Российскую сторону в «Поединке» представляет Федор Лукьянов – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», член президиума Совета по внешней и оборонной политике, американскую сторону - Дональд Дженсен, аналитик Центра трансатлантических отношений в Школе международных исследований имени Пола Нитце при Университете Джонса Хопкинса.
Взгляд из Москвы:
Саммиты и деньги
Взгляд из Вашингтона:
Новая внешняя политика России?
Организаторы прошлогоднего саммита «Большой восьмерки» во французском городе Довилль тоже тщательно готовили повестку дня: борьба с бедностью, помощь Африке, изменение климата... Заготовки пошли прахом, точнее их быстро обсудили для галочки, чтобы не отвлекали от двух главных тем: окончательного согласования кандидатуры директора-распорядителя МВФ после скандальной отставки Доминика Стросс-Кана и очередной отчаянной попытки не допустить банкротства Греции. Главу Фонда согласовали (Дмитрий Медведев, который до этого собирался поддерживать представителя СНГ либо БРИКС, не устоял перед обаянием француженки Кристин Лагард), Грецию, как было торжественно объявлено, спасли. Выяснилось, что не совсем.
Год спустя в Кэмп-Дэвиде – дежа-вю. В центре внимания снова французы, теперь, правда, их новый президент Франсуа Олланд, для которого это большой международный дебют. Те же вопросы основной повестки – статусные и формальные. Та же Греция, теперь, правда, в еще более отчаянном, теперь уже критическом положении. И даже тот же Медведев, хотя ждали нового президента Владимира Путина.
На какое-то время Путин стал главным ньюсмейкером саммитов – в негативном смысле, благодаря отказу приехать сначала в Чикаго на НАТО, а потом и в Кэмп-Дэвид. Но кроме легкой пикировки (говорят, что Обама в ответ якобы окончательно отказался ехать во Владивосток на АТЭС и резко свернул программу переговоров с российским представителем – не его дело разговаривать с «номером два») – все это пока ничего не значит.
Если отвлечься от логики, «кто круче» и кто к кому не приехал, то обсуждать Путину на обоих саммитах нечего. Барак Обама сейчас обсуждать что-либо предметно, особенно наиболее интересующий Россию вопрос о противоракетной обороне, не может. Учитывая особенности избирательной кампании и особое внимание республиканцев к отношениям президента с Москвой, Обаме вообще ни к чему появляться на публике вместе с Путиным, так что отказ всех устраивает. С НАТО тем более. Позитивного сказать нечего. Значит, пришлось бы говорить негативное, потому что нейтральный ничего не значащий разговор – это не стиль Путина. Лучше не ехать.
Тем более что вопрос о ПРО, ставший центральным в российско-американских отношениях, на самом деле зависит от других факторов. В фокусе внимания чикагского саммита – вопрос денег. Где их брать в условиях мирового кризиса, и как использовать. Концепция «умной обороны», по сути – единого военного бюджета НАТО для оптимизации расходов и избегания дублирования функций, очень хороша и изящна по замыслу. Однако работает она только в том случае, если среди союзников существует единство взглядов на угрозы и необходимые военные акции. Но в альянсе этого сейчас нет. Даже по угрозам разные приоритеты – у США одни, у Западной Европы – другие, у Восточной – третьи. Они не противоречат друг другу, но и не совпадают. В «тучные времена» хватало на все, теперь надо выбирать. И противоракетная оборона, к финансированию которой Соединенные Штаты намерены привлечь Европу, – проект дорогостоящий, но с точки зрения практических угроз крайне сомнительный. Для Америки ПРО нужна для укрепления глобального лидерства, а за это можно заплатить (хотя тоже вопрос – стоит ли). Но зачем это Европе?
Если предсказываемый всеми новый мировой кризис разразится, то обсуждать скоро придется совсем другие темы. И Россия успокоится, потому что станет понятно, что на противоракетный щит просто нет денег.
Новая внешняя политика России?
