Сегодня исполняется 50 лет с тех пор, как Коммунистическая партия Китая (КПК) повела страну по пути «культурной революции», которая, по ее заявлениям, должна была привести к созданию более справедливого общества, но на практике обернулась полной социальной и экономической катастрофой.
Эта, казалось бы, знаменательная годовщина была практически проигнорирована китайскими государственными СМИ.
16 мая 1966 года председатель КПК Мао Цзедун развернул кампанию чистки, уволив несколько высших партийных чиновников и объявив свою программу возвращения власти рабочему классу, которая якобы была узурпирована буржуазией.
Однако за этим последовала не коммунистическая утопия, которую планировал Мао, но суровое время насилия, нехватки продовольствия и экономических трудностей, которые привели к преследованиям и гибели миллионов людей.
Сегодня создается впечатление, что китайское правительство предпочло бы полностью забыть о «культурной революции». Никаких официальных мероприятий по этому поводу в понедельник намечено не было, а газеты в материковом Китае никак не упоминают о юбилее.
Вместо этого крупнейшие китайские газеты на первых полосах помещают материалы о Дональде Трампе и экс-мэре Лондона Борисе Джонсоне, сравнивающем ЕС с Третьим рейхом, возмущении Пекина по поводу недавнего доклада Пентагона, а также рассказ о розыске пропавших детей полицией.
«Неудобные факты»
Родерик Макфаркуар, эксперт по «культурной революции» в Гарвардском университете, в интервью британской газете Guardian заявил, что нынешний глава государства, председатель КНР Си Цзиньпин, пытается избежать «неудобных фактов», касающихся революции.
«Действительно неудобным фактом, который Си Цзиньпин не может переварить, – это роль Мао в «культурной революции». Мао упивался хаосом. Он обожал идею гражданской войны. Последнее, чего хочет Си Цзиньпин, это поднимать какие-то вещи, связанные с «культурной революцией», поскольку это с неизбежностью отразится на репутации Мао», – заявил Макфаркуар.
Мао призывал китайскую молодежь вступать в отряды хунвейбинов, побуждая их к сокрушению «четырех пережитков»: старых обычаев, старой культуры, старых привычек и старого мышления.
Эти банды, состоящие из школьников и студентов, публично унижали и пытали учителей и школьных работников, и даже сдавали властям собственных родителей за то, что те якобы выражали контрреволюционные идеи. Тысячи людей были забиты до смерти, еще больше – доведены до самоубийства.
Лишь десять лет спустя, когда Мао Цзэдун умер, насилие и трудности пошли на спад, но прошло еще пять лет до того, как правительство Китая официально признало, что политика Мао Цзэдуна «привела к смуте и принесла серьезные бедствия партии, государству и всему народу».
Споры о наследии Мао Цзедуна до сих пор раскалывают китайское общество.
Несмотря на катастрофические экономические и социальные последствия его политики, идеи Мао возрождаются в последние годы, особенно среди пожилых и бедняков, которые испытывают определенную ностальгию по временам, когда государство их обеспечивало, и в обществе было меньше неравенства. При этом они замалчивают историю гибели людей и разрушений.
«Это происходит или потому, что люди забыли о «культурной революции», или потому, что их все больше не устраивают социальные условия. Как бы то ни было, с середины 1990-х годов подобные идеи получают все большее распространение», – заявил Associated Press бывший научный сотрудник Академии общественных наук Китая Сюй Ююй.
Риск повторения
Единственными китайскими СМИ, которые опубликовали материалы о «культурной революции», стали издания Гонконга – полуавтономного мегаполиса, пользующегося более значительными экономическими свободами и свободой слова, чем остальные районы страны.
Газета South China Morning Post на прошлой неделе опубликовала статью-мнение старшего корреспондента Кэри Хуана, в котором он призвал страну помнить о своем прошлом, поскольку в противном случае оно может повториться.
«Хотя во многих западных университетах есть курсы и научные программы, посвященные «культурной революции», Пекин запрещает публичные дискуссии и академические исследования, касающиеся данной тематики, опасаясь, что новое обращение к этому темному периоду и размышления о прошлом приведут к переоценке роли партии в современном Китае», – указывает Кэри Хуан.
Автор заявил, что политические последствия «культурной революции» до сих пор оказывают влияние на китайскую политику, и усомнился в том, что партия способна видеть перспективу, если она будет и дальше жить в рамках созданной Мао системы, которая до сих пор мешает «воспринимать современность».
«Если партия боится раскрытия правды о собственном прошлом и отказывается извлекать из него уроки, то как мы можем иметь ясное видение правильного пути, ведущему к будущему?» – резюмировал автор.
