Дискуссии по поводу направления американской политики в отношении России в американской столице в последние дни приобретают все более острый характер.
Во вторник в институте Маккейна, который основан под патронажем известного сенатор-республиканца Джона Маккейна, во время дебатов о будущем России и Украины столкнулись две кардинально противоположные позиции.
Экономист Андерс Ослунд и директор правозащитной организации Freedom House Дэвид Крамер выступили за крайнее ужесточение санкций и введение «мощной политики сдерживания» в отношении России.
Политологи Томас Грэм и Эндрю Вайс отстаивали позицию подхода, при котором Америка должна тщательно взвесить свои риски от обострения конфронтации с Россией и попытаться разрешить кризис посредством дипломатии.
«Никто не хочет в данном случае подслащивать пилюлю и представлять ситуацию так, как будто она не является крайне серьезной – в конце концов мы наблюдаем за тем, как две страны совсем непосредственно приближаются к возможности войны», – подчеркивает Эндрю Вайс.
При этом, по его мнению, мир сильно изменился с того времени, когда бряцание оружием на международной арене было допустимо.
«Россия – часть международной экономической системы, – подчеркивает Вайс. – Ряд наших интересов с ней сходятся. Нет глобального идеологического соревнования».
«Стратегия сдерживания во времена “холодной войны” работала потому, что у нас были средства устрашения. Сейчас я не уверен, что мы способны вступаться за каждую страну, которая чувствует угрозу со стороны России, – продолжает политолог. – Также стратегия сдерживания работала потому, что внутри США существовала широкая публичная поддержка таких действий. Я не уверен, что сейчас, после всех военных операций, в которых участвовали США, люди готовы пойти на похожие жертвы».
С Вайсом не согласен Андерс Ослунд – старший сотрудник Института Питерсона в Вашингтоне, выступающий за ужесточение санкций и не считающий, что Россия имеет на мировой арене настолько большое значение, чтобы действия против нее затронули прагматичные интересы Запада.
«Россия значительно слабее, чем СССР. Ее ВВП составляет 3 процента в мировой экономике. Ее военные возможности составляют одну десятую возможностей НАТО. Уязвима ли Россия? Однозначно!» – восклицает Ослунд, добавляя что Путин «сильно переигрывает».
«Перед лицом российской агрессии Запад не может просто самоустранится», – это позиция директора Freedom House Дэвида Крамера.
«Санкции, введенные в два приема были нормальным первым шагом, но это только первый шаг, – подчеркивает Крамер. – Если мы не будем действовать сейчас, наши враги больше не будут нас бояться, а наши союзники не смогут на нас полагаться».
По словам главы Freedom House, вернувшегося накануне из Киева, «Путин сфабриковал данные о том, что русским что-то угрожает в Украине».
«Сам Путин представляет величайшую угрозу свободе», – добавляет Крамер.
При этом, как считает политолог, специалист по России Томас Грэм, США, в первую очередь должны определиться с тем, «чего они пытаются достичь в случае нынешнего кризиса».
«Мы должны задать себе вопросы – какие жертвы готовы принести мы сами для достижения декларируемых целей? Чего мы хотим для Украины? Как мы можем способствовать строительству экономически процветающей системы в стране без участия России?» – поставил перед публикой и собеседниками вопросы Грэм.
«Мы должны задавать себе вопросы и про нынешнее украинской руководство – кого оно представляет? Там ведь крайне мало людей представляющих тех, кто живет на востоке Украины, как и не было таковых на Майдане», – подчеркивает Грэм.
«Самое главное, что мы должны сделать, это создать пространство, в котором все украинцы смогут решить сами, какое будущее они выбирают... Сейчас в пылу обостренной полемики, конечно, звучат самые радикальные предложения и дипломатическая опция разрешения кризиса воспринимается в штыки, однако, это то, к чему мы все равно придем – я в этом уверен», – подчеркивает политолог.
Позицию Путина, Томас Грэм характеризует так: «Опасность не в том, что он контролирует происходящее. Это может быть не так. Опасность в том, что тоже находится под сильным давлением обстоятельств, того, что происходит в независимости от чьего-то контроля».
Эндрю Вайс подчеркивает, что сложность ситуации, действительно, состоит в том, что никто реально не знает, каковы планы Путина. «У нас нет никакого эффективного канала коммуникации с российским руководством», – говорит он.
Томас Грэм при этом, отмечает, что Путин осознает невозможность в скором будущем осуществления его идеи о привлечении Украины «в российскую орбиту». «Все, чего он, по видимому, пытается достичь сейчас– это иметь хоть какое то влияние на формирование нового правительства в Киеве», – подчеркивает политолог.
Андерс Ослунд в свою очередь считает, что Владимир Путин не готов принять сценарии демократического развития Украины. «Именно поэтому я являюсь сторонником политики сдерживания России», – подчеркивает он.
Дэвид Крамер в этом свете подчеркивает, что у «НАТО есть обязанность усилить обороноспособность стран», в отношении которых Россия может иметь те или иные притязания. Речь, по словам Крамера, в данном случае может идти о Молдове и даже Латвии и Литве, несмотря на то, что они уже являются членами альянса.
