Россия заблокировала принятие Советом Безопасности ООН жесткой резолюции в отношении Сирии. Эксперты считают это продолжением традиционной для Москвы линии действий на Ближнем Востоке.
Сила традиций
Россия на протяжении столетий действует на Ближнем Востоке, ее влияние достигло пика в эпоху «холодной войны». Современная Россия пытается поддерживать отношения со своими традиционными партнерами, в числе которых весьма брутальные режимы.
«Политика России – еще с советских времен – традиционная: Москва предпочитает поддерживать существующий в том или ином государстве режим, каким бы он ни был», – утверждает Георгий Мирский, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН.
Илан Берман, вице-президент Американского совета по внешней политике (Ilan Berman, American Foreign Policy Council), рассматривает действия России под иным углом.
«Еще с советских времен Москва смотрела на Ближний Восток как на арену соперничества, – говорит Берман. – Считалось, что такие страны, как Сирия, Ирак и Иран, симпатизируют Советскому Союзу и не любят США. Москва пользовалась этим, чтобы приобрести союзников и козыри для проведения внешней политики на иных направлениях. После распада СССР эта линия не претерпела особых изменений. Отношения, например, с Сирией и Ираном в значительной степени – декларация того, что Россия продолжает считать себя сверхдержавой и проецировать влияние на этот регион. Во многих случаях, но не всегда, российское влияние направлено против влияния США».
«В последние годы Кремль испытывает беспокойство в связи с восточной экспансией НАТО, – продолжает Берман. – И вероятно, в Москве рассчитывают, что, если США завязнут в делах Ближнего Востока, они будут уделять меньше внимания регионам, примыкающим к российским границам. То есть поддержка режимов, существующих в Дамаске и Тегеране, служит и идеологическим, и практическим целям».
В свою очередь, профессор Университета Джорджа Мэйсона Марк Катц (Mark Katz, George Mason University) считает, что, с точки зрения Москвы, поддержка антизападных авторитарных режимов может принести много выгод и грозит незначительными потерями.
Ирак
Любопытно, что в ситуации с Сирией, а позднее – Ливией, Россия действовала примерно по тем же лекалам, что и в 2003 году – в преддверии начала войны с Ираком.
На тот момент Россия имела серьезные позиции в Ираке, который с начала 1990-х годов находился в международной изоляции и не мог закупать у Москвы оружие. В частности, российские компании успешно продавали иракскую нефть в рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие». Саддам Хусейн также обещал предоставить российским фирмам права на разработку крупнейших месторождений нефти и газа.
Когда в 2003 году Ирак оказался под угрозой вторжения войск международной коалиции во главе с США, Россия поддержала ряд резолюций Совета Безопасности ООН, осуждающих Ирак, но выступала категорически против того, чтобы Совбез разрешил применение военной силы против режима Хусейна, который подозревался в создании оружия массового поражения.
Кроме того, российские дипломаты подчеркивали, что Москва выступает категорически против попытки смены режима в Ираке и против любых ультиматумов Ираку.
Россия также попыталась сыграть роль посредника-миротворца: в Ирак направился бывший министр иностранных дел, арабист Евгений Примаков, считавшийся личным другом Саддама Хусейна. Миссия закончилась неудачей: как позднее рассказывал Примаков, Хусейн отказался уйти из власти и провести демократические выборы.
Впрочем, как отмечают политологи, это был не первый промах Примакова на иракском направлении: в 1990 году, после захвата Кувейта иракскими войсками, он дважды посещал Багдад, безуспешно пытаясь убедить Саддама Хусейна прекратить оккупацию.
После вторжения международной коалиции в Ирак в 2003 году Россия критически оценила действия США и их союзников, но на жесткую конфронтацию с Вашингтоном не пошла.
Здесь стоит напомнить, насколько гибко менялась позиция России, и в качестве примера можно привести оценки ситуации, данные Владимиром Путиным.
4 октября 2003 года президент Путин дал интервью газете The New York Times и сказал: «Конечно, мы знаем, что режим Саддама Хусейна не отличался либерализмом, и многие называли его преступным, и, видимо, для этого были все основания. Что касается оружия массового уничтожения, у нас не было здесь противоречий с администрацией США. Мы тоже считали, что на территории Ирака вполне может быть оружие массового уничтожения».
4 декабря 2008 года в программе «Разговор с Владимиром Путиным», который транслировал телеканал «Россия», премьер-министр Путин заявил нечто другое: «Мы с вами знаем о трагических событиях в другом регионе мира – в Ираке, куда американские войска вошли под надуманным предлогом поиска оружия массового уничтожения: оружия не нашли, а главу государства повесили, причем уже по другим основаниям».
Ливия
Схожим образом развивались и события вокруг Ливии. Россия поддержала резолюцию Совбеза в марте 2011 года, которую члены НАТО и некоторые арабские государства сочли достаточной для проведения операции против сил Муаммара Каддафи, в свою очередь применявших авиацию и тяжелые вооружения против оппозиционеров.
Тогда произошло редкое событие: в оценках ситуации разошлись президент Дмитрий Медведев и премьер Владимир Путин. Путин назвал резолюцию «средневековым призывом к крестовому походу», а Медведев заявил, что «ни при каких обстоятельствах не представляется допустимым использовать выражения, которые по существу означают столкновение цивилизаций, такие как “крестовый поход” и тому подобное».
