Верховный совет России был упразднен двести восемьдесят один год назад – 15 марта 1730 года.
Могла ли история пойти по другому пути? Исследователи – серьезные ученые и шарлатаны – неутомимо ищут в прошлом точки бифуркации – моменты, когда появляется альтернатива привычному ходу вещей. Когда – раз в сто, двести или тысячу лет – как будто возникает возможность исторического выбора. Чтобы затем исчезнуть вновь.
… Россия медленно приходила в себя после петровских преобразований – величественных, кровавых, вконец истощивших страну. Впрочем, проблема, с которой империя столкнулась зимой 1730-го, была скорее традиционной: династический кризис. После смерти не дожившего до пятнадцати лет императора Петра Второго (сына казненного Петром Великим царевича Алексея и принцессы Софьи-Шарлотты Вольфенбюттельской) властители России начали искать нового кандидата на престол. Выбор пал на тридцатисемилетнюю Анну, герцогиню Курляндскую – племянницу Петра Великого, дочь его сводного брата и соправителя Ивана (Иоанна) Пятого. Выданная дядей замуж за курляндского герцога Фридриха-Вильгельма, Анна быстро овдовела. Впрочем, потеряв мужа, она осталась в столице Курляндии Митаве (сегодня – Елгава).
За годы, прошедшие со дня смерти Петра Великого, блеск царской власти заметно потускнел. Ни вдова Петра Екатерина Первая, ни сменивший ее Петр Второй практически не занимались государственными делами. Страной правил Верховный Тайный совет, состоявший из виднейших государственных сановников. Самым могущественным из которых был «полудержавный властелин» Александр Данилович Меншиков. Разумеется, до тех пор, пока завистливым коллегам не удалось отправить его в политическое небытие…
Приглашая Анну Иоанновну занять престол, «верховники» не собирались поступаться своей властью. И курляндская принцесса с видимой готовностью приняла их условия – так называемые «Кондиции», содержавшие существенные ограничения монарших прерогатив. Вот только по прибытии в Петербург, она не замедлила взять свои обещания назад, вновь установив самодержавное правление. Анна Иоанновна отправила наиболее строптивых «верховников» в ссылку, некоторых – казнила, а проявивших достаточную гибкость – использовала согласно квалификации.
В чем же исторические уроки тогдашних событий? Об этом – разговор корреспондента Русской службы «Голоса Америки» с российским историком, профессором московской Высшей Школы Экономики Ириной Волковой.
Алексей Пименов: Итак, 15 марта 1730 года был распущен Верховный Тайный совет. Как это произошло?
Ирина Волкова: В этот день был подписан указ об упразднении Верховного Тайного совета, который был неугоден новой императрице – как орган, назначение которого состояло в том, чтобы ограничить ее власть при вступлении на престол.
А.П.: И который она поначалу обязалась признавать…
И.В.: Совершенно верно – поначалу. «Кондиции», которые были вручены ей еще в Митаве, она признала. Хорошо известно – еще с восемнадцатого века – что Анна Иоанновна, прозябая в курляндском захолустье, больше всего на свете мечтала вырваться из этой серой беспросветной жизни. Характерная деталь: любимым занятием будущей императрицы была стрельба из ружья по воронам и галкам – из окон митавского дворца. И еще: она никогда не могла досыта накушаться своей любимой буженины. Кстати, при жизни дядюшки, то есть Петра Первого, она частенько писала ему жалобные слезницы из Митавы с просьбами войти, так сказать, в ее положение и подкинуть деньжат. А тут представилась замечательная оказия: возможность вернуться на родину и разом решить все проблемы. Ради этого она была готова на все – даже согласиться с ограничительными условиями.
А.П.: Что же позволило ей взять свое обещание назад?
И.В.: По приезде Анна Иоанновна прекрасно разобралась в происходящем. И в частности – осознала, что далеко не все российское «благородное шляхетство» поддерживает Долгоруких, Голицына и других «верховников». К тому же и гвардия, воспитанная Петром в духе абсолютной лояльности неограниченному монарху, была на ее стороне.
