11 сентября 2001 года машинист поезда метро Джозеф Иризарри (Joe Irizarry) вывез 200 человек со станции, которую заваливало обломками рушащейся башни Всемирного торгового центра.
Прошло уже двадцать лет, но Джозеф Иризарри так и не смог полностью восстановиться психологически от ужаса того дня. 11 сентября 2001 года он вывез несколько сот человек со станции, которую заваливало обломками рушащейся башни Всемирного Торгового Центра. Спустя 20 лет героям тех дней становится не легче, а напротив - всё труднее рассказывать свои истории, многие из них замыкаются и отныне хранят молчание.
О том, как сложилась его судьба, о том, что время лечит не все, он рассказал корреспонденту Русской службы “Голоса Америки” Анне Нельсон.
“Раньше я был намного счастливее. 20 лет назад мне было 40. И жизнь складывалась неплохо. Я был женат, отец четверых детей. Хотите верьте, хотите нет, - с детства я хотел быть полицейским. Но не получилось, так что я работал машинистом поезда метро в Нью-Йорке. Этим я мог прилично зарабатывать на жизнь. Не могу сказать, чтобы я был без ума от своей работы, но я делал ее честно.
Меня зовут Джозеф Иризарри. Я был машинистом поезда метро на линии R… 11сентября 2001 года.
В 8:43 - 8:45 утра я привел поезд на станцию Cortland Street, когда там что-то случилось - было такое ощущение, будто произошел взрыв, который сильно тряхнул мой поезд.
Я не знал, что это было. Я думал, может, в нас сзади врезался другой поезд или, может, взорвалась бомба. Поэтому я сказал своему кондуктору открыть двери и пробежал по платформе к задней части поезда. Там я увидел двух женщин, сбегавших по лестнице вниз. И они кричали мне, что самолет только что врезался в первую башню. Они были в панике. Забежали в один из вагонов. Я велел всем оставаться в поезде.
В этот момент станция начала заполняться пылью и начали сыпаться обломки.
Становилось трудно дышать. Было страшно. Тогда же никто не знал, что такое терроризм, понимаете? Все просто думали, что это несчастный случай. Люди бежали по лестнице, чтобы прыгнуть в поезд, и я сказал своему кондуктору держать двери открытыми, пока он не удостоверится, что мы забрали всех.
Cortland street находилась прямо через дорогу от башни, в 90 метрах, а может, и меньше. Получается, что я был прямо под башней, когда врезался первый самолет. Я не паниковал тогда. Все мои усилия были направлены на то, чтобы вывезти благополучно оттуда всех людей.
Обычно поезд стоит на станции 10-15 секунд, за это время кондуктор открывает двери, все заходят, двери закрываются, и мы быстро трогаемся дальше. На этот раз все было по-другому. Вопреки правилам я держал поезд на станции, я должен был убедиться, что все, кто бежал по лестницам, смогли безопасно сесть в мой поезд. И как только я подобрал последнего человека и больше не видел бегущих, я сказал кондуктору закрыть двери. Если правильно помню, это был поезд из восьми вагонов и, вероятно, в нем оказались несколько сот человек.
Потом я связался со своими диспетчерами из Центра управления и всё сообщил им, чтоб они могли подтвердить информацию.
Поезда, которые были позади нас, были перенаправлены на другие пути, я был там последним. Это так тяжело...
Только когда я добрался до конечной станции, я узнал, что первая башня уже упала, а вторая - вот-вот должна была обрушиться. Я вошел в комнату для экипажей и увидел это по телевизору. И только тогда я запаниковал, понимая, что я был прямо там, когда это всё происходило. Меня пронзило насквозь. Я помню, как ехал домой, абсолютно сломанный, в слезах. Пришел домой, сел в гостиной и рыдал.
Вот во что превратилась станция Cortland после того, как поезд отъехал. Там было много разрушений. Им пришлось полностью ее восстанавливать. Часть станции просто обрушилась. Потребовалось много времени, чтобы всё восстановить и перестроить.
Руководство метро потом связало меня с женщиной, которая искала меня. Она была единственным человеком, с которым мне удалось потом встретиться из того поезда. Это была Линда, я не помню никого другого. Хорошо помню, как она сидела в тот день прямо за моей кабиной... Мы встретились в 2001 году, обнялись в слезах. Я подумал тогда, — это хорошее чувство, знать, что кто-то считает тебя героем, но я все еще считаю, что то, что мы делали каждый день там внизу — это наша работа: заботиться о безопасности наших пассажиров.
Я долго потом пытался избавиться от этих воспоминаний, ходил на терапию, но ничего не помогало. Я много времени проводил на больничном, потому что не хотел находиться в метро. Мне позволяли выбирать разные маршруты. Но, управляя поездом, я переживал срывы и часто плакал. 31 декабря 2011 года мне разрешили выйти на пенсию по инвалидности. У меня тяжелый посттравматический синдром, тревоги, депрессия, астма, ринит. Нет, легче не становится. Нет, совсем нет. Я всегда думаю о тех, кто погиб в тот момент… и почему я все еще здесь? И… с этим действительно трудно справиться. 20 лет прошло, а вроде как вчера… Я бы хотел, чтоб меня отпустил этот кошмар, но похоже, этого не произойдет.
