1 сентября отмечается годовщина начала Второй мировой войны. И каждый год в конце августа историки и политические комментаторы в России, а также в странах Центральной и Восточной Европы спорят о том, какую роль в развязывании войны сыграл заключенный неделей раньше советско-германский договор о ненападении и секретные протоколы к нему.
Поскольку на документе стоят подписи министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова и министра иностранных дел Германии Иоахима фон Риббентропа, то в мировую историю он вошел под названием «Пакт Молотова-Риббентропа».
Документально зафиксированный раздел сфер влияния
Заместитель директора Центра польско-российского диалога и согласия доктор Лукаш Адамски подтвердил, что Пакт Молотова-Риббентропа по-прежнему является горячей темой для обсуждения в его стране. В качестве доказательства доктор Адамски сослался на многочисленные публикации в польских газетах и на комментарии в социальных сетях, появившиеся в годовщину подписания советско-германского договора о ненападении.
«Участники этого обсуждения напоминают, что в конце августа 1939 года произошло разделения Центральной и Восточной Европы на зоны влияния. Кроме того, в публикациях отмечается, что в России до сих пор есть силы, которые пытаются всячески оправдать Пакт Молотова-Риббентропа, сопоставляя его с другими договорами о ненападении», – сказал Лукаш Адамски корреспонденту Русской службы «Голоса Америки».
Слова польского эксперта подтверждает, в частности, интервью с кандидатом исторических наук Дмитрием Суржиком, прозвучавшее в эфире Радио «Комсомольская правда» 23 августа. Так, Суржик отмечает: «С середины 1930-х годов СССР пытался выстроить на континенте систему коллективной безопасности. 2 мая 1935 года мы подписали с Францией договор, предполагавший совместные действия, если на какую-либо европейскую страну нападет агрессор (подразумевалась Германия). Но этот договор не выполнялся по вине французской стороны».
Далее упоминаются советско-англо-французские переговоры весны-лета 1939 года: «2 июня стороны соглашаются с советским предложением заключить военный союз с четкими обязательствами: если Германия нападает на Польшу, то Москва, Париж и Лондон приходят на помощь». Однако, эти переговоры закончились безрезультатно, и далее российский историк делает вывод, что Сталину не оставалось ничего другого, кроме как протянуть руку дружбы Адольфу Гитлеру. При этом Суржик подтверждает высказанную Лукашом Адамски мысль о том, что в дополнительных секретных протоколах к Пакту от 23 августа 1939 года речь шла «о разграничении сфер влияния».
Со своей стороны, замдиректора Центра польско-российского диалога и согласия подчеркивает, что все межгосударственные договора, заключенные перед Второй мировой войной, констатировали: – стороны договаривались не вести друг против друга военных действий, и ни один пакт, кроме советско-германского не был дополнен секретными протоколами о разделе Европы на протектораты.
«Договор двух агрессоров»
Другим важным, с точки зрения доктора Адамски, аспектом польской дискуссии о советско-германском Пакте является следующее: «Это было одним из факторов, в результате которого Гитлер решился напасть на Польшу, и в сентябре 1939 года Польша проиграла оборонительную войну Германии. Но также все понимают, что результатом Пакта стала и советская агрессия (в отношении Польши) 17 сентября того же года».
«Советский Союз очень сильно поспособствовал началу Второй мировой войны и вместе с Германией напал на Польшу, следовательно, он также несёт ответственность за начало Второй мировой войны».
Собеседник «Голоса Америки» подчеркивает, что все упомянутые им факты стали в Польше частью общественного сознания. А профессиональные историки спорят лишь о том, несет ли Германия главную ответственность за нападение на Польшу, в то время, как Советский Союз является лишь соучастником агрессии, либо обе страны виновны в равной мере? Сам Лукаш Адамски является сторонником первой версии, в то время, как министр иностранных дел Польши Витольд заявил буквально следующее: «Советский Союз очень сильно поспособствовал началу Второй мировой войны и вместе с Германией напал на Польшу, следовательно, он также несёт ответственность за начало Второй мировой войны».
