Новый американо-российской договор о стратегических вооружениях может стать первым этапом дальнейшего сокращения ядерных арсеналов.
Опубликованный текст нового американо-российского Договора о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений не преподнес сюрпризов: его основные положения в общих чертах просочились в СМИ и были известны экспертам.
Ранее Россия пыталась увязать новый договор с проблемой ПРО, США, в свою очередь, аргументировали, что это две разные и опосредованно связанные темы. Соединенные Штаты изначально подчеркивали, что планируемые системы ПРО предназначены для борьбы с ограниченной атакой со стороны так называемых государств-изгоев – прежде всего Ирана, который активно развивает ракетную и ядерную программы и что европейская ПРО ни при каких условиях не способна угрожать стратегическому потенциалу России.
В результате, сбылись прогнозы о том, что в договоре будет упомянута связь между наступательными и оборонительными вооружениями, однако эта формулировка не будет носить обязательного характера.
В преамбуле Договора указано, что стороны признают «наличие взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями, возрастающую важность этой взаимосвязи в процессе сокращения стратегических ядерных вооружений и то, что нынешние стратегические оборонительные вооружения не подрывают жизнеспособность и эффективность стратегических наступательных вооружений сторон».
В тоже время, Россия выступила с особым заявлением, в котором говорится, что новое соглашение «может действовать и быть жизнеспособным только в условиях, когда нет качественного и количественного наращивания возможностей систем противоракетной обороны Соединенных Штатов Америки».
Ранее министр иностранных дел России Сергей Лавров предупредил, что Россия может выйти из договора, если США будут продолжать активное развитие ПРО в Европе.
Чарльз Фергюсон (Charles Ferguson), президент Федерации американских ученых (Federation of American Scientists) отмечает, что эта проблема может стать камнем преткновения в процессе ратификации нового соглашения, причем как в российской Думе, так и в американском Сенате, правда, по разным причинам: «Для некоторых сенаторов-республиканцев даже простого упоминания ПРО в тексте договора достаточно для того, чтобы они отказались от поддержки этого соглашения. Президенту и вице-президенту потребуется убедить их в том, что они не обменяли систему ПРО на сокращение ядерных боеголовок».
Валерий Гарбузов, заместитель директора Института США и Канады РАН, уверен, что проблем с ратификацией договора в российской Госдуме будет гораздо меньше, чем в Сенате: «Да, представители ЛДПР и КПРФ уже делают резкие заявления, высказывают свое несогласие. Но одно дело заявления, а другое – конкретное голосование».
Дэрил Кимбалл (Daryl Kimball), директор Ассоциации по контролю за вооружениями (Arms Control Association) назвал Сенат США «самым большим обществом спорщиков», однако, по его мнению, «опасения критиков соглашения не должны дать им оснований выступать против ратификации нового договора».
Москва и Вашингтон прилагают усилия к тому, чтобы разрешить спор о проблеме ПРО. Павел Подвиг (Pavel Podvig), научный сотрудник Центра международной безопасности и сотрудничества Стэнфордского университета (Center for International Security and Cooperation at Stanford University) отмечает: «Сегодня президент Обама заявил, что стороны договорились о совместной оценке ракетных угроз. Если этот процесс удастся запустить, то это будет просто замечательно».
Павел Фельгенгауэр, независимый российский военный обозреватель, настроен не особенно оптимистично относительно урегулирования проблемы ПРО, в частности, он считает маловероятным проект о создании совместной системы: «Я считаю, что перспектива военно-технического сотрудничества Вашингтона и Москвы в этой сфере мало реальна. Все политические заявления на сей счет носят больше пропагандистский характер. Я просто не представляю, чтобы у совместной российско-американской системы ПРО было бы «два ключа».
Между новым Договором и его предшественником – договором СНВ-1, подписанным в 1991 году, существует серьезное различие – стороны договорись изменить методику подсчета ядерных боеголовок и носителей.
Павел Подвиг поясняет: «В договоре СНВ-1 подсчет велся по максимальному числу боеголовок, которые может нести ракета, вне зависимости от того, сколько реально боеголовок развернуто. Ныне ситуация другая: для ракет подсчет будет вестись по реальному количеству боеголовок. Это хорошо, потому что должна будет существовать процедура проверки реальных возможностей этих систем. В плане ракет можно сказать, что мы более приближаемся к реальности, Со стратегическими бомбардировщиками ситуация другая – каждый из них будет засчитываться, как один ядерный заряд».
Павел Баев (Pavel Baev), эксперт Международного института исследований мира (International Peace Research Institute) считает, что подобное изменение систем подсчета в первую очередь обусловлено тем, что США делают все большую ставку на оснащение носителей конвенциональными вооружениями: «Стратегический бомбардировщик B-2 способен нести ядерное оружие, однако США используют его в Афганистане, естественно оснащая ракетами с обычными боеголовками».
Павел Баев также обращает внимание, что в будущем США и Россия, а потенциально другие ядерные державы, должны будут решить проблему реального учета ядерных боеприпасов, поскольку на сегодняшний момент точных и проверенных данных о размерах ядерных арсеналов всех стран мира не существует – подсчеты основываются на добровольных декларациях сторон.
Дэрил Кимбалл отмечает, что «работа США и России не закончена». По его мнению, стороны должны договориться по широкому кругу вопросов. Валерий Гарбузов говорит, что «надо ставить вопрос и о тактическом ядерном оружии, и неядерном ракетном оружии. Кроме того, теперь две наши страны вправе рассчитывать на подключение к ядерному разоружению и других ядерных государств. В первую очередь Китая, Британии и Франции»
На церемонии подписания президент Барак Обама заявил: «это первый шаг на долгом пути», указав, что он надеется на начало американо-российской дискуссии по тактическим ядерным вооружениям».
На сегодняшний момент точное количество нестратегических ядерных зарядов в арсеналах США и России неизвестно. Предположительно, ныне Россия обладает, по разным оценкам, от 2 до 5 тыс. тактическими ядерными зарядами (к их числу принято относить боеголовки ракет малого радиуса действия, ядерные фугасы, артиллерийские снаряды, авиабомбы и т.п.), США – от 500 до 1.1 тыс.
Кроме того, лидеры США и России неоднократно декларировали, что их стратегической целью является тотальное уничтожение ядерного оружия в мире. Павел Баев считает, что России сложнее встать на этот путь, хотя, по его мнению, она более других ядерных держав нуждается в этом, потому что «мы знаем, что в России аварии происходят на объектах, которые до этого считались абсолютно безопасными».
Дэрил Кимбалл подчеркивает, что путь к достижению «глобального нуля» будет долгим и сложным, но в этом деле лучше двигаться, чем стоять на месте.
Читайте также:
Бывшие американские дипломаты приветствуют пражское соглашение
