В Душанбе в течение трех дней проходили консультации двух организаций – Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) и Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) – по поводу ситуации, сложившейся в Центральной Азии после того, как движение «Талибан» снова стало управлять Афганистаном. Эти консультации завершились саммитом глав государств, входящих в обе структуры.
Президент России Владимир Путин, глава компартии Китая Си Цзиньпин и премьер-министр Индии Нарендра Моди участвовали в обсуждении афганской проблемы по видеосвязи – они решили не приезжать в Душанбе, и если Кремль объяснил решение Путина не ехать в Душанбе карантином из-за коронавируса, то Пекин и Нью-Дели вообще ничего не сказали по поводу решения китайского и индийского лидеров.
Аркадий Дубнов: карантин Путина имеет дипломатическую подоплеку
Это решение – не являться лично, а выступить с официальными речами через видеосвязь – объясняется дипломатическими причинами, считает эксперт по странам бывшего СССР и Центральной Азии Аркадий Дубнов. По его словам, Таджикистан, президент которого Эмомали Рахмон занял в отношении движения «Талибан» жесткую позицию, не был удобным местом для личной встречи лидеров, которые придерживаются различных позиций в отношении происходящего в Афганистане:
«Лидер Таджикистана Эмомали Рахмон, правящий это страной уже почти три десятилетия, изначально заявил об особой позиции официального Душанбе по отношению к кризису в Афганистане – еще когда талибы приближались к Кабулу, он выразил абсолютную поддержку панджшерскому сопротивлению во главе с Ахмадом Масудом, то есть, афганским таджикам, вотчиной которых является Панджшер. Этот подход был прямо-таки перпендикулярным политике всех союзников Таджикистана в этом кризисе. Россия, Китай и страны Центральной Азии были гораздо более толерантны к обеим сторонам афганского конфликта».
Разногласия проявились и в ходе саммита 17 сентября, при всей его виртуальности. Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев в своем выступлении сказал, что странам ОДКБ и ШОС следует инициировать неформальный диалог с талибами, а также восстановить торгово-экономические связи с Кабулом, его узбекский коллега Шавкат Мирзиеев вообще предложил разморозить золотой запас Афганистана в зарубежных банках и назвал приход «Талибана» к власти в этой стране «свершившимся фактом».
Таджикский же президент не сдвинулся со своих позиций практически ни на дюйм. «Объявленное талибами временное правительство не отразило ожидания. Мы видим, что талибы, вопреки своим заявлениям, идут по пути создания исламского эмирата, чуждого для современного миропорядка, а сформированное ими правительство целиком состоит из них… На примере Панджшера мы стали свидетелями жесткого подавления волеизъявления народа и попрания норм международного гуманитарного права», – заявил Эмомали Рахмон, выступая на саммите ШОС-ОДКБ.
Позиция президента Таджикистана, по словам Дубнова, довольно сильно раздражает Россию и Китай: «Поддержать эту позицию Душанбе Путин и Си Цзиньпин не могут, публично ей возразить тоже не могут. Я думаю, их неприезд в Душанбе был взаимно согласованным решением, и вообще карантин Путина вполне напоминает дипломатическую болезнь».
Действительно, Путин, даже участвуя в саммите по видеосвязи, высказался за разговор с талибами, при общем признании того, что их правительство не является инклюзивным: «Это временное правительство, как говорят сами талибы, и его нельзя назвать реально репрезентативным или инклюзивным, мы ведь здесь не видим представителей других этнических групп. Но, как представляется, работать с ним, конечно, тоже нужно».
Аркадий Дубнов считает, что Россия и Китай при общей близости позиций по Афганистану имеют там разные интересы и, возможно, не готовы брать совместную ответственность за то, как пойдут дела в этой стране:
«Им неохота провозглашать совсем уж единую позицию по происходящему в Кабуле, потому что это бы означало, что они принимают вызов коллективного Запада. На Западе утверждают, что вакуум власти в Афганистане после ухода оттуда западных союзников могут заполнить Россия и Китай. и этому надо противостоять. Я сомневаюсь, что Москва и Пекин готовы принять такой вызов – это слишком ответственное дело, это сигнал, который может означать раскрутку нового этапа геополитической игры. Китай совершенно не намерен играть в эту игру вместе с Россией – он хочет играть с Западом, со Штатами, в частности, самостоятельно, ему союзники не нужны».
Тем не менее, очевидно, что позиции Москвы и Пекина по Афганистану ближе между собой, чем, например, позиции Москвы и Нью-Дели: Индия относится к «Талибану» довольно жестко, и в ходе заседания в Душанбе Нарендра Моди, выступая по видеосвязи, заявил: «Очень важно, чтобы мировое сообщество приняло решение о признании новой системы (власти в Афганистане – ред.) коллективно и с надлежащим обдумыванием этого. В этом вопросе Индия поддерживает центральную роль Организации Объединенных Наций».
