11 марта 1985 года Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Михаил Горбачев. С его именем связывают такие процессы последнего периода советской истории, как «перестройка», «гласность», «ускорение» и «антиалкогольная компания».
В то же время, во второй половине 80-х годов на территории тогдашнего СССР резко обострились межнациональные конфликты, что в декабре 1991 года привело к распаду Советского Союза.
Какова роль Михаила Горбачева в том, что «Холодная война», длившаяся между странами Запада и так называемым «Восточным блоком» более сорока лет, завершилась падением «Железного занавеса» и крушением «cоциалистического лагеря»? И была ли неизбежной наблюдаемая ныне попытка России восстановить свой имперский статус? Об этом корреспондент «Голоса Америки» побеседовала с непосредственными участниками обсуждаемых событий.
«Он спас огромное количество человеческих жизней»
Член Совета по внешней и оборонной политике РФ Сергей Цыпляев относится к числу тех, кто начал политическую карьеру в «горбачевские времена». В 1989 году он был избран членом Верховного Совета СССР, позже был полномочным представителем президента РФ в Санкт-Петербурге.
Цыпляев категорически не согласен с теми, кто считает, будто Михаил Горбачев «развалил СССР». Он напоминает: «Советский Союз прошел длительную эволюцию и подошел к тому моменту, когда и политическая и экономическая системы Союза начали разваливаться».
К августу 1991 года стало ясно, что шесть из пятнадцати «братских республик» не видят своего будущего в едином государстве, а девять остальных готовы были подписать новый союзный договор. Но вмешались члены так называемого Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), которые своими действиями и положили конец надеждам на обновленный Союз.
При этом, как отмечает эксперт, «те люди, которые считали СССР “единым мощным государством”, никогда не читали советскую Конституцию, в которой каждая из советских республик обозначена, как суверенное государство, имеющее право абсолютного и безусловного свободного выхода из Советского Союза». Поэтому, добавляет Сергей Цыпляев, стоило экономической ситуации внутри СССР заметно ухудшиться при ослаблении связующей роли КПСС, как советские республики поспешили воспользоваться прописанным в конституции правом. «А сокрушающий удар, который нанес по этой рушащейся конструкции путч ГКЧП, его просто добил», – подчеркивает Цыпляев.
Что же касается роли Михаила Горбачева, то, по мнению собеседника «Голоса Америки», «может быть, с чьей-то точки зрения, он был недостаточно жесток, как политик. Но я считаю, что, позволив развиваться историческим процессам естественным путем, он спас огромное количество человеческих жизней».
А если бы на месте Горбачева оказалсякто-то из других членов Политбюро середины 80-х годов (например, Виктор Гришин или Григорий Романов), то, по мнению Цыпляева, «Советский Союз не только не удалось бы сохранить, но и Россия бы пошла распадаться на части. И, собственно говоря, этой перспективы мы еще не избежали до конца», – опасается член Совета по внешней и оборонной политике РФ Сергей Цыпляев.
«Многие тогда были преисполнены самых фантастических надежд»
Президент Фонда прикладных политических исследований «ИНДЕМ» Георгий Сатаров также не считает Михаила Горбачева главным виновником распада СССР. По мнению Сатарова, начало процессам дезинтеграции на пространстве тогдашнего СССР дал Юрий Андропов, в годы правления которого были организованы антикоррупционные кампании в республиках Средней Азии. Самым громким из которых стало «рашидовское дело» в Узбекистане в 1983 года. Что, по мнению эксперта, «было воспринято местными элитами, как одностороннее расторжение договора» между союзным центром и региональными наместниками: лояльность в обмен на возможность жить в соответствии со сложившимися традициями, в том числе – в плане соблюдения законности. «И это заложило мину (под союзное государство – А.П.), когда власть метрополии начала ослабевать, и это подняло наверх старые обиды, проблемы с сопряженными территориями, и все пошло-поехало. И Горбачев получил это в наследство. А вечных империй не бывает в природе», – напоминает Георгий Сатаров.
Главное же впечатление, которое новый генсек производил на советских людей в первые месяцы своего пребывания у власти, по воспоминаниям Сатарова, было: наши вожди помолодели! И это воспринималось, как появление новой генерации руководителей, сильно отличающихся от своих предшественников. «И я, и многие другие были преисполнены самых фантастических надежд в связи с манерой Горбачева ближе контактировать с людьми, общаться не с трибуны, а в толпе. Все это рождало эйфорию», – делится воспоминаниями президент фонда «ИНДЕМ».
Влиятельные в то время политические силы, выдвинувшие на самый верх недавнего «хозяина Ставрополья», хотели не изменений, и гарантий самосохранения. И человеком, показавшимся им гарантом этого самосохранения, был Михаил Горбачев, а не стареющий Виктор Гришин и не замешанный в ряд скандалов Григорий Романов.
И даже факт провала так называемого «ускорения» (провозглашенного раньше, чем «перестройка» и «гласность»), не снизил первоначальной популярности молодого генсека. Тем более, что, как напоминает Георгий Сатаров, «накатывал огромный товарный дефицит, в том числе – на продовольственном рынке. А тем, кто писал соответствующие записки в ЦК, были видны проблемы следующих лет. И тогда появился лозунг “перестройки”, в том числе, потому что советские вожди вынуждены были замиряться с Западом, поскольку не хватало собственных ресурсов ни на гонку вооружений, ни на решение внутренних проблем. Потому что уже к тому времени уже возникли проблемы на рынке углеводородов».