В ответ в России сегодня вновь раздаются заявления о том, что в развязывании Второй мировой войны несет ответственность сама Польша, поскольку в 1938 году она присоединила к себе часть Чехословакии.
В ответ Лукаш Адамски напоминает, что земли, которые после Мюнхенской конференции отошли к Польше, на протяжении ряда предшествующих лет были спорной территорией, и что передача этих земель была осуществлена на основании соглашения между Прагой и Варшавой. «С юридической точки зрения это была обычная цессия, то есть – передача территории на основе договора. Но, конечно, это было, скажем так – не элегантное действие, и оно очень сильно испортило имидж Польши. То есть, безусловно, это было и моральной и политической ошибкой.
Но я хочу напомнить, что в 2009 году на Вестерплатте, когда отмечалась годовщина начала Второй мировой войны, президент Польши Лех Качиньский принес извинения представителям Чехии и сказал, что это была не только ошибка, но и грех. И добавил, что Польша умеет признавать совершенные ею грехи.
И здесь можно добавить, что это стало вызовом президенту России. Потому что Владимир Путин также был в эти дни в Гданьске, и – это можно проверить – он оправдывал Пакт Молотова-Риббентропа тем, что раньше была Мюнхенская конференция и раздел Чехословакии».
В заключении Лукаш Адамски отметил, что в 1938 году после Мюнхенской конференции лидеры многих европейских стран пребывали в уверенности, что с Гитлером можно договориться «по-хорошему», и что главное – не допустить войны.
«То есть, Мюнхен произошел потому, что Франция и Великобритания считали, что это – единственный путь к тому, чтобы на длительное время обеспечить мир в Европе и для этого хотели дать Германии чувство равенства с собой. А Пакт Молотова-Риббентропа был соглашением двух агрессоров», – подытоживает доктор Адамски.
В Эстонии помнят, что такое утрата государственности
Если Польша стала первой жертвой сталинско-гитлеровского договора о ненападении, то государства Балтии лишились независимости несколько месяцев спустя. В частности, Эстония была включена в состав СССР 6 августа 1940 года.
Профессор истории таллиннской Академии художеств Давид Всевиов полагает, что обсуждение самого Пакта несколько утратило остроту в Эстонии, поскольку, по его словам, – «все ясно еще с конца 80-х годов».
С другой стороны, память о разделе восточной Европы на сферы влияния остается актуальной.
«Как раз в годовщину подписания Пакта Молотова-Риббентропа в Эстонии был с визитом президент Германии Штайнмайер. Я присутствовал на его выступлении, и смогу засвидетельствовать, что оно во многом было посвящено как раз этой дате. И оно звучало как предупреждение из прошлого нам, живущим сегодня о том, какими могут быть последствия этого события», – рассказывает профессор Всевиов.
И добавляет, что разночтений по этому вопросу не наблюдается не только в среде профессиональных историков: «хотя у нас проживает один миллион триста тысяч человек, и мнения, конечно, могут быть разными. Но здесь, мне кажется, разночтений нет».
«Если мы возьмем политическую карту Европы начала 1939 года, то мы увидим, что Эстония, Латвия и Литва были отдельными и независимыми государствами
Коснувшись заявлений российских историков и политобозревателей о том, что нынешняя Балтия проявляет неблагодарность к советским освободителям от нацизма, собеседник «Голоса Америки» замечает: «Если мы возьмем политическую карту Европы начала 1939 года, то мы увидим, что Эстония, Латвия и Литва были отдельными и независимыми государствами. А что такое государственность российским историкам должно быть хорошо известно на примере событий 1612 – 1613 годов, когда шла борьба с интервентами из литовско-польского государства и из Швеции.
Так вот, тема государственности точно так же важна и для Эстонии. И если мы возьмем политическую карту 1945 года, то обнаружим, что государства Балтии были единственными в Европе, которые попросту исчезли с нее.
Конечно, кто же спорит, что Красная армия сыграла решающую роль в разгроме фашистской Германии! Вопрос не в этом. Но если бы речь шла лишь о том, что СССР освободил эти страны от фашизма и оставил их в том положении, в каком они находились до начала Второй мировой войны, то они не испытывали бы ничего, кроме благодарности. Но, как мы помним, этого не произошло, и страны Балтии смогли вернуть свою государственность лишь через 46 лет после окончания войны», – напоминает профессор истории Давид Всевиов.
