Институт Кеннана (Kennan Institute) в Вашингтоне провел на этой неделе круглый стол в режиме онлайн на тему эффективности санкций США в отношении России. Начиная с 2014 года, санкции стали основным инструментом внешней политики США в ответ на действия Кремля, однако до сих пор ведутся дискуссии об их эффективности. Если сторонники санкций, например, считают, что они помогли остановить агрессию Москвы на востоке Украины, то противники отмечают, что в целом они не изменили курса внешней политики России.
Участники прошедшей на этой неделе дискуссии отметили, что с экономической точки зрения санкции работают, однако без традиционных дипломатических усилий они не смогут изменить позицию Кремля. Также, возросшее участие Конгресса США в разработке, соблюдении и отмене санкций не только увеличивает зависимость Вашингтона от использования санкций как средства внешней политики, но и лишает санкционную политику гибкости. Должны американские законодатели и более тщательно продумывать влияние санкций на бизнес-среду.
Американский дипломат Томас Пикеринг (Thomas Pickering), занимавший в том числе должности посла США в России и ООН, считает, что санкции в отношении Москвы не являются эффективными, так как экономика страны не настолько слаба, а противостояние Кремля санкционному давлению оказалось более успешным, чем можно было ожидать.
«Экономика России слаба, но не настолько слаба, чтобы эта слабость и общественное беспокойство преодолели жесткую политическую линию Путина и его достаточно сильный контроль за большинством аспектов российской жизни, но в особенности, за российской политической жизнью», – считает американский дипломат.
Одной из проблем является и то, что цели Запада, такие как обеспечение демократических свобод, прав человека или возврата Крыма Украине, являются сами по себе труднодостижимыми. Если же при этом санкции заменяют собой дипломатические усилия, то их эффективность существенно снижается. Также, в целом не всегда возможно добиться полных уступок со стороны страны, на которую направлены санкции, подчеркивает Томас Пикеринг.
В отношении России санкции стали «излюбленным оружием американского Конгресса», который может руководствоваться желанием играть более существенную роль во внешней политике США, стремлением набрать больше политических очков среди избирателей или подвержен влиянию лоббистов, считает американский дипломат. Повсеместное применение санкций без гибкого механизма для их снятия и то, что Конгресс США вряд ли согласится на частичные уступки со стороны Москвы, также снижает эффективность санкционной политики США, добавляет Пикеринг.
Экономист финансового конгломерата BNP Paribas и приглашенный эксперт Института Кеннана Дэниел Ан (Daniel Ahn), ранее также занимавший должность главного экономиста в Госдепартаменте США, отмечает, что с экономической точки зрения измерить эффективность санкций, наложенных на Россию, непросто, так как они налагаются на отдельные сегменты экономики.
До 1990-х годов большинство санкций, введенных как со стороны США, так и ООН, были макроэкономическими, и экономисты использовали макроэкономические данные для оценки влияния санкций, поясняет экономист. Однако за последние десятилетия произошел рост целевых или микроэкономических санкций, которые нацелены не на всю экономику, а на конкретных лиц, на компании или даже на определенные транзакции, что затрудняет оценку их эффективности.
Тем не менее, по данным экономиста, в отношении России эти санкции привели к потере приблизительно четверти операционной выручки попавших под санкции компаний, что в совокупности с 2014 года составляет около 95 млрд долларов США. Это примерно 4,2 % от уровня ВВП России 2013 года до наложения санкций.
C учетом действий российского правительства по смягчению санкционного влияния на ряд предприятий и лиц в виде налоговых льгот, государственных контрактов или прямых финансовых вливаний капитала, эта цифра достигает 8% от ВВП, что является «существенной цифрой», отмечает Дэниел Ан. Так как на поддержку попавших под санкции компаний тратятся государственные средства, экономический ущебр во многом переносится на российских налогоплательщиков, подчеркивает он.
«Я думаю, была некоторая надежда, что эти санкции каким-то образом вобьют клин между режимом Путина и российскими олигархами. Но этого не произошло», – отметил эксперт.
Исполнительный вице-президент Американо-Российского Делового Совета Рэнди Левинас (Randi Levinas, U.S.-Russia Business Council) также считает, что определенные Конгрессом США санкции не дают достаточной гибкости исполнительной власти, в том числе для их снятия. Законодатели США также не всегда детально продумывают, какое влияние эти санкции окажут на ряд американских компаний и зачастую принимают законопроекты без проведения достаточных консультаций.
Так, по мнению Левинас, принятый в 2017 году Конгрессом США Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций» (Countering America's Adversaries Through Sanctions Act, или CAATSA) стал наглядным примером этого. «Без предварительных слушаний и обсуждений, мы внезапно узнали, что в Конгрессе продвигается масштабный законопроект о санкциях против России, и стремительно, – говорит она. – И он сделал Конгресс окончательным арбитром относительно отмены этих санкций».
«У России есть выбор для своих коммерческих партнеров, – добавляет эксперт. – Они [россияне] не много потеряли, когда Соединенные Штаты санкционировали американские компании от участия в арктических, сланцевых и глубоководных проектах, они просто обратились к Китаю и другим странам. У наших компаний могут быть лучшие технологии, но в других странах тоже есть компании, технологии которых достаточно хороши».
Левинас также напомнила о том, что американские санкции привели к разработке Россией своей национальной платежной и расчетной системы, что наносит урон американским компаниям, ранее успешно действующих в этом бизнес-сегменте на международном уровне.
Законодатели США без сомнений должны реагировать на агрессивные действия Кремля, но более тщательно продумывать как саму санкционную политику, так и ее последствия на деловую среду, подытоживает вице-президент Американо-Российского Делового Совета.