А.П.: И этого оказалось достаточно…
И.В.: Да, этого оказалось вполне достаточно, чтобы разорвать «Кондиции» и обвинить организаторов этого конституционного акта во лжи.
А.П.: Которая заключалась…
И.В.: По ее понятиям, ложь заключалась в том, что Василий Лукич Долгорукий объявил о «Кондициях» как о продукте общего согласия дворян. Еще в Митаве он убеждал Анну Иоанновну в том, что за «Кондиции» выступает все российское «благородное шляхетство». А на месте, сориентировавшись в обстановке и выяснив, что расклад сил сложнее, она и сумела отправить его в нокаут. И, как свидетельствовали очевидцы этой сцены, у Долгоруких не нашлось никаких возражений на обвинение императрицы.
А.П.: Что представлял собой Верховный Тайный совет как орган власти?
И.В.: Там заседали как представители старой родовой аристократии – вроде Долгоруких и Голицыных (т.е. аристократы, в свое время поддержавшие Петра Первого),– так и птенцы его гнезда, вроде Меншикова, которые всей своей карьерой были обязаны исключительно царю-реформатору. В общем, это был орган, воплощавший собой компромисс между старым и новым. Причем, орган весьма влиятельный – и при Екатерине Первой, и позднее.
А.П.: Часто говорят, что разгон Верховного Тайного совета – это точка бифуркации в истории России. Вы согласны с этим?
И.В.: Да, это действительно точка бифуркации. Ведь «Кондиции» были, по существу, конституционным актом. Он был подготовлен частью политической элиты, но, увы, он так и не был реализован на практике. Нельзя сказать, что это была первая попытка. Случалось подобное и прежде: тут можно вспомнить и крестоцеловальную запись «боярского царя» Василия Шуйского, данную им в 1606 году при восшествии на престол. Царь Василий обещал не казнить и не лишать имущества никого из бояр без приговора Боярской думы. А кроме того – не преследовать простых людей без судебного выявления вины. Сходны по значению и условия, которые чуть позже выработало правительство семибоярщины, готовясь к восшествию на московский престол польского королевича Владислава. Но тогда оказалось, что неограниченная монархия органичнее для русской истории, нежели конституционная.
А.П.: Кто был самым интересным человеком среди «верховников»?
И.В.: Традиционно принято считать, что князь Дмитрий Михайлович Голицын, автор «Кондиций». Без сомнения, он был самым образованным среди них. Конечно, нельзя забывать и о другом: у Голицыных, как и у Долгоруких, были и сугубо корыстные мотивы. Естественно, что эти люди претендовали на очень большую роль в предстоящем правлении Анны Иоанновны. И думали при этом не только о себе, но и о своих сородичах.
А.П.: И вот Верховный совет распущен. Какая эпоха начинается после этого в русской истории?
И.В.: Эту эпоху принято называть бироновщиной – временем засилья иностранцев в высших политических сферах, в вооруженных силах и даже в культуре. По сей день эта эпоха чаще всего трактуется именно так. Но были и попытки взглянуть на то время, так сказать, более объемно – как на эпоху, когда вершились не только казни и пытки в застенках Тайной канцелярии. Ведь были и позитивные моменты. Именно при Анне Россия отвоевала Азов, сданный Петром туркам. Были и другие успехи… Укреплялась обороноспособность страны. Да и кабинет-министры, пришедшие на смену «верховникам», не были людьми второсортными. Можно вспомнить и Остермана, и Артемия Волынского.
А.П.: Как же все-таки возникло это привычное клише?
И.В.: Оно возникло задним числом – усилиями преемников Анны Иоанновны. В первую очередь – усилиями Елизаветы Петровны. Каждый очередной похититель российской короны был вынужден подвергать зубодробительной критике своих предшественников, чтобы обосновать собственный приход к власти. И Елизавета Петровна проделала это с блеском.
Важные события в истории - каждый день в рубрике «Этот день в истории»
