: вплоть до тридцати процентов». «Недаром, – продолжает экономист, – китайская стратагема говорит, что не стоит обращать внимание на первый хлопок. Нужно ждать следующего – который и окажется настоящим ударом».
«Сегодняшний Запад с его разбалансированной системой ценностей не способен на последовательные действия в отношении России, – полагает Ирина Павлова. – Многие до сих пор ошибочно считают Россию слабой и неспособной на какое-либо серьезное противодействие. Тогда как исходить следует из того, что Россия сегодня находится в лучшем экономическом положении, чем страны Запада. Кремль, кстати, хорошо изучил слабости западных политиков и умеет довольно искусно ими пользоваться».
У аналитика из вашингтонского исследовательского центра Global Financial Integrity (GFI), Кларка Гэскойна – другое мнение. «Вот уже более двадцати лет, – констатирует он, – Кипр – надежное место для отмывания российских денег. И в частности – грязных денег, нажитых криминальным путем. В британской экономике сходную роль играли Виргинские острова, а в индийской – Маврикий. Не менее 212 миллиардов долларов утекло из России после распада СССР. И эти деньги не лежат мертвым грузом. Даются взятки чиновникам, платятся откаты. И очищение в данном случае было бы в интересах России».
Что же случилось? По словам доктора экономических наук Никиты Кричевского (Москва), с выводами спешить не стоит. «Ситуация на Кипре, – подчеркивает российский экономист, – остается в высшей степени неопределенной. Кипрские парламентарии отвергли предложение ЕС – а кипрские руководители прибыли в Москву без конкретных предложений. Они не смогли даже сформулировать, сколько денег им нужно…»
Очевиден, однако, и масштаб проблемы. «Кипр как офшор, – продолжает Кричевский, – занимает порядка трети всех российских инвестиций за рубеж и иностранных инвестиций на территорию России. Сегодня практически весь российский крупный бизнес имеет интересы на территории Кипра. Это – «Лукойл», девять процентов уставного капитала которого принадлежит кипрской компании. Это практически вся черная металлургия. Это ТНК-BP Холдинг. Наконец, это «Российские коммунальные системы», полностью оформленные на две кипрские компании, в аренде у которых находится коммунальное имущество сети российских регионов».
У политолога – свой взгляд на ситуацию. «Идет интеграция российской элиты в международную, – констатирует Дмитрий Шушарин. – До сих пор все шло как по маслу. А сейчас ситуация повернулась не в их пользу». Почему?
Технология банкротства
«В России, – продолжает Шушарин, – практически не говорят о том, что тема Кипра неоднократно звучала в выступлениях Браудера – в связи с той кражей, которую раскрыл Магнитский. Сегодня Браудер говорит о некоторых австрийских банках – как о конечных пунктах перекачки денег. Но перевалочным пунктом был, по-видимому, Кипр. Отсюда, в частности, и решение, принятое Германией (не канцлером Меркель, а бундестагом) по докладу немецких спецслужб: «не спасать русские деньги». Вывод: кипрская история – следствие прихода инородного тела (российской экономики) в экономику европейскую и мировую».
Инородное тело? Кларк Гэскойн видит корень зла в неправильном налогообложении. «Такая модель, – констатирует он, – всегда неустойчива. Конечно, если бы финансовая система Кипра работала по правилам, то она не привлекала бы в таком количестве грязные деньги из России: люди, которые не в ладах с законом, вовсе не стремятся поместить свои деньги в транспарентные банки. Но другие люди все-таки интересуются происхождением денег. Непрозрачность финансовых потоков вызывает подозрения. Что в конечном итоге и приводит к банкротству…»
Это – о банках. А финансовые потоки? «Русских денег на Кипре много, – продолжает Кэскойн. – Конечно, ЕС должно добиться приведения кипрской банковской системы в соответствие с международными правилами. Но если ограничиться этим, то роль Кипра для российских дельцов будет играть Латвия или Мальта. Без глобальных решений тут не обойтись…»
НЭП и «план Путина»
Разворачиваются события и в Москве. «Мало кто заметил, – отмечает Дмитрий Шушарин, – что уже с первого января текущего года Кипр по российским законам не является оффшорной зоной».
Основания? Никита Кричевский: «Исключение Кипра из перечня оффшорных зон связано с тем, что с 20014 года в России вступает в силу раздел 5-1 Налогового кодекса, регулирующий вопросы транспортного ценообразования. И дающий российским налоговикам особые полномочия для изучения особенностей взаимодействия российских предпринимателей со структурами, зарегистрированными в офшорах».
Правда, домой деньги, по словам Кричевского, не возвращаются. «Призывы президента Путина к деофшоризации, – убежден экономист, – пока остаются словами. Приведет ли фактическая утрата Кипром статуса офшорной зоны к возврату денег в Россию? Нет, не приведет. Неформальные налоговые оптимизаторы рассматривают любые варианты перехода финансовых потоков из одной офшорной юрисдикции в другую: на повестке дня Прибалтика, страны Карибского бассейна, Юго-Восточная Азия, Ближний Восток… Все, кроме России. А если отключен Кипр, то это сделано в интересах крупного бизнеса».
Так обстоит дело с крупным бизнесом. А как с другим – скажем, средним? «Сокращается как шагреневая кожа», – отвечает Дмитрий Шушарин. – Некоторые аналитики давно уже говорят о конце путинского НЭПа. Точнее – той стадии, когда его душили только административно-налоговыми средствами. Идет концентрация собственности – во имя более эффективного – с точки зрения власти – управления ею».