Во вторник в институте Маккейна, который основан под патронажем известного сенатор-республиканца Джона Маккейна, во время дебатов о будущем России и Украины столкнулись две кардинально противоположные позиции.
Экономист Андерс Ослунд и директор правозащитной организации Freedom House Дэвид Крамер выступили за крайнее ужесточение санкций и введение «мощной политики сдерживания» в отношении России.
Политологи Томас Грэм и Эндрю Вайс отстаивали позицию подхода, при котором Америка должна тщательно взвесить свои риски от обострения конфронтации с Россией и попытаться разрешить кризис посредством дипломатии.
«Никто не хочет в данном случае подслащивать пилюлю и представлять ситуацию так, как будто она не является крайне серьезной – в конце концов мы наблюдаем за тем, как две страны совсем непосредственно приближаются к возможности войны», – подчеркивает Эндрю Вайс.
При этом, по его мнению, мир сильно изменился с того времени, когда бряцание оружием на международной арене было допустимо.
«Россия – часть международной экономической системы, – подчеркивает Вайс. – Ряд наших интересов с ней сходятся. Нет глобального идеологического соревнования».
«Стратегия сдерживания во времена “холодной войны” работала потому, что у нас были средства устрашения. Сейчас я не уверен, что мы способны вступаться за каждую страну, которая чувствует угрозу со стороны России, – продолжает политолог. – Также стратегия сдерживания работала потому, что внутри США существовала широкая публичная поддержка таких действий. Я не уверен, что сейчас, после всех военных операций, в которых участвовали США, люди готовы пойти на похожие жертвы».
С Вайсом не согласен Андерс Ослунд – старший сотрудник Института Питерсона в Вашингтоне, выступающий за ужесточение санкций и не считающий, что Россия имеет на мировой арене настолько большое значение, чтобы действия против нее затронули прагматичные интересы Запада.
«Россия значительно слабее, чем СССР. Ее ВВП составляет 3 процента в мировой экономике. Ее военные возможности составляют одну десятую возможностей НАТО. Уязвима ли Россия? Однозначно!» – восклицает Ослунд, добавляя что Путин «сильно переигрывает».
«Перед лицом российской агрессии Запад не может просто самоустранится», – это позиция директора Freedom House Дэвида Крамера.
«Санкции, введенные в два приема были нормальным первым шагом, но это только первый шаг, – подчеркивает Крамер. – Если мы не будем действовать сейчас, наши враги больше не будут нас бояться, а наши союзники не смогут на нас полагаться».
По словам главы Freedom House, вернувшегося накануне из Киева, «Путин сфабриковал данные о том, что русским что-то угрожает в Украине».
«Сам Путин представляет величайшую угрозу свободе», – добавляет Крамер.
При этом, как считает политолог, специалист по России Томас Грэм, США, в первую очередь должны определиться с тем, «чего они пытаются достичь в случае нынешнего кризиса».
«Мы должны задать себе вопросы – какие жертвы готовы принести мы сами для достижения декларируемых целей? Чего мы хотим для Украины? Как мы можем способствовать строительству экономически процветающей системы в стране без участия России?» – поставил перед публикой и собеседниками вопросы Грэм.
«Мы должны задавать себе вопросы и про нынешнее украинской руководство – кого оно представляет? Там ведь крайне мало людей представляющих тех, кто живет на востоке Украины, как и не было таковых на Майдане», – подчеркивает Грэм.
«Самое главное, что мы должны сделать, это создать пространство, в котором все украинцы смогут решить сами, какое будущее они выбирают... Сейчас в пылу обостренной полемики, конечно, звучат самые радикальные предложения и дипломатическая опция разрешения кризиса воспринимается в штыки, однако, это то, к чему мы все равно придем – я в этом уверен», – подчеркивает политолог.
Позицию Путина, Томас Грэм характеризует так: «Опасность не в том, что он контролирует происходящее. Это может быть не так. Опасность в том, что тоже находится под сильным давлением обстоятельств, того, что происходит в независимости от чьего-то контроля».
Эндрю Вайс подчеркивает, что сложность ситуации, действительно, состоит в том, что никто реально не знает, каковы планы Путина. «У нас нет никакого эффективного канала коммуникации с российским руководством», – говорит он.
Томас Грэм при этом, отмечает, что Путин осознает невозможность в скором будущем осуществления его идеи о привлечении Украины «в российскую орбиту». «Все, чего он, по видимому, пытается достичь сейчас– это иметь хоть какое то влияние на формирование нового правительства в Киеве», – подчеркивает политолог.
Андерс Ослунд в свою очередь считает, что Владимир Путин не готов принять сценарии демократического развития Украины. «Именно поэтому я являюсь сторонником политики сдерживания России», – подчеркивает он.
Дэвид Крамер в этом свете подчеркивает, что у «НАТО есть обязанность усилить обороноспособность стран», в отношении которых Россия может иметь те или иные притязания. Речь, по словам Крамера, в данном случае может идти о Молдове и даже Латвии и Литве, несмотря на то, что они уже являются членами альянса.