Позиция Нарендры Моди объяснима: 7 лет назад пакистанское отделение «Талибана» объявляло джихад ему лично, назвав «убийцей сотен мусульман в Кашмире и Гуджарате».
Именно из-за того, что сразу несколько региональных держав– Таджикистан, Индия и начавший присоединение к ШОС Иран, который на саммите в Душанбе был представлен лично президентом страны Эбрахимом Раиси, не относятся к «Талибану» позитивно, резолюция саммита в Душанбе, считают региональные эксперты, была крайне осторожной и содержала призыв к талибам сформировать инклюзивную власть в стране.
Иран начал вступление в ШОС
Роль Ирана, начало присоединения которого к ШОС было одобрено 17 сентября отдельным заявлением в Душанбе, в ситуации с Афганистаном явилась довольно неожиданной – он фактически стал на сторону Таджикистана и Индии, поскольку его отношения с «Талибаном» исторически также были плохими.
Стоит напомнить, что в 1998 году между Ираном и талибами чуть не дошло до войны, когда боевики «Талибана», захватив Мазари-Шариф, убили 10 иранских дипломатов и иранского журналиста. Тогда Иран разместил войска вдоль своей восточной границы, потребовал действий Совета Безопасности ООН против правительства «Талибана», объявил ежегодный день поминовения и даже снял фильм о смерти своих граждан. Все эти годы руководство Ирана относилось к действиям талибов негативно, а в последнее время позволяло афганским беженцам проводить на своей территории митинги против «Талибана».
Незадолго до недавнего возвращения талибов в Кабул Иран закрыл свои консульства в Мазари-Шарифе и Герате, а также максимально сократил штат посольства в Кабуле. Тегеран также жестко раскритиковал талибов за их действия в Панджшере, и этим, возможно, вернул отношения с Душанбе в позитивное русло: раньше именно Таджикистан не давал согласия на вступление Ирана в ШОС, обосновывая это поддержкой, которую иранские власти оказывали «Партии исламского возрождения Таджикистана». Однако теперь новый президент Ирана был принят в Душанбе с распростертыми объятьями, а препятствие с дороги для Тегерана в ШОС в виде несогласия на это Эмомали Рахмона было убрано.
Фатеме Аман: Россия и Китай будут, скорее, сотрудничать, чем соперничать по Афганистану
Пекин и Москва все же будут сотрудничать, хотя бы и временно, в своих подходах к тому, как надо справляться с афганским кризисом. В этом уверена старший эксперт Института Ближнего Востока в Вашингтоне Фатеме Аман (Fatemeh Aman):
«Я думаю, что между Китаем и Россией по Афганистану есть и соперничество, и сотрудничество. Сотрудничество сейчас явно на первом плане, и будет более сильным, чем соперничество, по крайней мере, до того момента, когда ситуация в Афганистане хотя бы немного стабилизируется. Китай и Россия будут вместе бороться с терроризмом и религиозным экстремизмом, то есть, с тем, чего обе страны опасаются больше всего. И борьба с общей угрозой, естественно, предполагает меры по координации усилий».
Россия утверждает себя в регионе Центральной Азии как военная сила, к помощи которой можно обращаться, полагает эксперт, но Москва делает это вынужденно: «С одной стороны, Москва получает большее влияние в регионе, проводя там учения и наращивая вооружения. С другой стороны, это очевидный механизм защиты, потому что Россия, пытаясь разговаривать с «Талибаном», все же опасается того, что укрепившиеся в Афганистане талибы могут вдохновить на активизацию религиозного экстремиста в странах-союзниках России. И, конечно, Россия не хотела бы прямо быть вовлеченной в военные события в Афганистане».
При этом сам «Талибан», подчеркивает Фатеме Аман, называет наиболее важным партнером для себя именно Китай: «Китайские инвестиции в добывающую промышленность и строительство Афганистана не омрачены никаким прошлым военным конфликтом, в отличие от США, России или Великобритании. Кроме того, Китай поддерживал контакты с Талибаном все последние годы».
Но, несмотря на все это, говорит Фатеме Аман, Афганистан может стать головной болью и для Китая: «Очень тяжело иметь какие-то дела с Талибаном и одновременно продолжать притеснять уйгуров. Нужно признать, что в Центральной Азии есть определенная нелюбовь к Китаю именно из-за этого. А если Афганистан будет пристанищем для террористических групп, или если там опять начнется гражданская война, то Китай будет застигнут этой ситуацией в момент, когда уже глубоко втянется в афганские дела. Это может стать для него проблемой».
