Политики в США с беспокойством следят за ситуацией в Мали, где власти заявляют об их приверженности сделке с российскими наемниками из так называемой «группы Вагнера». О том, что переходные власти Мали «обратились к частной военной компании из России», неделю назад сообщил журналистам министр иностранных дел России Сергей Лавров – при том, что никаких «частных военных компаний» российским законодательством не разрешено, а наемничество в России является уголовно наказуемым.
Кремль в ответ на вопросы о «группе Вагнера» упорно называет ее «охранной компанией», а пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил в конце сентября, что деятельность такой «компании» за границей российскому законодательству не противоречит.
При этом уже сами власти стран, где российские наемники были задействованы – в частности, в Центрально-Африканской республике – признают, что эти силы нарушали права человека, о чем раньше заявляли правозащитники и эксперты ООН.
Однако ситуация в Мали, где Франция ранее сообщила о сокращении своего военного присутствия, не изменилась и после того, как Запад призвал временного премьер-министра Шогеля Кокаллу Майга не использовать российских наемников. В ответ малийский премьер, выступая на Генеральной Ассамблее ООН, заявил, что его страна чувствует себя «брошенной на произвол судьбы Францией» и «исследует пути и средства для лучшего обеспечения своей безопасности самостоятельно или с другими партнерами».
Вовлеченность США в ситуацию с обеспечением безопасности в Африке считает важной конгрессмен-демократ от Мэриленда Энтони Браун (Anthony Brown) – член Комитета Палаты представителей по вооруженным силам и сопредседатель Рабочей группы по вопросам национальной безопасности в коалиции «Новые демократы» в Конгрессе.
О своем подходе к тому, как Вашингтон может уравновешивать российское влияние в Африке, Энтони Браун рассказал в интервью Русской службе «Голоса Америки».
Данила Гальперович: Российские наемники в Африке – представляют ли они угрозу интересам национальной безопасности США?
Энтони Браун: Увеличение присутствия России на африканском континенте, в первую очередь, видно из-за активности там российских частных военных компаний. Это – наемники, ими движут соображения наживы, а не взаимных интересов между народами. Это вызывает реальное беспокойство. Существенно увеличилось число двусторонних соглашений между Россией и странами Африки, она также расширяет в них – в меньшей степени, чем военное, но все же расширяет – экономическое присутствие и инвестиции. И хотя я считаю, что Африка должна быть не ареной противостояния мировых держав, а местом, где годами будет развиваться сотрудничество и расти возможности, тем не менее, нам нужно уравновесить растущее влияние России в Африке. Оно вызывает серьезную озабоченность у меня и других членов Конгресса США.
Д.Г.: Какие рычаги влияния есть у правительства США для того, чтобы убедить власти африканских стран не пользоваться услугами наемников из России?
Э.Б.: Наилучшими способами повлиять на это, – у нас таких способов несколько, и я о них еще скажу, - является демонстрация нами того, что мы будем тем партнером, которого они предпочтут всем остальным. И это можно сказать обо всех двусторонних отношениях, которые у нас есть с другими странами вообще. Мы будем партнером, который поможет им не только в вопросах укрепления их безопасности, но и в тех гуманитарных нуждах, которые у них есть, а также в развитии их региональных и локальных экономик. Так что, если наш подход будет всесторонним и задействует все ветви власти США, - чего, честно говоря, не хватало раньше, - то мы сможем продемонстрировать нашим африканским партнерам, что подходим им лучше всех. Мы при этом не собираемся давить на них или заманивать их своей дипломатией в долговой капкан, как это делает Китай. Мы поддерживаем это партнерство в силу того, что у нас с ними есть общие ценности и устремления, а не для извлечения выгоды, как это делает Россия через свою «группу Вагнера».
Д.Г.: Россия увеличила свою активность в регионе Африки, который имеет общее название «Сахель», и это регион, где традиционно имеет связи Франция – культурные, экономические и военные. Работает ли правительство США с французскими властями для того, чтобы влияние западных стран там было более значительным, чем российское?
Э.Б.: Я посещал Сахель в августе 2019-го, и, помимо других стран, был в Мали. В Мали я встречался с представителями международных организаций, которые занимаются не только вопросами безопасности, но и гуманитарной помощью. Мы тогда также встречались с французскими военными, находившимися в Мали, а потом еще и общались в Париже с их Управлением специальных операций на пути из Африки домой. Так что я вполне знаком с теми возможностями, которые туда принесли французские военные, с их борьбой с терроризмом в регионе, которая была очень важна. Я при этом считаю, что Франция могла бы, а может, и должна были бы уделять больше внимания подготовке собственной армии Мали, а также помогать этой стране в установлении лучшего государственного менеджмента и стабильных гражданских институтов. Но, как я уже сказал, Франция сделала много для борьбы с терроризмом в Мали и в Сахеле в целом, и у нас с французами взаимно дружественные рабочие отношения. Их решение уменьшить там свое присутствие не создает там полный вакуум контроля, потому что они полностью не уходят, но создает для России возможность заполнить образующиеся пустоты, что мы теперь и наблюдаем.
