Нашумевшая кинодрама «Размолвка» (A Separation) иранского режиссера Асгара Фархади демонстрируется в основной программе Нью-Йоркского международного кинофестиваля, проходящего в эти дни в Линкольн-центре. В начале года лента удостоилась главной премии «Золотой медведь» на Берлинском кинофестивале, а затем демонстрировалась на фестивалях в Теллурайде и Торонто.
Симин (актриса Лейла Хатами) хочет уехать из Ирана. Но ее муж Надер (актер Пейман Моади) не может оставить отца, страдающего болезнью Альцгеймера. Симин подает на развод, чтобы уехать без мужа, забрав дочь-подростка. Но суд отклоняет ее заявление. Супруги разъезжаются, и Надер нанимает сиделку, чтобы та присматривала за его отцом. Из-за конфликта Надера с сиделкой разгорается острая судебная и моральная коллизия.
Режиссер Асгар Фархади, приехавший в Нью-Йорк на премьеру фильма, ответил на вопросы корреспондента Русской службы «Голоса Америки».
Олег Сулькин: Вы как-то заметили, что «Размолвка» это детективная история без сыщиков-детективов. Я бы продолжил мысль: это очень напряженная история без привычных манков саспенса. Вам удается поддерживать напряжение острыми поворотами сюжета и великолепными диалогами. Фильм воспринимается как полновесный роман. Как долго вы работали над сценарием? Сколько было версий?
Асгар Фархади: Работа над первым вариантом заняла 4-5 месяцев. Я не гнался за внешними эффектами. Мне важно было сконструировать сюжет из маленьких бытовых деталей. Главное, чтобы они были убедительными. Это похоже на составление кроссворда. Мой кроссворд не очень сложный, он состоит из очень простых слов. Удовольствие от его разгадывания заложено не в мудрености вопросов, а в их доступности каждому.
О.С.: Вы не даете фильму вырасти в чистый детектив. Это и бытовая мелодрама, и социальная драма, и своего рода притча о вере и совести. Закладывали ли вы эти смыслы в сюжет о размолвке супругов?
А.Ф.: Я не выкладываю все козыри на стол. О чем-то умалчиваю, на что-то намекаю вполслова. Я пытаюсь сохранить нейтральность, не снабжаю зрителей прямой информацией о моих героях. Герои сами раскрываются в предлагаемых обстоятельствах. Я уповаю на интеллект моего зрителя, который способен домыслить логику житейской истории о маленьких людях, превратить пунктир в сплошную линию.
О.С.: Подробный показ механизма иранского судопроизводства может восприниматься как аллегория власти в целом. Насколько показанное вами хождение героев по судебным мукам типично для иранской Фемиды?
А.Ф.: Я никогда лично не сталкивался с судебной машиной. Но, разумеется, знаю много историй, которые мне рассказывали друзья и знакомые, о которых я читал в газетах и смотрел по ТВ. Готовясь к фильму, я ходил в суд, слушал прения сторон и выступления судей и адвокатов, причем, не только по делам о разводах. Но я не собирался превращать свой фильм в политический манифест. Я вообще считаю, что самые актуальные фильмы – те, где сюжетно нет присутствия политики.
О.С.: Судя по вашему фильму, иранские суды отличает, во-первых, скученность, – залы и коридоры переполнены; судьи, заваленные делами, явно спешат. Во-вторых, судьи больше полагаются на собственные вкусы и представления, чем на факты и показания свидетелей. Есть ли в этих утверждениях доля истины?
А.Ф.: Некоторые дела рассматриваются судьями единолично, некоторые – судом присяжных. Другой вопрос – как присяжные выбираются. Но в фильме, – это я хочу уточнить, чтобы не было ошибки, – показан не судья, а судебный следователь, который собирает факты и показания, а потом доложит их судье.
О.С.: Английское название A Separation предполагает смысловую многослойность. Размолвка между супругами, отчуждение между родителями и детьми, конфликт между правдой и ложью, отличие между религиозностью и светскостью, и, наверное, что-то еще. Иранское название содержит такие коннотации?
А.Ф.: Название «Размолвка между Надером и Симин», под которым фильм демонстрировался в Берлине, звучало несколько сентиментально, и мне хотелось от этого ощущения избавиться. Обратите внимание, что на фарси Надир означает «редкий», а «Симин» – драгоценная. То есть размолвка происходит между незаурядными людьми.
О.С.: Фильм показывает важность религии в повседневной жизни простых иранцев. Женщина отказывается лгать на Коране, поскольку это страшный грех. Насколько богобоязненность помогает обществу, в частности, сдерживать преступность?
А.Ф.: Клясться на Коране – это очень серьезно. Лжесвидетельствовать на Коране способны, вероятно, очень немногие.
О.С.: Недавно было объявлено об аресте шести иранских кинематографистов, которые сотрудничали с радиостанцией BBC. В декабре прошлого года два кинорежиссера, Джафар Панахи и Мохаммад Расулов, были приговорены к шести годам тюрьмы. Как вы относитесь к этим действиям властей? Но прежде хотелось бы знать, безопасно ли вам отвечать на такие вопросы?
А.Ф.: ...Если вы не будете забывать, что я не политик, а кинематографист. По поводу новых арестов гадать и комментировать считаю, что преждевременно. Ситуация похожа на вождение автомобиля. Ты садишься за руль, зная об опасностях, которые ждут на дороге. Ты набрасываешь ремень безопасности, но понимаешь, что он может тебя не спасти. И все равно едешь, потому что пешком ходить на длинные расстояния неразумно.
О.С.: Ваша семья не считает вас безумцем из-за того, что вы посвятили жизнь кинематографу?
А.Ф.: Моя жена тоже кинематографист, а дочь актриса, она снялась в фильме в роли дочери Надера и Симин. Так что семья разделяет мой выбор. Я люблю кино, люблю видеть реакцию зрителей на свои фильмы. Разумеется, всегда есть две стороны медали. И я отдаю отчет, что моя профессия чревата опасностями.
