В Американском центре в Москве завершается выставка художницы Маши Гусевой Made in America. Проект создавался на протяжении многих лет и вдохновлен пейзажами и цветовой палитрой Восточного побережья США.
Маша Гусева – не только художник, но и врач, член Американской ассоциации арт-терапевтов. Она более 20 лет занимается изучением нейрофизиологии цвета и лечебным влиянием цвета на психику человека.
Корреспондент Русской службы «Голоса Америки» навестила художницу в ее галерее на Ленинском проспекте, чтобы поговорить о том, какой ей видится Америка, о звучании цветов, арт-терапии и ее перспективах в России.
Мара Адамова: С чего начался Made in America? Вы уже рисовали Америку, или это первый проект?
Маша Гусева: Самая первая картина, которая есть в этом проекте, была сделана мной очень давно. Я вам открою страшную тайну. Был такой журнал «Америка», который к нам приезжал, мы его с упоением читали. Там были фотографии разных американских пейзажей.
И вот один из этих пейзажей я честно перерисовала с фотографии, и эту тайну я вам сейчас раскрываю. Этот проект – Made in America – родился, ну чтоб не соврать, лет 20–25 назад. Постепенно он обрастал новыми деталями. А когда ты там живешь, то, конечно, это происходит достаточно быстро.
М.А.: Сколько уже картин?
М.Г.: Порядка сорока. Часть картин уже ушла в частные коллекции. И часть представлена в Москве в Американском культурном центре сейчас. И большое спасибо и правительству, и посольству, и сотрудникам Американского культурного центра за возможность этот проект показать в том целостном масштабе, в котором он задумывался.
Я не могу обещать, что я его – проект – прекратила. Он, наверное, будет разрастаться. Потому что Америка – страна большая.
М.А.: То есть вдохновения еще много.
Вдохновения много. Я совершенно не делала пейзажи маленьких американских городков. Вот таких уютных. Таких, как Нью-Хейвен, или еще какие-то городки по побережью. Я совершенно не делала морских пейзажей. Эта тема открыта, и я к ней постепенно подбираюсь.
М.А. Как реагируют люди, когда они видят картины? Я видела довольно большую толпу в Американском культурном центре. Кажется, они задавали много вопросов. Ожидали ли Вы такую реакцию?
М.Г.: Вы знаете, нет. Я, честно говоря, не думала, что проект будет иметь такой успех. Он обсуждается в Интернете. Народ приходит постоянно. Эти выставочные три недели позволили большому количеству народа посмотреть проект.
И отдельно, конечно, я была удивлена тем, что мне предложили сделать лекцию по арт-терапии с акцентом именно на этот проект.
Я приятно удивлена реакцией публики, потому что работы некоторые достаточно сложные. Мне казалось, что они будут сложные для восприятия. Но нет.
М.А: Вы показали американские цвета...
М.Г.: Вот, например, за моей спиной один из фрагментов, который я не стала демонстрировать на выставке. Я показала красоту страны с точки зрения именно художника, который занимается цветом. Там нет лозунгов, там нет никаких вещей, посвященных сиюминутности. То есть эта страна, она длится во времени. И, наверное, какие-то вещи перекликаются со стихами Бродского, который последнюю часть своей жизни прожил в Америке и писал много стихов, посвященных даже игре света.
Это, наверное, восприятие, с одной стороны, свежим глазом: ты смотришь на пейзажи, которые видишь впервые. А с другой стороны, ты видишь красоту этих пейзажей. Тебе хочется людям показать: посмотрите, насколько красива эта страна, посмотрите, какая она разнообразная, посмотрите, какое количество цвета и красок в ней вне зависимости от того, это вечер, это день, это утро, или есть снег, есть дождь.
И еще один момент очень важный. У меня такое впечатление, что это у меня от этих пейзажей идет ощущение спокойствия. Даже если это вечерний Бродвей, это все равно ощущение такое. Плавно перетекает цветная палитра вечернего города, но она не раздражает, она, наоборот, успокаивает.
Мне кажется, что я поставленную задачу выполнила. А задача была донести именно этот цвет. Реакция людей на цвет, она, конечно, разная. Это индивидуально и зависит от состояния человека в данный момент.
М.А.: О цвете. Вы давно работаете с цветом и работаете арт-терапевтом. В чем сила цвета в терапевтических целях?