Я был рад тому, что генерал Стивен Таунсенд (исполняющий обязанности начальника Африканского командования США – ред.) недавно встречался с переходными властями Мали для обсуждения сотрудничества между США и Мали в вопросах безопасности. Очень важно, чтобы США оставались вовлеченными в решение вопросов стран Сахеля, таких, как Мали, Нигерия, Нигер и других. У США есть огромный опыт в обучении и экипировании армий наших партнеров. Иногда мы это делаем хорошо, иногда – не очень. Я уверен, сейчас многие напоминают о том, что в случае с армией Афганистана мы потратили триллионы долларов, довольно неплохо натренировав и снабдив отдельных солдат, но не добившись создания там организованной армии и не превратив ее в реальную боевую силу, как того хотелось бы. Я надеюсь, что мы поняли из этого опыта, что работает, а что нет, и сейчас, мы должны предложить наши возможности обучения и снабжения нашим партнерам в Сахеле. Если мы этого не сделаем, то Россия, как мы это видели в Мали, придет и воспользуется нашим отсутствием.
Д.Г.: Вы сами – бывший военный, бывали в местах боевых действий и осознаете важность и ценность военного присутствия США в других странах. Могут ли США увеличить свое военное присутствие в Африке и нужно ли это делать?
Э.Б.: Я думаю, что в Конгрессе существует консенсус между двумя партиями в подходах к нашему военному присутствию в Африке. Мы согласны в том, что это присутствие нужно увеличить, но также – и это еще более важно – согласны по поводу того, что военные не должны доминировать в наших попытках влиять на ситуацию в Африке: здесь первыми должны идти Госдепартамент и Агентство США по международному развитию (USAID). У военных должна быть, скорее, вспомогательная роль в отношении этих двух организаций, действующих на африканском континенте. Также эта роль в основном должна заключаться в обучении и снабжении местных вооруженных сил, и только в редких случаях она может выражаться в непосредственных боевых операциях. Это может происходить в целях самообороны, а также для осуществления своих полномочий по борьбе с террористами. Вместе с конгрессвумен Карен Басс мы выдвинули «Инициативу партнерства с Африкой», которая имеет тот же смысл, что и подобные уже действующие программы партнерства в Европе и Азиатско-Тихоокеанском регионе. В рамках этой инициативы предполагается продемонстрировать не только нашу приверженность военному присутствию в Африке, но и укрепление нашего партнерства с африканскими странами через Госдепартамент и USAID. Мы сейчас ожидаем отчет от Министерства обороны по поводу того, как использовались те ассигнования, которые я запрашивал на эти цели в военном бюджете год и два года назад. Также мы хотели бы увидеть в этом отчете, в каких еще средствах нуждается Минобороны для поддержания работы наших посольств в Африке и для решения других задач, связанных с нашим партнерством на континенте. Этот отчет уже несколько запаздывает, и учитывая длительный переходный период от администрации Трампа к администрации Байдена, мы пока спокойно относимся к этой задержке. Но я надеюсь, что из этого доклада мы узнаем многое о подходах администрации Байдена и руководства Пентагона к тому, каким должно быть наше силовое присутствие в Африке. Я также хотел бы отметить, что размещение Вспомогательной бригады сил безопасности (воинская часть армии США, специализирующаяся на помощи и обучении иностранных партнеров – ред.) в Африке около полутора лет назад было важным добавлением к тем силам и средствам, которые у нас уже там были.
Д.Г.: Есть ли еще какие-то инициативы в Конгрессе по укреплению партнерства США с африканскими странами?
Э.Б.: Да, также Карен Басс и я направили письмо (в адрес руководства подкомитета по расходам на оборону Комитета по расходам Палаты представителей - ред.), запрашивающее дополнительные расходы на силы Африканского командования США (AFRICOM). И если вы посмотрите на проект закона о военном бюджете, который вышел сейчас из комитета по расходам, то там по сравнению с президентскими проектировками увеличены расходы как на сами военные операции в Африке, так и на наше сотрудничество с африканскими партнерами. Проект военного бюджета еще не был проголосован Палатой представителей, но хорошо видно, что обе партии в Конгрессе привержены идее необходимости военного присутствия в Африке.
