В конце прошлой недели в Великобритании королевой Елизаветой II была подписана и введена в действие «поправка Магнитского» – дополнение к «Закону о преступных финансах», в соответствии с которым находящиеся в Великобритании активы лиц, ответственных за масштабные нарушения прав человека, подлежат замораживанию.
Британские парламентарии, инициировавшие принятие этого законопроекта, назвали его в честь Сергея Магнитского – российского аудитора, раскрывшего крупное мошенничество с российскими налоговыми средствами, и погибшего в заключении в 2009 году, предположительно, по вине тех, кто был причастен к этой налоговой афере. Законопроект отчасти повторяет «Закон Магнитского», принятый ранее в Соединенных Штатах.
Лондон с начала 2000-х годов является местом, куда стремились российские капиталы самого разного происхождения, и где недвижимостью и другими активами владеет большое количество богатых россиян. Теперь у британского правительства появилась законная возможность финансово наказать тех из них, кто причастен к нарушениям прав человека у себя на родине.
Бывший коллега Сергея Магнитского, глава фонда «Hermitage Foundation» Уильям Браудер рассказал в эксклюзивном интервью Русской службе «Голоса Америки» об успехе кампании «Справедливость для Сергея Магнитского», а также о своих выводах по поводу того, почему российских следователей, поместивших Магнитского в заключение, защищали на самом верху.
Когда я только начинал эту кампанию, на меня все смотрели как на сумасшедшего, говоря мне, что невозможно встать на пути у нарушений прав человека, допускаемых режимом Путина, и что Запад не даст этим нарушениям какой-то ответ.
Данила Гальперович: В конце прошлой недели в Великобритании обрела силу закона поправка в закон «О преступных финансах», которую ее инициаторы назвали «поправкой Магнитского». Вы – инициатор кампании «Справедливость для Сергея Магнитского», которая продолжается уже несколько лет. Довольны ли вы ее результатами?
Уильям Браудер: Когда я только начинал эту кампанию, на меня все смотрели как на сумасшедшего, говоря мне, что невозможно встать на пути у нарушений прав человека, допускаемых режимом Путина, и что Запад не даст этим нарушениям какой-то ответ. А сейчас у нас уже есть несколько случаев успеха — сначала в США был принят специфичный для России «Закон Магнитского», потом там же был принят «Глобальный закон Магнитского», вслед за этим Эстония приняла свой «Закон Магнитского», теперь это сделала Британия, а летом или ближе к концу года такой же закон должен быть принят и в Канаде. Мы также знаем, что свой «Закон Магнитского» уже готовится в Литве, а в нескольких других странах по поводу принятия подобного закона идут дискуссии. Я бы сказал, что основной вклад в то, что эти законы начали приниматься, внесли своим плохим поведением российские официальные лица и Владимир Путин лично. Чем больше они показывали миру свое истинное лицо, тем становилось яснее, что должен существовать какой-то механизм за пределами России, чтобы у этого поведения возникали серьезные последствия.
В дополнение к политической кампании мы также проводили кампанию по поиску этих 230 миллионов долларов, пропажу которых Сергей Магнитский обнаружил, за что его и убили. И мы преуспели в том, чтобы отыскать эти деньги по всему миру.
Д.Г.: Если говорить о последствиях финансовых, о тех деньгах, хищение которых из российского бюджета раскрыл Сергей Магнитский — удается ли найти эти деньги и обнаружить конкретных лиц, ответственных за их вывод из России?
У.Б.: В дополнение к политической кампании мы также проводили кампанию по поиску этих 230 миллионов долларов, пропажу которых Сергей Магнитский обнаружил, за что его и убили. И мы преуспели в том, чтобы отыскать эти деньги по всему миру. Сейчас уже проводится около дюжины уголовных расследований, и примерно 44 миллиона долларов уже заморожены. Я думаю, что когда мы закончим наши поиски, то все эти деньги будут обнаружены. И они будут заморожены, как и некоторые другие средства. Я за это время понял, что на самом деле не существует способа скрыть такое количество денег — у них остается постоянный и обнаруживаемый след.
Д.Г.: В Совете Европы на прошлой неделе вы участвовали в слушаниях, посвященных попыткам использования Интерпола в политических целях. Ваша книга «Красный циркуляр» – о том, как Россия пыталась добиться вашего ареста и транспортировки в Москву, поэтому она названа так же, как и уведомление Интерпола о розыске. Возможно ли, по-вашему, усилиями международного сообщества прекратить случаи, когда государства просят Интерпол доставить им тех, на кого они охотятся из политических соображений?
У.Б.: Я как раз являюсь живой иллюстрацией того, как Россия пыталась злоупотребить использованием Интерпола – чиновники в России завели дело против меня с явной политической составляющей для того, чтобы наказать меня за принятие «Закона Магнитского» в США. В моем случае, поскольку он получил очень большую огласку, для Интерпола было правильным решением не идти на сотрудничество с Россией. К сожалению, я представляю, скорее, исключение, а не правило, потому что многие жертвы политических преследований в России не имеют такой же известности, как у меня. И в их делах Интерпол иногда сотрудничает с Москвой полностью. Поэтому задачей той работы, которая сейчас проводится в Совете Европы и других местах, в том числе и с моим участием, является некое изменение правил Интерпола с тем, чтобы Россия больше не смогла злоупотреблять этой структурой без последствий.
Д.Г.: В ходе вашей кампании «Справедливость для Сергея Магнитского» появился ли у вас ответ на вопрос, возникавший у многих с момента гибели Магнитского – почему тех, кого считают прямыми ответственными за эту гибель, офицеров-следователей нижнего и среднего звена российской правоохранительной системы, защищали на уровне президента России, правительства и руководства спецслужб?
С опубликованием «Панамских бумаг» мы узнали, что Сергей Ролдугин, знаменитый виолончелист из России, был получателем средств, которые появились в результате этой аферы
У.Б.: В последние 12 месяцев мы получили гораздо больше информации, чем раньше, о том, кто мог получить выгоду от этого преступления (вывода российских налоговых денег за границу — Д.Г.). С опубликованием «Панамских бумаг» мы узнали, что Сергей Ролдугин, знаменитый виолончелист из России, был получателем средств, которые появились в результате этой аферы. Также из «Панамских бумаг» мы узнали, что господин Ролдугин был получателем двух миллиардов долларов от российского государства и российских олигархов, будучи при этом доверенным человеком Владимира Путина. И если у вас вызывает доверие то, что он был таким доверенным лицом Путина – а я этой информации доверяю – то вполне может быть, что не только «офицеры среднего звена» могли нажиться на этом преступлении, но и сам Путин тоже.
Д.Г.: Я помню, что когда Дмитрию Медведеву в мае 2011 года, бывшему в это время в должности президента России, задали вопрос о «Деле Магнитского», он сказал, что в нем «не все так просто», и что он разговаривал по этому поводу с руководителем Следственного комитета и директором ФСБ. А другие представители российских властей говорили, что дело касается «безопасности страны».
У.Б.: Ну, если Путин действительно был причастен к смерти Сергея Магнитского и сокрытию обстоятельств этого преступления, и люди узнают об этом, то под угрозой окажется безопасность самого главы государства в юридическом смысле. Так что, если они говорили о «безопасности страны», то они, наверное, это имели в виду.
