НЬЮ-ЙОРК —
Молодой пылкий палестинец Омар влюблен в очаровательную Надию, сестру его друга Тарека. Для свиданий с ней он должен перелезать через охраняемую воеными патрулями Стену, подвергаясь каждой раз смертельной опасности. Но после того, как из засады совершено убийство израильского солдата, Омар становится участником кровавой драмы, которая перевернет его жизнь и заставит сделать трагический выбор.
Такова сюжетная завязка психологического триллера «Омар», снятого палестинским режиссером Хани Абу-Ассадом и в мае получившего спецприз жюри программы «Особый взгляд» на кинофестивале в Канне. Затем лента показывалась на кинофестивалях в Гамбурге, Карловых Варах, Варшаве и Торонто, где вызвала большой резонанс. На днях состоялась его американская премьера в рамках 51-го международного кинофестиваля в Нью-Йорке.
Хани Абу-Ассад известен своим фильмом «Рай – сейчас» (2006), получившим «Золотой глобус» и номинированным на премию «Оскар» в категории «фильм на иностранном языке». Это история двух палестинцев, будущих террористов-самоубийц, готовящих теракт в Тель-Авиве. Родился Абу-Ассад в 1961 году в Назарете. Несколько лет учился в Голландии на авиаинженера. В кино начал как продюсер в середине 90-х. Снял несколько игровых и документальных лент.
С Хани Абу-Ассадом в Нью-Йорке встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Как возникла идея фильма?
Хани Абу-Ассад: Несколько лет назад близкий друг рассказал мне историю, которую ему, в свою очередь, рассказал агент израильской спецслужбы. Агент завербовал одного араба, запугав его тем, что знает самые интимные подробности его личной жизни.
Мне это показалось интересным – как честные и смелые люди ломаются и становятся коллаборационистами вопреки своей воле. Как-то в одну бессонную ночь в отеле я за несколько часов набросал историю Омара, где есть и любовь, и дружба, и предательство.
О.С.: Каждый день перелезать через высокую стену, когда тебя могут ранить или убить, – в это трудно поверить.
Х.А.: Стена разрубила тысячи жизней пополам. Она трагически разделила палестинские города и деревни. Палестинцы живут в совершенно абсурдистском социуме, который трудно воспроизвести адекватно. В Иерусалиме, например, оккупированы территории по обе стороны Стены.
О.С.: Неужели актер сам перелезал с помощью веревки через стену?
Х.А.: Долезал примерно до половины. А дальше – опасно, можно сломать шею. Но перелезание через Стену стало рутиной для палестинцев. Возникла даже новая профессия – люди помогают перелезать через Стену. Причем преодолевать ее стало жизненной необходимостью для тысяч людей. Ведь фактически она разделяет не Израиль и Западный берег, а палестинские города и деревни.
Причины самые обыденные – работа, семья, то есть насущные заботы для выживания. Или, как в случае с Омаром, любовь. Но не так давно Стену опутали колючей проволокой, так что перелезать стало практически невозможно.
О.С.: Сложно снимать в Палестине?
Х.А.: Мы работали в Наблусе и Назарете. Нам никто не вставлял палки в колеса. Мы получили разрешение снимать везде, где хотели, даже на самой Стене. Впрочем, нам разрешали снимать только на определенной высоте Стены. Мы построили ее «дубликат» на съемочной площадке в Назарете и высотные сцены доснимали там.
О.С.: Вы же прежде снимали в Палестине картину «Рай – сейчас». Что-то изменилось?
Х.А.: Стало легче снимать на Западном берегу. Может быть, из-за плотного присутствия палестинской полиции, обеспечивающей безопасность. Конечно, проблемы есть, но где, скажите, в мире легко снимать кино?
О.С.: В одном интервью вы сказали, что для вас правдоподобие важней реальных фактов. Можете пояснить?
Х.А.: Да, правдоподобие в кино важней. Скажем, для этого фильма я изучил и суммировал несколько подобных инцидентов, когда сотрудники израильских спецслужб вступали в доверительные отношения с подозреваемыми палестинцами. Что-то я взял из одного конкретного случая, что-то из другого. Жизнь на оккупированных территориях настолько неправдоподобна, что, даже строго придерживаясь фактов, ты создаешь картинку, которую многие могут посчитать фантастической. В чем бы сравнить?
Ну, вот новая картина «Гравитация». Сюжет и место действия фантастические, но мотивации и поступки героев очень убедительны. С другой стороны, если ты слишком хорошо знаешь ситуацию, то становишься слишком придирчивым. Скажем, полицейский всегда найдет изъяны в фильме про полицейских.
О.С.: Любопытно, что вы включили в фильм фрагменты-цитаты из «Крестного отца» и «Спайдермена», а также упоминаете Бреда Питта как секс-символа эпохи. С чем это связано?
Х.А.: Это намеренные отсылы к массовой культуре, заложниками и жертвами которой мы стали. Массовая культура проникла во все поры общества во всем мире. Сегодня уже не понятно, жизнь ли имитирует искусство, или искусство имитирует жизнь.
