Российский режиссер Виталий Манский снял документальный фильм о жизни в Северной Корее – «В лучах солнца». Еще до выхода на экраны фильм привлек большое внимание. Русская и Корейская службы «Голоса Америки» попросили документалиста рассказать о том, что он увидел и понял во время работы в самой закрытой стране мира.
Вопрос: Почему Северная Корея?
Виталий Манский: Мне было очень интересно узнать: как существует тоталитарное общество, почему люди не сопротивляются, почему они подчиняются законам этой жизни. Я сделал картину на Кубе («Родина или смерть» вышла на экраны в 2011 году - ГА) – но это, конечно, совсем не то.
Вопрос: Что вы увидели в Северной Корее?
В.М.: Должен сказать, что после поездки в Северную Корею эту страну я начал понимать меньше, чем, как мне казалось, я понимал ее до поездки. Я думал, что в Северной Корее существует нечто напоминающее советский сталинский период – там была некая скрытая оппозиция, которую называли «врагами народа», существовала какая-то альтернативная культура, альтернативная частная жизнь, куда не проникало государство.
Но, как мне показалось, в Северной Корее не существует частной жизни и альтернативного общества. То, что мне удалось увидеть, заставило меня предположить, что северокорейцы не представляют себе иной формы существования, нежели той формы, в которой они родились – и эта форма является для них единственно возможной. У них просто нет представления о том, что существуют другие формы мироустройства.
На Кубе я прожил три месяца и практически каждое утро мне казалось, что там начинается утро новой жизни. В Пхеньяне я тоже провел немало времени, но мне кажется, что в ближайшие 30 лет там не произойдет никаких изменений – там все в слишком застывшем состоянии, в окаменелой форме.
Вопрос: Именно поэтому вы и решили показать, как работает пропагандистская машина Северной Кореи?
В.М.: Да, потому что это было единственное, что я мог зафиксировать. Все что было там реального – это создание ложного имиджа. Из настоящего мне удалось зафиксировать моменты создания ненастоящего.
Вопрос: Почему вы выбрали девочку Зин Ми в качестве главного героя фильма?
В.М.: У меня не было большого выбора. К моменту, когда мне предоставили возможность выбрать героя своего фильма, северокорейцами уже был написан сценарий. Это тоже для меня стало новым и удивительным экспериментом.
В определенный момент мне разрешили задать буквально два вопроса нескольким девочкам, которых привели в кабинет директора школы. Я их спросил: кем работают их родители и как эти дети живут?
Когда Зин Ми ответила, что ее папа работает журналистом, а мама в заводской столовой, мне показалось это очень интересным: через работу папы я смогу получить доступ еще к каким-то новым объектам, столовая тоже интересна – любопытно снять, как рабочие обедают. Девочка сказала, что они живут в маленькой квартире с родителями и родителями родителей – меня заинтересовало снять несколько поколений одной семьи.
Но когда я приехал снимать, меня поставили перед фактом, что ее папа не журналист, а инженер на образцовой швейной фабрике, а мама не работает в столовой, а на образцовой молочной фабрике. Когда нас привезли в квартиру, оказалось, что это огромная – по северокорейским меркам – трехкомнатная квартира в самом красивом доме в самом центре Пхеньяна, с видом на реку и монумент идей Чучхе. Это была одна из конструкций пропагандистской машины, элементом которой они пытались сделать меня и наш фильм.
Вопрос: На ваш взгляд, чем отличаются Советский Союз и Северная Корея?
В.М.: Отличия колоссальные и фундаментальные, их так много, что все их невозможно перечислить. В Советском Союзе была личная жизнь, была личная точка зрения, была информация о процессах, происходящих в мире… В конце концов, были анекдоты о вождях, которые рассказывали на кухнях, были диссиденты… В СССР существовала мощная культура, и даже государственная культура была достаточно серьезна – скажем, в кинематографе был Тарковский. В Северной Корее невозможно представить ничего подобного.
Между реальной жизнью в СССР и ее пропагандистским образом имелась очень большая дистанция. А в Северной Корее эта дистанция невелика. Мы сняли эпизод, когда может быть две тысячи человек привезли на огромную площадь, чтобы они танцевали для какой-то небольшой группы иностранцев. Подобное могло произойти и в Советском Союзе. Но в СССР, после того, как людям бы объявили о том, что танец окончен, они бы немедленно разошлись по своим личным делам: они бы выполнили государственную задачу, а потом бы началась их настоящая жизнь. А в Северной Корее люди никуда не разбежались – наоборот, они собрались в колонны, получили команду и организованно направились в разные места. То есть, ненастоящие танцы являются чем-то более свободным, по сравнению с тем, что происходит после них.
Вопрос: После окончания съемок вы сталкивались с давлением Северной Кореи?
В.М.: Колоссальное давление! МИД КНДР направил ноту в российский МИД, Министерство культуры Северной Кореи направило ноту в российское Министерство культуры. Советник президента Путина – он же бывший министр культуры – в главной государственной газете России обвинил меня в том, что я подвел друзей России. В результате, мы испытываем серьезные проблемы. Мы даже не уверены в том, что нам удастся получить прокатное удостоверение и выпустить его в прокат в России, несмотря на то, что он уже идет во многих странах.
Вопрос: Северная Корея объявила об успешных испытаниях водородной бомбы. На ваш взгляд, как к этой новости отнеслись бы герои вашего фильма?
В.М.: Их воспитывают в ощущении необходимости воевать со всем миром. И если они получают оружие, которое может им помочь в этой войне, то, думаю, испытывают счастье и восторг. Вообще счастье и восторг – стабильное состояние, в котором пребывают северокорейцы. Им сообщили, что весь мир напуган – и это приводит их в состояние эйфории.
Вопрос: Что главное должны понять зрители вашего фильма?
В.М.: Что самое ценное, что у нас есть – это свобода. И ее можно потерять, и что за нее нужно бороться. Я хотел показать людей, которые не знают, что такое свобода – и это ужасно! И самое страшное, что все, изображенные в этом фильме, внутренне согласны с тем, как они живут.