М.Г.: Цветом занимаюсь практически всю свою жизнь. Последние лет двадцать я работаю с изучением физиологии цвета, влиянием цвета: именно чистой цветовой палитры, то есть, грубо говоря, цветов радуги, на людей, на их состояние. Как я бы назвала это пассивной и активной цветотерапией. Пассивная – это когда мы смотрим на что-то цветное. В основном, это картины. Экран не работает, потому что экран искажает цвет в любом случае. И активное – это когда мы работаем вместе с человеком. То есть человек, например, рисует, делает цветные коллажи. У меня одна из пациенток после инсульта, например, занялась вышиванием цветными нитками.
Человек должен реализовать свои загнанные куда-то в подполье креативные возможности.
В центре «Радуга» (Rainbow) на Шейди-Гроув [прим. – «Голос Америки» в 2016 году делал сюжет о работе этого центра] я работала порядка трех лет с пожилыми и очень пожилыми пациентами. Работы пациентов чистые и красочные через какое-то время, когда они перестают бояться материалов, с которыми работают. У них получаются потрясающей красоты вещи.
Порядка трех лет проработала там в качестве арт-терапевта, и я очень довольна результатами, очень довольна тем, как методика действует на пожилых пациентов.
Почему это важно? У пожилых пациентов очень часто возникает депрессия, они понимают, что стареют, их возможности уменьшаются, друзья умирают и так далее, и так далее, и так далее. И очень важно их из этого состояния вытолкнуть.
А второе направление – это, конечно, дети с особенностями психологического или какого-то другого неврологического дефицита, например. Им тоже требуется длительная немедикаментозная – как арт-терапия – реабилитация.
Я член Американской ассоциации терапевтов. Что интересно, кстати, в Канаде и в США арт-терапия является медицинской дисциплиной. В России – нет.
М.А.: Существует ли скепсис в России по поводу арт-терапии?
М.Г.: Если кто-то хочет пойти на арт-терапию, значит человек уже додумался до того, что ему это необходимо. Он устал от таблеток. Он пытается найти какой-то выход. Это может быть кто-то, кто перенес тяжелое заболевание, или люди, находящиеся в состоянии хронического заболевания. Им арт-терапия очень показана. Она помогает переключиться с ощущения себя в болезни на ощущения себя в творчестве. Это очень важно.
Если говорить про Россию – это, скорее, не скепсис, а это необыкновенное количество шарлатанов, которые себя выдают за арт-терапевтов. Если в Америке или в Канаде, например, для того чтобы получить статус арт-терапевта, ты должен иметь два высших образования: высшее медицинское или психологическое и высшее образование в сфере искусства – арт или музыкальное. То в России арт-терапевт сам себя так называет, или это человек с нестабильной психикой, который хочет повесить свои картины, или шарлатан, что недопустимо, да еще и дискредитирует метод. Нам есть над чем работать.
М.А.: Если говорить об американском свете и цвете, ваших работах и арт-терапии...
М.Г.: Если брать Москву или Лондон как столицу для сравнения, то количество солнечных дней в Вашингтоне больше. Это уже позитив.
Это уже другое освещение. Особенно осеннее освещение с этим золотистым мерцанием – как будто в воздухе золотая пыльца. Это свечение видно, между прочим, в старых американских пейзажах конца 19 – начала 20 века. Я, к сожалению, сейчас фамилии художников не вспомню с налета.
Это отблеск закатов. Это игра света и цвета. Это цвета цветов. Такие цвета цветов, как в ботанических садах в Вашингтоне, честно скажу, я не видела нигде: там все цвета радуги от красного до фиолетового.
И воздействие цвета и света очень важно, потому что уходит депрессия. Чем больше света, чем больше света и цвета, тем меньше депрессия.
М.А.: Цветовая палитра Америки, та, которую Вы видели, и цветовая палитра России – они отличаются?
Да, они отличаются. Если говорить про Америку – я говорю про определенный фрагмент, я не говорю про Техас или другие центральные штаты – я говорю про штаты, расположенные на Восточном побережье. Цвета более насыщенные, они более открытые, более яркие.
В России цвета немножко другие по звучанию, особенно осенние. Мы говорим золотая осень, но у нас не совсем золотая – она здесь она желто-бурая очень часто, потому что дожди и погода плохая, слякоть. А там вот это золото, смешанное с оранжевым и с красными листьями, – это безумно красиво. А когда это отражается в воде какого-то озера, становится красивым вдвойне, потому что поддерживается синевой воды, синевой неба. Это – то, что я пыталась передать в своих пейзажах.
М.А.: То есть погода в определенном смысле влияет на окружающие цвета?
М.Г.: Я думаю, что это и погодные условия, это и экология, и, конечно, потому что воздух более прозрачный. И не забывайте о том, что географически Америка все-таки южнее, чем основная часть России. Россия очень северная страна. Конечно, часто краски не такие открытые и не такие яркие.