Однако российский президент Владимир Путин привлек к себе внимание еще до начала мероприятий. Он продемонстрировал свое недовольство критикой, высказанной Вашингтоном в связи с российскими выборами, и отсутствием прогресса в переговорах с Соединенными Штатами по системе ПРО, отказавшись от участие в саммите «Большой восьмерки». Вместо себя он направил в Кэмп-Дэвид премьер-министра Дмитрия Медведева (Обама и так перенес саммит подальше от Чикаго, чтобы избавить Путина от неловкости, ведь там будут продвигать планы противоракетной обороны, против которых Кремль категорически возражает). В Чикаго же отправится представитель российского МИДа невысокого уровня.
Многие эксперты предсказали преемственность курса российской внешней политики – и ожидали, таким образом, участия Путина в предстоящих мероприятиях – когда российский президент объявил о своем возвращении в Кремль. Они утверждают, что, так как он всегда являлся реальным руководителем страны, мало что изменится при его возвращении. Во время президентства Медведева эта внешняя политика была подчеркнуто направлена на укрепление связей с Соединенными Штатами и Европой – с одной стороны, и с Азиатско-Тихоокеанским регионом – с другой. Этот подход предполагал использование российской дипломатии для модернизации российской экономики и продвижения интересов российского бизнеса за рубежом. Центральная роль отводилась участию России в западных международных организациях.
Недавние события, хотя и не стали радикальной трансформацией, говорят о том, что Кремль, возможно, пытается «перезагрузить» свою внешнюю политику, снижая отводимую связям с США и Европой роль:
• Вскоре после вступления в должность Путин объявил, что Евразийский Союз, Беларусь и Казахстан станут одним из главных внешнеполитических приоритетов России
• На конференции Организации договора о коллективной безопасности 16 мая Путин заявил, что Россия возьмет на себя инициативу по использованию возможностей данной организации с целью укрепления связей с бывшими советскими республиками (в ОДКБ входят Армения, Беларусь, Таджикистан, Кыргызстан, Казахстан и Россия). В распоряжении организации находится около 3500 военнослужащих, а ее структура сходна со структурой НАТО
• Также на этой неделе Москва провела неофициальный саммит Содружества независимых государств в кулуарах конференции ОДКБ
Экспорт сырья и вооружений долгое время преобладал в отношениях России с Китаем, однако появляются первые признаки того, что связи между двумя странами также будут укрепляться. Решение Путина не ехать в США означает, что Китай станет первой большой страной, которую он посетит после возвращения на пост президента (Путин также должен посетить Минск 31 мая). Эта встреча пройдет в рамках саммита Шанхайской организации сотрудничества, который состоится 6-7 июня в Пекине. ШОС была сформирована в 90х годах для укрепления связей между Россией, Китаем и четырьмя республиками Центральной Азии. Очередные российско-китайские военно-морские учения недавно прошли в Желтом море.
Этим инициативам есть предел. Хотя Россия желает привлечь китайские инвестиции, Пекин является политическим и экономическим соперником Москвы в Центральной Азии. Большинство бывших советских республик желают сбалансировать российское влияние, культивируя связи с внешними силами. Путин, вероятно, никогда не развернет внешнеполитический курс России полностью на юг и восток, так как ему нужны западные средства и технологии. Российская же элита желает быть частью Европы, хотя и отвергает внешнее вмешательство во внутренние дела страны.
Тем не менее, решение Путина бойкотировать предстоящие саммиты в США наверняка мотивировано не только мелочностью и уязвленным самолюбием. Он реагирует на более фундаментальные глобальные вызовы и ослабление хватки режима внутри страны. В то время как США и Россия, вероятно, продолжат совместную работу по ключевым вопросам, отношения между Вашингтоном и Москвой, как предположил на этой неделе в своей статье в Washington Post Джексон Дил, наверняка атрофируются. Причиной этого станут не только разногласия в отношении противоракетной обороны и прав человека, но и ослабление интереса со стороны Путина. Можно ожидать, что этот прогул – не последний.
