Премьер-министр России Дмитрий Медведев во время поездки по российскому Дальнему Востоку прокомментировал в пятницу обсуждаемые в Соединенных Штатах проекты санкций в отношении Москвы.
Комментарий получился достаточно жестким: «Разговоры о будущих санкциях я бы не хотел комментировать, но могу сказать одно: если последует что-то типа запрета деятельности банков или использования той или иной валюты, то это можно будет назвать совершенно прямо, это объявление экономической войны. И на эту войну необходимо нужно будет реагировать – экономическими методами, политическими методами, а в случае необходимости и иными методами. И наши американские друзья это должны понимать».
Слова «экономическая война», произнесенные главой правительства России, явно не улучшили ситуацию в экономике страны: рубль в пятницу продолжил падение, а у компаний металлургической, горнодобывающей и химической отраслей власти собираются «изымать сверхдоходы». Это значит, что российскому правительству довольно срочно понадобились деньги на выполнение социальных обещаний, а компании с высокой доходностью не смогут инвестировать в российскую экономику, и ее развитие замедлится еще серьезнее.
Может ли на самом деле Россия объявить «экономическую войну» США? Какие у нее есть рычаги давления на Вашингтон? Чем это обернется для самой российской экономики? На эти вопросы в интервью Русской службе «Голоса Америки» ответил старший эксперт Института Брукингса (Brookings Institution) Сергей Алексашенко, в прошлом – заместитель министра финансов России и первый заместитель председателя Центрального Банка России.
Данила Гальперович: Что Россия может предпринять в ответ на новый раунд санкций США?
Сергей Алексашенко: Экономические отношения России и США – настолько узкие и ограниченные, что особо мощных позиций у России немного, но они есть. Их две: это ракетные двигатели РД-180, которые Россия поставляет в США в этом и следующем годах, и, кажется, на 2020 год договор тоже подписан. Второе – поставки титана. Компания Boeing для своих самолетов примерно 30 процентов, если не больше, титановой продукции получает из России от компании ВСМПО. Понятно, что если прекратить поставки титана в Америку, то у самой ВСМПО возникнут огромные проблемы, но война – так война, это не время считать убытки. То есть, в принципе у России есть элементы влияния, но нужно понимать, что для американской экономики эти два фактора будут чувствительными, но не критическими. А вот американские санкции, и, в частности, финансовые – на использование корреспондентских счетов и расчеты в валютах, замораживание активов в американских банках – как раз станут ударом по всей финансовой системе России. Мы своими глазами увидели, как даже не введение санкций, а просто разговоры о них мгновенно обрушили рубль больше чем на пять процентов. Российская экономика гораздо более хрупкая, чем американская, и гораздо более подвержена влиянию внешних воздействий.
Д.Г.: Каковы будут последствия для американской экономики, если компании в США выйдут из владения ценными бумагами государственных компаний России и перестанут работать с ее государственным долгом? Чем это может быть опасно для самих Соединенных Штатов?
С.А.: Стоит отметить, что когда американцы говорят о необходимости выйти из госдолга, то необходимо помнить, что это именно долг российского Минфина. Ни на какой государственный банк, будь то ВТБ, «Сбербанк» или «Газпромбанк», это не распространяется. То есть, на их долговые бумаги и акции должна быть отдельная позиция. Во-вторых, конечно, в США есть пенсионные фонды, страховые компании, банки и различные финансовые организации, которые держат какую-то часть в российских активах, но мне неизвестны примеры, когда эта доля превышала бы хотя бы один процент хотя бы у кого-то из них. И когда говорят о том, что хотят выйти из старого российского долга, из старых ОФЗ (облигаций федерального займа РФ – Д.Г.), это означает, что надо продать эти ОФЗ в течение какого-то периода времени. Даже если предположить, что у вас один процент активов вложен в российские ОФЗ, и вы, продавая, потеряли 10 процентов, то с точки зрения вашего фонда, эта потеря будет в одну десятую процента. Конечно, это большая цифра, если в вашем фонде несколько миллиардов долларов, но, повторюсь, это не критично для устойчивости таких институтов.
Д.Г.: А какими будут последствия для российского фондового рынка?
С.А.: Мы уже немножко успели это оценить. С начала апреля, когда были введены санкции против «Русала», нерезиденты – в том числе, видимо, и американские компании, фонды, банки – начали продавать ОФЗ, которые у них есть в портфеле, и примерно 10 процентов своего пакета продали. Это привело к повышению доходности ОФЗ на одну-две десятых процентного пункта. То есть, эта ситуация привела к не сильному, но все же снижению цен на российские бумаги. Если владельцам в США будет необходимо в течение полугода продать всю российскую часть портфеля, то снижение доходности будет более стабильным. Так получилось, что в апреле нерезиденты продавали, а российские пенсионные фонды как раз вкладывались, а этими фондами как раз руководят госбанки – «Сбербанк», ВТБ, «Газпромбанк», они интенсивно покупали госдолг. Понятно, что на то, что нерезиденты продали, на 300 млрд рублей, им денег хватило, но если нерезиденты распродадут все три триллиона, которые у них есть, то доходность ОФЗ на рынке резко возрастет. В то же время все эти рубли нужно будет конвертировать в валюту, и, соответственно, рубль девальвируется.
Д.Г.: То есть, это прогноз обвала рубля?
С.А.: Нет, сказав о девальвации, надо сказать и о том, что да, давление будет, но стоит помнить, что процесс не будет длится вечно – когда-то, через несколько месяцев, все нормализуется. Проблемы и весьма серьезные будут у российской финансовой системы, но это не означает, что если нерезиденты будут все это продавать, то рубль все время будет катиться и катиться вниз. Я готов предположить, что девальвация рубля может составить 10-15 процентов, но потом, когда этот процесс закончатся, то, скорее всего, все откатится назад.
Д.Г.: На сколько хватит финансовых резервов для общей устойчивости российской экономики? Сможет ли власть поддерживать социальную стабильность?
С.А.: На мой взгляд, для России гораздо более важна цена на нефть, чем наличие или отсутствие каких-то санкций. Санкции могут быть очень сильными, сейчас, в моем понимании, давление США на Россию – эти лишь пять процентов от того давления, которое оказывалось на Иран с 2009 по 2015 годы, до момента, когда они заключили сделку по своей ядерной программе. Те новые американские санкции, которые сегодня обсуждаются, если собрать их все, составят 50-60 процентов от силы давления на Тегеран до момента подписания ядерной сделки. То есть, давление на Россию серьезно возрастет, но стоит помнить, что возможность тратить деньги, возможность поддерживать социальную стабильность – это функция от цены на нефть. Если цена на нефть будет как сейчас – 70-75 долларов за баррель – то серьезных финансовых проблем у России не возникнет. Они могут возникать у банков, у компаний-заемщиков из-за волатильности курса рубля, но с точки зрения бюджета это никакого эффекта практически не возымеет. Если цены на нефть будут высокими, то с бюджетом России все будет в порядке.