Гитлер и Сталин: кто нападет первым?
Российский историк Борис Соколов называет утверждения о том, что подписание Договора о ненападении от 23 августа 1939 году позволило советскому руководству лучше подготовиться к войне «абсолютно лживыми».
«Сталин, как и Гитлер желал войны, и Пакт Молотова-Риббентропа был прелюдией ко Второй мировой войне.
Когда же Сталин заключал этот договор, он не верил Гитлеру и ожидал, что рано или поздно Гитлер на него нападет. Кстати, и Гитлер испытывал к Сталину такие же чувства, считая, что рано или поздно тот нарушит договор о ненападении. Так что дело было только в сроках – кто кого опередит», - отмечает Борис Соколов в разговоре с корреспондентом «Голоса Америки».
«На мой взгляд, Сталин готовил нападение на Германию, где-то летом 1940 года. То есть, он рассчитывал, что германские войска, начав генеральное наступление на Францию, увязнут на линии Мажино и через несколько недель он сможет ударить им в спину на советско-германской демаркационной линии
И продолжает: «На мой взгляд, Сталин готовил нападение на Германию, где-то летом 1940 года. То есть, он рассчитывал, что германские войска, начав генеральное наступление на Францию, увязнут на линии Мажино и через несколько недель он сможет ударить им в спину на советско-германской демаркационной линии. А там в тот момент было лишь одиннадцать германских дивизий против почти ста советских».
В пользу этой версии, по мнению Соколова, говорит тот факт, что в конце февраля 1940 года, когда еще не завершилась война СССР с Финляндией, в директиве советскому военно-морскому флоту главным противником было приказано считать именно Германию. А срок демобилизации тех, кто был призван для войны с Финляндией, был отложен до 1 июля 1940 года.
«Кроме того, я думаю, что в рамках подготовки войны с Германией были расстреляны польские офицеры и представители интеллигенции в Катыни и в других местах – всего порядка 25 тысяч человек. Это произошло в апреле – начале мая 1940 года, а решение об этом на уровне политбюро было, как известно, принято 5 марта. То есть, если бы началась война Советского Союза и Германии, то польское правительство, которое на тот момент находилось во Франции, стало бы союзником СССР и этому правительству пришлось бы отдавать этих польских офицеров. И тогда возникла бы неподконтрольная Сталину польская армия, чего он допустить не мог. И тогда он решил этих польских офицеров спешно расстрелять», – полагает Борис Соколов.
«Этому есть неопровержимые доказательства: в плане развертывания РККА на западе от 11 марта 1941 года есть резолюция заместителя начальника генштаба генерала Николая Ватутина “Наступление начать 12 июня”
И продолжает, что, поскольку вермахту удалось оккупировать Францию раньше, чем рассчитывал Сталин, то следующее нападение Красной армии на Германию было запланировано на 1941 год. «Этому есть неопровержимые доказательства: в плане развертывания РККА на западе от 11 марта 1941 года есть резолюция заместителя начальника генштаба генерала Николая Ватутина “Наступление начать 12 июня”. И, как мы понимаем, такое решение не Ватутин принимал, а он просто фиксировал решение Сталина. Механически отсчитали три месяца от 11 марта, но не успели подготовиться, поэтому перенесли нападение на июль. И об этом свидетельствует другой документ: постановление Политбюро от 4 июня 1941 года о сформировании к 1 июля 238-й дивизии Красной армии из поляков и лиц, знающих польский язык. То есть, польская дивизия, кроме как для войны с Германией, ни для чего другого нужна не была. А значит, где-то в июле собирались напасть на Германию», – считает эксперт.
И заключает: «Сталин считал, что Гитлер нападет на СССР только в 1942 году, а до этого постарается высадиться в Англии и покончить с ней. А Гитлер допускал, что Сталин может напасть и в 41-м, поэтому он торопился с операцией “Барбаросса” и назначил ее сначала на 15 мая, а потом – на 22 июня 1941 года», – полагает историк Борис Соколов.