Тогда-то и возникли девизы «нового политического мышления», «общечеловеческих ценностей» и «единого европейского дома от Лиссабона до Владивостока», которые с пониманием были встречены на Западе. И благодаря которым Михаил Горбачев не только получил добродушное прозвище Gorby, но и стал лауреатом Нобелевской премии мира за 1990 год.
«Немцы должны поставить ему памятник»
Гораздо критичнее к Михаилу Горбачеву относятся некоторые бывшие лидеры государств, возникшие в результате распада СССР.
Так, Станислав Шушкевич, который в 1991 – 1994 годах был Председателем Верховного Совета Республики Беларусь и в этом качестве подписал Беловежские соглашения, вспоминает, что в советские времена он и его приятели всегда относились к членам Политбюро ЦК КПСС с большой иронией. «Мы даже пели песню, в которой были строки:
Когда в канун великой годовщины
Вывешивают весь иконостас,
Воскликнемте, советские мужчины:
Да здравствует товарищ Анастас!», – вспоминает он.
Однако, осенью 1984 года в своем рабочем кабинете Шушкевич повесил портрет Горбачева «по одной простой причине – я увидел советского руководители высшего ранга, который отвечает на вопросы журналистов без бумажки. А мне вдалбливали в голову, что по правилам протокола лидеры всех государств мира произносят речи исключительно по бумажке», –поясняет Станислав Шушкевич.
Однако, портрет Горбачева провисел в его кабинете недолго: «в мае 1986 года я снял портрет после того, как Горбачев выступил по всесоюзному телевидению с речью о чернобыльской катастрофе. Я был профессионалом в этой области, и я знал, что это такое», – объяснил свой поступок Шушкевич.
После этого будущий председатель ВС Беларуси стал замечать, что публичные выступления Горбачева весьма отличаются одного от другого в зависимости от того, кто консультирует советского генсека по тому или иному вопросу. «Когда он беседует с Рейганом, или с Маргарет Тэтчер, а перед этим проконсультируется с Александром Яковлевым, то все нормально. А когда он говорил о событиях в Тбилиси, или в Риге – получалась просто глупость. И я понял, что в нем в первую очередь говорит коммунист, а уж потом – человек», - вспоминает Станислав Шушкевич.
Подытоживая деятельность Михаила Горбачева, Шушкевич отмечает: «Внутри страны с ним я не связываю никаких великих событий. Но то, что он позволил воссоединить Германию, я считаю, за это немцы должны ему поставить памятник».
Добровольную отставку Горбачева с поста советского лидера собеседник «Голоса Америки» объясняет тем, что к концу 1991 года Михаилу Горбачеву было не на кого опереться. «А у новой российской команды была сила, потому что Борис Ельцин был общенародно избранным лидером, и после подписания Беловежский соглашений у него была вся полнота власти в стране. Поэтому то, что Горбачев спокойно сложил свои полномочия и ушел, я считаю, было абсолютно правильно с его стороны», – убежден Станислав Шушкевич.
«Ему не удалось возглавить глубокие демократические процессы»
Ровно пять лет спустя после избрания Михаила Горбачева генеральным секретарем ЦК КПСС - 11 марта 1990 года – Верховный Совет Литвы избрал своим председателем лидера движения «Саюдис» Витаутаса Ландсбергиса. В тот же день Литва заявила о восстановлении своей независимости.
Что же касается пришествия Горбачева во власть пятью годами раньше, то, как отмечает Витаутас Ландсбергис, он был избран генсеком благодаря поддержке определенных кругов внутри ЦК КПСС, которые возлагали на него определенные надежды. «Он вначале следовал поставленным перед ним задачам, но события шли своим чередом. Освобождающиеся общественные силы, которые получили шанс на выражение своих помыслов, не пропустили данный момент. А целью этих общественных сил были реальная демократия и реальная самостоятельность так называемых “советских республик”, и прежде всего тех, которые были присоединены к Советскому Союзу в результате более поздней оккупации. И которые еще помнили годы независимости и свою борьбу за свободу», – напоминает Витаутас Ландсбергис.
То есть, в конце 80-х стало ясно, что благодаря усилиям демократической общественности разных республик, «перестройка» пойдет не так. Как изначально было запланировано в Кремле. «И Горбачеву приходилось управлять страной в ситуации, когда он уже не мог руководить всеми происходящими в ней процессами», - напоминает Витаутас Ландсбергис, который, подобно Сергею Цыпляеву и Станиславу Шушкевичу, весной 1989 года стал членом Верховного Совета СССР, и воочию видел попытки Михаила Горбачева лавировать между различными общественными силами.
В итоге, отмечает бывший литовский лидер, «Горбачеву не удалось приспособиться к происходящему и встать во главе более глубоких демократических процессов. Вместе этого, он стал тормозить эти процессы и даже подавлять силой, проливая при этом кровь. И в этом заключается его драма», – убежден Витаутас Ландсбергис.
При этом литовский политик считает, что Михаил Горбачев «не был худшим» советским лидером. Добавляя, что и в окружении Горбачева «было много людей демократического склада, которые готовы были к прогрессивным реформам. Прежде всего – Александр Яковлев, и, может быть, некоторые другие. То есть, коммунистическая верхушка делилась на более прогрессивных, демократичных, европейских и на отсталых, реакционных, бетонных большевиков. К сожалению, эти вторые, в конце концов, взяли верх», – подытоживает Витаутас Ландсбергис.