О.С.: Чем вам интересна фигура Омара?
Х.А.: Для Омара главное в отношениях с людьми – доверие. Без доверия он не мыслит ни любви, ни дружбы. Когда у него возникает сомнение в лояльности близкого ему человека, жизнь его начинает трещать по швам. Я знаю таких людей и глубоко им симпатизирую.
О.С.: В вашем фильме заняты неизвестные молодые актеры. Где вы их нашли?
Х.А.: Да, все исполнители главных ролей – дебютанты. Адам Бакри, играющий Омара, – настоящее открытие. Он большой трудяга. Лиим Лубани в роли Надии удалось, по-моему, передать эмоциональную незащищенность своей героини. Самер Бишарат принес на площадку много смеха, он большой шутник, и это помогло ему выстроить образ Амджада. Эяд Хурани выстраивает характер Тарека, брата Надии, из сплава жесткости и уязвимости. Едиственным опытным актером оказался Валид Зуайтер, сыгравший израильского агента Рами. Он задавал мне трудные вопросы о своем персонаже, о его мотивациях. Но результат оказался превосходным.
О.С.: Вас упрекают в том, что вы показываете человеческое лицо терроризма. И в фильме «Рай – сейчас», и в новой картине вы даете почувствовать жажду мщения как главную мотивацию палестинцев...
Х.А.: Я осуждаю оккупацию. И точка! Снимать на эту тему фильм не имеет смысла. Я никогда не буду снимать фильм, который кого-либо огульно осуждает или оправдывает. Меня интересует человеческие мотивы и переживания. Да, постоянное ощущение униженности подпитывает чувство мщения. Мщение, как мотив, очень популярен и в американском кино, где он стал фетишем.
На Востоке мщение показывают в кино несколько глубже. Палестинцы не могут остановиться в желании отомстить. Надо помнить, что за насилие всегда платят обе стороны: и тот, кто к нему прибегает, и его жертва.
О.С.: В чем вам видится главная задача кинематографиста?
Х.А.: Вообще, смысл деятельности кинематографиста – быть внимательным к любым проявлениям человеческого духа и показывать их с максимальной честностью, во всех оттенках и полутонах, а вовсе не в черно-белой гамме. Идеальная модель для черно-белого концепта – фашизм. Поскольку я даю палестинцам возможность высказаться, одни меня за это хвалят, другие – порицают.
Понимаю, тема очень больная. Но я художник, а не политик. И мой фильм не политический комментарий к текущим событиям. Я надеюсь, что он интересен как универсальное исследование человеческих характеров безотносительно места и времени действия, где бы ни разворачивалось действие, – на Ближнем Востоке, в Латинской Америке или в Европе.
Такова сюжетная завязка психологического триллера «Омар», снятого палестинским режиссером Хани Абу-Ассадом и в мае получившего спецприз жюри программы «Особый взгляд» на кинофестивале в Канне. Затем лента показывалась на кинофестивалях в Гамбурге, Карловых Варах, Варшаве и Торонто, где вызвала большой резонанс. На днях состоялась его американская премьера в рамках 51-го международного кинофестиваля в Нью-Йорке.
Хани Абу-Ассад известен своим фильмом «Рай – сейчас» (2006), получившим «Золотой глобус» и номинированным на премию «Оскар» в категории «фильм на иностранном языке». Это история двух палестинцев, будущих террористов-самоубийц, готовящих теракт в Тель-Авиве. Родился Абу-Ассад в 1961 году в Назарете. Несколько лет учился в Голландии на авиаинженера. В кино начал как продюсер в середине 90-х. Снял несколько игровых и документальных лент.
С Хани Абу-Ассадом в Нью-Йорке встретился корреспондент Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Как возникла идея фильма?
Хани Абу-Ассад: Несколько лет назад близкий друг рассказал мне историю, которую ему, в свою очередь, рассказал агент израильской спецслужбы. Агент завербовал одного араба, запугав его тем, что знает самые интимные подробности его личной жизни.
Мне это показалось интересным – как честные и смелые люди ломаются и становятся коллаборационистами вопреки своей воле. Как-то в одну бессонную ночь в отеле я за несколько часов набросал историю Омара, где есть и любовь, и дружба, и предательство.
О.С.: Каждый день перелезать через высокую стену, когда тебя могут ранить или убить, – в это трудно поверить.
Х.А.: Стена разрубила тысячи жизней пополам. Она трагически разделила палестинские города и деревни. Палестинцы живут в совершенно абсурдистском социуме, который трудно воспроизвести адекватно. В Иерусалиме, например, оккупированы территории по обе стороны Стены.
О.С.: Неужели актер сам перелезал с помощью веревки через стену?
Х.А.: Долезал примерно до половины. А дальше – опасно, можно сломать шею. Но перелезание через Стену стало рутиной для палестинцев. Возникла даже новая профессия – люди помогают перелезать через Стену. Причем преодолевать ее стало жизненной необходимостью для тысяч людей. Ведь фактически она разделяет не Израиль и Западный берег, а палестинские города и деревни.
