ВАШИНГТОН —
Два года спустя после событий, получивших название «арабской весны» в Соединенных Штатах по-прежнему нет единства по вопросу о том, в каком направлении движутся страны, пережившие изменения, которые, как ожидали многие американские политики и аналитики, принесут в регион демократию.
На конференции, состоявшейся в вашингтонском Центре изучения ислама и демократии, звучало немало пессимистических высказываний о политике США на Ближнем Востоке и о том, как страны региона «распорядились» послереволюционной ситуацией.
Президент центра Радван Масмуди, говоря о настроении «арабской улицы» сегодня заявил: «Мы чаще всего слышим: намного проще свергнуть диктатора, чем построить демократию».
Сходные тезисы озвучивали и другие участники дискуссии. Журналист Робин Райт подчеркнула, что США, со своей стороны, не предпринимают достаточных усилий для того, чтобы понять ситуацию в регионе и способствовать трансформации нынешней ситуации в направлении развития демократии.
«Несмотря на то, что около 120 миллионов человек на Ближнем Востоке стремятся сегодня к переменам, слово «демократия» вызывает страх у все большего числа жителей региона», – считает Райт.
«Я очень опасаюсь того, что в ситуации неопределенности и страха люди в регионе вместо того, чтобы искать пути конструктивных преобразований, будут искать для себя нового лидера по типу Уго Чавеса», – продолжает Робин Райт, по мнению которой политика США в регионе непоследовательна и не способствует решению проблем в условиях быстрой поляризации.
Сотрудник Национального университета обороны в США Майкл Миклачич рассказывает: «Местные жители говорили мне: “Нам очень нравится Америка, но пожалуйста, не пытайтесь привить нам демократию"».
Ему вторит Робин Райт, приводя слова жителей Ливии: «Свободы стало больше, а рабочих мест меньше».
Вовлеченность в процесс перемен всех слоев населения стала для постреволюционных стран настоящим вызовом. Профессор истории ислама Джон Волл подчеркивает, что главной проблемой на пути демократизации региона является отсутствие идеологии общества в целом.
«Когда мы анализируем события, последовавшие за «арабской весной», – подчеркивает Волл, – мы понимаем: проблема состоит в том, что даже самые приверженные переменам активисты ратуют и борются за что-то одно. На более широкую картину мало кто обращает внимание».
Обращаясь к опыту иранской революции 1979 года, иранский философ и политолог Абдукарим Суруш, подчеркивает, что в результате ее самым слабым звеном в стране оказалась система правосудия. Предостерегая страны региона, вставшие в последние два года на революционный путь, Суруш связывает слабость демократической традиции в Иране со слабостью системы правосудия.
Единственной страной в регионе, где перспективы демократического развития практически не вызывают сомнений у политологов, является Тунис.
«Мы верим в то, что Тунис добьется успеха на пути развития демократии, – заявил Радван Масмуди.
«Цена революция очень высока, – продолжает Масмуди, – мы видели это на примере Ирана, Франции, России. Революций, как правило, никто не ожидает, и в них присутствует элемент насилия. Именно поэтому мы должны понимать, с какими задачами сталкиваются страны в послереволюционных ситуациях».
Жюль Фисс из правозащитной организации Human Rights First подчеркнула, что для США сейчас важно протянуть руку помощи тунисскому гражданскому обществу.
А что думают сами тунисцы? В интервью Русской службе «Голоса Америки» молодой иммигрант из Туниса, говоривший на условиях анонимности, сказал, что разделяет оптимизм аналитиков.
«В Тунисе стало возможно то, чего и в помине не было до революции, – констатирует собеседник «Голоса Америки». – К примеру, недавно в Нью-Йорке я был на концерте поп-певицы, приобретшей широкую известность после революции. Тогда она была вместе с протестующими – держала в толпе свечу и пела о том, что верит в перемены в своей стране. Теперь она приезжает с концертами в Нью-Йорк, а по всей стране поют ее песни. Вот что я называю переменами».
На конференции, состоявшейся в вашингтонском Центре изучения ислама и демократии, звучало немало пессимистических высказываний о политике США на Ближнем Востоке и о том, как страны региона «распорядились» послереволюционной ситуацией.
Президент центра Радван Масмуди, говоря о настроении «арабской улицы» сегодня заявил: «Мы чаще всего слышим: намного проще свергнуть диктатора, чем построить демократию».
Сходные тезисы озвучивали и другие участники дискуссии. Журналист Робин Райт подчеркнула, что США, со своей стороны, не предпринимают достаточных усилий для того, чтобы понять ситуацию в регионе и способствовать трансформации нынешней ситуации в направлении развития демократии.
«Несмотря на то, что около 120 миллионов человек на Ближнем Востоке стремятся сегодня к переменам, слово «демократия» вызывает страх у все большего числа жителей региона», – считает Райт.
«Я очень опасаюсь того, что в ситуации неопределенности и страха люди в регионе вместо того, чтобы искать пути конструктивных преобразований, будут искать для себя нового лидера по типу Уго Чавеса», – продолжает Робин Райт, по мнению которой политика США в регионе непоследовательна и не способствует решению проблем в условиях быстрой поляризации.
Сотрудник Национального университета обороны в США Майкл Миклачич рассказывает: «Местные жители говорили мне: “Нам очень нравится Америка, но пожалуйста, не пытайтесь привить нам демократию"».
Ему вторит Робин Райт, приводя слова жителей Ливии: «Свободы стало больше, а рабочих мест меньше».
Вовлеченность в процесс перемен всех слоев населения стала для постреволюционных стран настоящим вызовом. Профессор истории ислама Джон Волл подчеркивает, что главной проблемой на пути демократизации региона является отсутствие идеологии общества в целом.
«Когда мы анализируем события, последовавшие за «арабской весной», – подчеркивает Волл, – мы понимаем: проблема состоит в том, что даже самые приверженные переменам активисты ратуют и борются за что-то одно. На более широкую картину мало кто обращает внимание».
Обращаясь к опыту иранской революции 1979 года, иранский философ и политолог Абдукарим Суруш, подчеркивает, что в результате ее самым слабым звеном в стране оказалась система правосудия. Предостерегая страны региона, вставшие в последние два года на революционный путь, Суруш связывает слабость демократической традиции в Иране со слабостью системы правосудия.
Единственной страной в регионе, где перспективы демократического развития практически не вызывают сомнений у политологов, является Тунис.
«Мы верим в то, что Тунис добьется успеха на пути развития демократии, – заявил Радван Масмуди.
«Цена революция очень высока, – продолжает Масмуди, – мы видели это на примере Ирана, Франции, России. Революций, как правило, никто не ожидает, и в них присутствует элемент насилия. Именно поэтому мы должны понимать, с какими задачами сталкиваются страны в послереволюционных ситуациях».
Жюль Фисс из правозащитной организации Human Rights First подчеркнула, что для США сейчас важно протянуть руку помощи тунисскому гражданскому обществу.
А что думают сами тунисцы? В интервью Русской службе «Голоса Америки» молодой иммигрант из Туниса, говоривший на условиях анонимности, сказал, что разделяет оптимизм аналитиков.
«В Тунисе стало возможно то, чего и в помине не было до революции, – констатирует собеседник «Голоса Америки». – К примеру, недавно в Нью-Йорке я был на концерте поп-певицы, приобретшей широкую известность после революции. Тогда она была вместе с протестующими – держала в толпе свечу и пела о том, что верит в перемены в своей стране. Теперь она приезжает с концертами в Нью-Йорк, а по всей стране поют ее песни. Вот что я называю переменами».