Неожиданно был отправлен в отставку посол России в Ливии Владимир Чамов – по неофициальным данным, за направление телеграммы критического содержания в адрес президента Медведева. По мнению эксперта Московского центра Карнеги Алексея Малашенко, Чамов был отстранен, потому что «не знал, на кого ориентироваться – на Путина или Медведева, и выступил с советских позиций».
В Ливию направились российские посредники, среди них наиболее серьезными полномочиями обладал Михаил Маргелов – спецпредставитель президента по сотрудничеству со странами Африки. Алексей Малашенко считает, что миссия Маргелова могла увенчаться успехом, однако «то ли он приехал в Триполи в неудачное время, то ли проявилось противоречия между мнениями Путина и Медведева...»
«Но если бы в тот момент начались переговоры, я думаю, и Каддафи был бы жив, и все были бы довольны. Каддафи был вполне вменяемым человеком», – резюмирует эксперт Московского центра Карнеги.
По мнению Малашенко, причины неудач российской дипломатии на этом направлении обусловлены объективными обстоятельствами: «Сила Советского Союза всегда была в его непосредственном участии в событиях. А Россия ограничивалась разговорами. Но сколько можно говорить? Где российское слово, где российский аргумент, которым можно напугать? Да, есть вето в Совбезе ООН! Ну и что?»
«Попытки российского посредничества при разрешении подобных кризисов не были особо успешными. Дело в том, что у России нет достаточно весомых аргументов: никто не хочет изменить свое поведение лишь для того, чтобы сделать приятное Москве», – соглашается Марк Катц.
Сирийский прогноз
По тому же алгоритму разворачивается кризис вокруг Сирии. В этом случае Россия отступила от традиционной для нее схемы действий, проведя переговоры с делегацией сирийской оппозиции. Однако были некоторые нововведения: Россия не направляла в Дамаск спецпредставителей, но поставила Башара Асаду оружие, а российские военные корабли посетили военно-морскую базу в Тартусе.
Профессор Катц предполагает, что действия России не помогут в разрешении сирийского кризиса, «поскольку Башар Асад отказывается признать, что главной причиной кризиса стал он сам».
«Даже если Дамаск сочтет, что Россия могла бы сыграть посредническую роль, – говорит он, – то это, скорее всего, будет тактический ход, сделанный для того, чтобы выиграть время. Возможно, Москва этого и добивается, рассчитывая на то, что если международное сообщество не будет активно действовать, то у Асада появится время, чтобы сокрушить противников. Москва, вероятно, рассчитывает, что ее поддержка режима Асада может привести к увеличению зависимости Сирии от России, во всяком случае до тех пор, пока Асад сохраняет власть. Но даже если он будет свергнут, то, как показывает опыт Ирака и Ливии, новое правительство Сирии может быть заинтересовано в хороших отношениях с Россией».
Неподведенные итоги
На протяжении последнего десятилетия Москва пыталась играть более активную роль на Ближнем Востоке, приобрести новых экономических и политических партнеров. Однако результаты этого не очень впечатляющие, констатируют аналитики.
«Владимир Путин, который посещал с визитами страны региона, много напортачил, – рассказывает Алексей Малашенко. – Один пример: он общался с саудовцами и договорился построить очень хорошую железную дорогу, причем по цене ниже внутрироссийской. Это был скорее политический проект. Потом Путин приехал в Ливию и предложил Каддафи построить железную дорогу, на что ливийский лидер согласился. Однако король Саудовской Аравии ненавидел Каддафи и аннулировал контракт с Россией, как только узнал о том, что Каддафи был предложен аналогичный проект».
Россия согласилась списать покупателям советских вооружений многомиллиардные долги, рассчитывая получить выгодные контракты. В 2008 году Россия списала Ираку большую часть долга (примерно 12,8 млрд долларов). Долги Сирии России оцениваются в 4 млрд долларов, Ливии – от 6 до 10 млрд. Потенциально Москва может попытаться вернуть деньги в случае, если сможет установить хорошие отношения с новыми властями Ливии и предположительно Сирии.
Марк Катц не уверен в добрых намерениях старых российских должников: «Даже если правительства, близкие Москве, не были готовы платить по счетам, то что можно говорить о правительствах, которые не ориентированы на Россию».
«Режимы, с которыми сотрудничает Москва, экономически нездоровы, – поясняет Илан Берман. – Россия предоставила своим ближневосточным партнерам значительную помощь, но эти средства, скорее всего, никогда не будут возвращены».
Еще более осложняет ситуацию процесс, который получил название «арабской весны». Алексей Малашенко отмечает, что Россия не смогла переориентироваться на новую ситуацию, и опасается, что этого не произойдет никогда.
Менее категоричен Илан Берман. «В результате “арабской весны” настроения стран региона в отношении внешних сил – таких как Россия – начали меняться. И пока не ясно, выиграет Москва в результате этих процессов или проиграет», – резюмирует эксперт.
Опрос, проведенный службой Гэллапа в августе прошлого года, показал, что 27% жителей стран Ближнего Востока одобряют действия руководства России (соответствует среднему уровню, зафиксированному в мире). 40% действия российских лидеров не нравились (в мире аналогичных взглядов придерживались 31% респондентов).
Российское руководство пользовалось наибольшей популярностью в Ливии (49%), Ираке (42%) и Ливане (37%). Его меньше всего любили в Египте (14%), Йемене (17%) и Турции (21%). Рейтинг Кремля в Сирии составлял 29%.
Россия и ее друзья на Ближнем Востоке
Как Россия защищает Башара Асада, почему ей не удалось спасти Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи, и что она выиграла в результате этой политики?