Причины самые обыденные – работа, семья, то есть насущные заботы для выживания. Или, как в случае с Омаром, любовь. Но не так давно Стену опутали колючей проволокой, так что перелезать стало практически невозможно.
О.С.: Сложно снимать в Палестине?
Х.А.: Мы работали в Наблусе и Назарете. Нам никто не вставлял палки в колеса. Мы получили разрешение снимать везде, где хотели, даже на самой Стене. Впрочем, нам разрешали снимать только на определенной высоте Стены. Мы построили ее «дубликат» на съемочной площадке в Назарете и высотные сцены доснимали там.
О.С.: Вы же прежде снимали в Палестине картину «Рай – сейчас». Что-то изменилось?
Х.А.: Стало легче снимать на Западном берегу. Может быть, из-за плотного присутствия палестинской полиции, обеспечивающей безопасность. Конечно, проблемы есть, но где, скажите, в мире легко снимать кино?
О.С.: В одном интервью вы сказали, что для вас правдоподобие важней реальных фактов. Можете пояснить?
Х.А.: Да, правдоподобие в кино важней. Скажем, для этого фильма я изучил и суммировал несколько подобных инцидентов, когда сотрудники израильских спецслужб вступали в доверительные отношения с подозреваемыми палестинцами. Что-то я взял из одного конкретного случая, что-то из другого. Жизнь на оккупированных территориях настолько неправдоподобна, что, даже строго придерживаясь фактов, ты создаешь картинку, которую многие могут посчитать фантастической. В чем бы сравнить?
Ну, вот новая картина «Гравитация». Сюжет и место действия фантастические, но мотивации и поступки героев очень убедительны. С другой стороны, если ты слишком хорошо знаешь ситуацию, то становишься слишком придирчивым. Скажем, полицейский всегда найдет изъяны в фильме про полицейских.
О.С.: Любопытно, что вы включили в фильм фрагменты-цитаты из «Крестного отца» и «Спайдермена», а также упоминаете Бреда Питта как секс-символа эпохи. С чем это связано?
Х.А.: Это намеренные отсылы к массовой культуре, заложниками и жертвами которой мы стали. Массовая культура проникла во все поры общества во всем мире. Сегодня уже не понятно, жизнь ли имитирует искусство, или искусство имитирует жизнь.
О.С.: Чем вам интересна фигура Омара?
Х.А.: Для Омара главное в отношениях с людьми – доверие. Без доверия он не мыслит ни любви, ни дружбы. Когда у него возникает сомнение в лояльности близкого ему человека, жизнь его начинает трещать по швам. Я знаю таких людей и глубоко им симпатизирую.
О.С.: В вашем фильме заняты неизвестные молодые актеры. Где вы их нашли?
Х.А.: Да, все исполнители главных ролей – дебютанты. Адам Бакри, играющий Омара, – настоящее открытие. Он большой трудяга. Лиим Лубани в роли Надии удалось, по-моему, передать эмоциональную незащищенность своей героини. Самер Бишарат принес на площадку много смеха, он большой шутник, и это помогло ему выстроить образ Амджада. Эяд Хурани выстраивает характер Тарека, брата Надии, из сплава жесткости и уязвимости. Едиственным опытным актером оказался Валид Зуайтер, сыгравший израильского агента Рами. Он задавал мне трудные вопросы о своем персонаже, о его мотивациях. Но результат оказался превосходным.
О.С.: Вас упрекают в том, что вы показываете человеческое лицо терроризма. И в фильме «Рай – сейчас», и в новой картине вы даете почувствовать жажду мщения как главную мотивацию палестинцев...
Х.А.: Я осуждаю оккупацию. И точка! Снимать на эту тему фильм не имеет смысла. Я никогда не буду снимать фильм, который кого-либо огульно осуждает или оправдывает. Меня интересует человеческие мотивы и переживания. Да, постоянное ощущение униженности подпитывает чувство мщения. Мщение, как мотив, очень популярен и в американском кино, где он стал фетишем.
На Востоке мщение показывают в кино несколько глубже. Палестинцы не могут остановиться в желании отомстить. Надо помнить, что за насилие всегда платят обе стороны: и тот, кто к нему прибегает, и его жертва.
О.С.: В чем вам видится главная задача кинематографиста?
Х.А.: Вообще, смысл деятельности кинематографиста – быть внимательным к любым проявлениям человеческого духа и показывать их с максимальной честностью, во всех оттенках и полутонах, а вовсе не в черно-белой гамме. Идеальная модель для черно-белого концепта – фашизм. Поскольку я даю палестинцам возможность высказаться, одни меня за это хвалят, другие – порицают.
Понимаю, тема очень больная. Но я художник, а не политик. И мой фильм не политический комментарий к текущим событиям. Я надеюсь, что он интересен как универсальное исследование человеческих характеров безотносительно места и времени действия, где бы ни разворачивалось действие, – на Ближнем Востоке, в Латинской Америке или в Европе.
