Рассматриваемые в США новые жесткие санкции в отношении России лишь в ограниченных масштабах отразятся на ее нефтяной индустрии, поскольку страна уже существенно снизила зависимость от западного финансирования и иностранных партнеров, а также учится обходиться без импортных технологий.
Западные санкции, введенные в 2014 году из-за аннексии Крыма, уже усложнили получение западных технологий для сланцевого, оффшорного и арктического бурения, которыми занимаются такие государственные компании как «Роснефть».
И хотя эти меры замедлили развитие ряда нефтяных проектов, им не удалось остановить рост российской энергетической промышленности, которая в июле достигла рекордного показателя в 11,2 миллиона баррелей в день и, судя по всему, будет расти дальше.
С 2014 года российский нефтепром практически перестал получать кредиты на Западе, полагаясь на собственные денежные средства и займы в государственных банках, одновременно разрабатывая технологии, которые способны заменить услуги западных фирм.
По словам аналитиков, это отчасти объясняет, почему акции российских нефтяных компаний сравнительно легко перенесли новость о том, что американские сенаторы разработали законопроект о принятии новых санкций в отношении России в связи с ее вмешательством в выборы и ее деятельностью в Сирии и Украине.
Документ, представленный в Конгрессе США 2 августа и получивший прозвище «адского законопроекта», предусматривает санкции против российских государственных банков, ограничения на покупку российских гособлигаций, а также меры, препятствующие участию западных компаний в российских нефтегазовых проектах.
Хотя с момента появления законопроекта рубль потерял более 10 процентов, акции российских нефтяных компаний прибавили 2 процента.
«Основной двигатель прибыльности российской нефтяной промышленности заключается в том, что цены на нефть деноминируются в рублях и ставят новые рекорды по мере ослабления рубля. Следовательно, слухи о санкциях зачастую даже позитивно влияют на акции российских нефтяных компаний», – отмечает эксперт Fitch Ratings Дмитрий Маринченко.
Разумеется, Вашингтон мог бы нанести реальный ущерб российской нефтяной промышленности, введя запрет на покупку нефти из этой страны, как было сделано с Ираном. Однако учитывая, что на Россию приходится более 11 процентов добываемой в мире сырой нефти, такая мера привела бы к резкому скачку цен и стала бы тяжелым ударом для самих США, которые занимают первое место в мире по объемам потребления нефти.
Российская газовая монополия «Газпром», к примеру, с 2014 года поддерживала объемы производства на стабильном уровне, а в 2017 году увеличила экспорт в Европу до исторического максимума, закрепив за собой 34 процента рынка на фоне растущего спроса.
Из всех российских нефтегазовых компаний она оказалась единственной, кто занимал крупные суммы на Западе: около 5 миллиардов долларов в 2017 году и 3 миллиарда в 2018.
Остальные российские нефтяные компании инвестируют примерно такие же суммы каждый год, но в основном без западного финансирования.
Это существенное отличие от эпохи до введения санкций, когда львиная доля кредитов нефтяной промышленности поступала из западных банков.
Самым слабым звеном российского нефтепрома перед лицом санкций традиционно оказываются высокие технологии: сложные виды бурения, гидравлический разрыв пласта, информационные технологии.
«Однако процесс замещения иностранного оборудования отечественным набирает темп», – указал директор нефтегазового центра EY Денис Борисов.
«Роснефть», на которую приходится 40 процентов добычи нефти в России, недавно протестировала собственную технологию гидравлического разрыва – техники добычи, которая подстегнула развитие сектора сланцевой нефтедобычи в США.
По словам Маринченко, зависимость российских компаний от западных технологий с 2014 года сократилась, благодаря импорту из Китая и местному производству оборудования. С 2014 года дочерняя бурильная компания «Роснефти» удвоила свою долю рынка до 25 процентов – таком образом, компания практически полностью перешла на самообеспечение.
«Очевидно, что новые масштабные санкции в отношении технологий не станут началом конца для российской нефтяной промышленности, особенно, если Европа их не поддержит», – считает Маринченко.