Но ведь и у власти как будто случаются различия во взглядах. Особенно в дни, когда, как напоминает Дмитрий Шушарин, Вячеслав Володин и Олег Морозов приостанавливают свое членство в «Единой России», да и активисты из провинции пишут письма о выходе из партии?
Выводы, правда, из этого делаются разные. «Не случайно, – настаивает политолог, – давно уже поговаривали о том, что вся эта игра против «Единой России» – в которой так бодро участвовала оппозиция – задумывалась сверху.
«Почти два года, – уточняет историк Ирина Павлова, – продолжается кампания по дискредитации «Единой России» как партии жуликов и воров, в которой с таким энтузиазмом участвуют представители так называемой несистемной оппозиции. Так осуществляется «кадровая реформа» в современном исполнении. При этом «единороссы» не просто дискредитируются: некоторые из них лишились депутатских мандатов, а кое-кто оказался и в тюрьме. Это люди, как правило, малоизвестные, поэтому их имена не муссируются в прессе. Но процесс идет…»
Стихийный процесс? «Многие хотят видеть его именно стихийным, – отвечает Дмитрий Шушарин, – прежде всего – многие представители оппозиции, полагающие, что власть работает в режиме реакции, панического ответа на вызовы (якобы получаемые от оппозиции)». «Но я, – подчеркивает политолог, – в данном случае в стихийность не верю». «Аргумент у меня, – уточняет свою мысль Шушарин, – технический: если понаблюдать качество подготовленных документов и их последовательность, то нельзя не увидеть, что речь идет об очень продуманных заданиях и согласованных документах. Вспомним хотя бы 2004 год. Помните реакцию на Беслан? Отмену губернаторских выборов? Я знаю, что к тому моменту эти проекты лежали уже года два. Нужен был только повод. Иными словами: решения по реформе политической системы – это все очень хорошо проработанные документы. Такие документы на коленке делаться не могут. Вывод: план Путина – существует. Его основные пункты? Несменяемость власти. Конвертация власти. Приватизация государства нынешней верхушкой. И, как средство, – постепенный отказ от партийной системы и переход к системе тоталитарной, основанной на общенародном движении – Общенародном фронте».
Идеология и рынок
Впрочем, все это – средства. Инструменты. А наполнение? «В том-то и состоит своеобразие ситуации, – считает Шушарин, – что большой мобилизационной задачи не предлагается. За Путиным, во всяком случае, это не числится. Зачем? Пусть люди занимаются своими делами. Но идеология – дело наживное: как быстро произошла смена идеологии в сталинские годы – от коминтерновского интернационализма к имперскому национализму! Важно, что создан идеологический механизм. А пока все решается в рамках эффективного использования современных информационных технологий. В рамках массовой культуры… Для идеологической работы Путина его общение с байкерами или поп-звездами имело куда большее значение, чем разработка каких-то общих идей. Удастся ли и дальше на этом проехать – вот вопрос…»
У Ирины Павловой другое мнение. Идеология – есть, считает она, «и в основе этой идеологии – очищенное от коммунизма антизападничество и великодержавие, причем более артикулированные и агрессивные, чем во времена «холодной войны». Основные черты этой идеологии: 1) представление о том, что русский народ является носителем особого «культурного кода», особой нравственности и особого чувства справедливости; 2) отрицание бездуховного Запада как модели общественного развития, 3) видение России как империи и великой державы, 4) уверенность в ее особой исторической миссии».
Существует, однако, еще один вопрос: о претворении идеологии в жизнь. «Как далеко они зайдут в ликвидации рыночных отношений для всех? Как это может затронуть потребительский рынок? Будет ли это означать переход к системе распределения по советскому образцу? Или они собираются держать все это в одних руках, сохранив при этом сложившееся в России потребительское общество?» – эти вопросы, по мнению Дмитрия Шушарина, пока остаются без ответа».
И снова – Кипр
Прогноз в переломные исторические моменты – дело рискованное. И все же…
«Речь идет о том, – считает Шушарин, – как соотносится построение экономики тотального контроля с интеграцией страны в международную финансово-экономическую систему. Это – следствие угрозы. Эта угроза начала осуществляться. И ее заметили».
«Кипрский парламент, – напоминает Никита Кричевский, – не поддержал предложение ЕС. Но с повестки дня оно не снято. И может быть реализовано на худших для России условиях, нежели нынешние. Кипрские парламентарии могут принять иной вариант конфискационного сбора – например, освободить от налога всех резидентов Кипра – имеющих до двадцати, а то и до ста тысяч евро. Существенно увеличив его для нерезидентов: вплоть до тридцати процентов». «Недаром, – продолжает экономист, – китайская стратагема говорит, что не стоит обращать внимание на первый хлопок. Нужно ждать следующего – который и окажется настоящим ударом».
«Сегодняшний Запад с его разбалансированной системой ценностей не способен на последовательные действия в отношении России, – полагает Ирина Павлова. – Многие до сих пор ошибочно считают Россию слабой и неспособной на какое-либо серьезное противодействие. Тогда как исходить следует из того, что Россия сегодня находится в лучшем экономическом положении, чем страны Запада. Кремль, кстати, хорошо изучил слабости западных политиков и умеет довольно искусно ими пользоваться».
