Верховный суд Российской Федерации оставил в силе приговор ученому Игорю Сутягину, заведующему сектором института США и Канады РАН, осужденному к 15 годам заключения по обвинению в государственной измене. Сутягину были предъявлены обвинения в том, что он передавал секретные сведения представителям британской фирмы Alternative Futures, которая якобы была связана с военной разведкой США. Сам Сутягин заявил, что не считает себя виновным, поскольку все сведения, в передаче которых он обвиняется, он брал из газет и журналов.
Русская служба «Голоса Америки» попросила прокомментировать дело Сутягина доктора исторических наук Алексея Арбатова, в прошлом депутата Государственной думы Российской Федерации, а ныне старшего научного сотрудника Московского центра Карнеги.
Люсьен Фикс: Алексей, что вы можете сказать по поводу решения Верховного Суда?
Алексей Арбатов: Это очень печально, я огорчен. Я не знаком очень детально с материалами дела, но для меня решающим фактором в этом является одно: Сутягин не имел доступа к секретным материалам. Следовательно, при всем желании никаких секретов он выдать не мог. Если у него был контакт с людьми, которые имели такой доступ, и использовал полученные от них сведения, чтобы разгласить государственную тайну, то где эти люди? Почему они не находятся под следствием? Иным способом секретные сведения он не мог узнать. Для меня этого достаточно.
Если Сутягин в своих научных изысканиях придумал нечто, что соответствует секретной информации, которую он не знал, но, быть может, что-то угадал, за это его нельзя обвинять, ни тем более осуждать. Да, он связался с какими-то организациями, которые исчезли после того, как Сутягин был арестован. За это можно его осуждать, можно уволить с работы, но приговор на 15 лет - слишком суровая мера, не соответствующая тяжести его ошибок.
Л.Ф.: Не думаете ли вы, что российские власти хотят на примере Сутягина напугать других людей, которые могли бы сделать что-то подобное?
А.А.: Я не думаю, что здесь проводилась линия на запугивание. Российским властям никак не мешает тот ряд ученых, которые занимаются военно-политическими проблемами, изучают российские вооруженные силы, пишут об этом статьи и книги. Я думаю, российские власти должны только радоваться: это дает им возможность услышать независимое мнение. Но то, что пример Сутягина был использован для того, чтобы не поощрять контакты с западными организациями, институтами, чтобы заставить российских специалистов держаться подальше от этой темы, и от контактов на эту темы, - наверное, это соответствует действительности.
Л.Ф.: Адвокаты Сутягина просили отменить приговор и прекратить дело. Чем они мотивировали свою просьбу?
А.А.: Я не следил в таких деталях за этим вопросом. Когда я был депутатом Госдумы, я дважды писал письма, в том числе и генеральному прокурору, в котором высказывал свое отношение по этому вопросу, не связанное с деталями дела. Для меня, для того, чтобы считать, что при всем желании никаких секретов он выдать не мог, достаточно того, что он не имел доступа к секретам. Я писал письма с тем, чтобы изменить меру пресечения, заменить ее на домашний арест, потому что до суда он четыре года просидел в тюрьме. Тем не менее каждый раз я получал отрицательный ответ.
Я полагаю, что адвокаты Сутягина, если они правильно выстраивали линию защиты, не должны были вникать в вопросы, связанные с вооружением, подводными лодками, и т.п., а стоять на одном: Сутягин доступа к секретам не имел -следовательно, выдать их он не мог. Если же он получил их от людей, которые имели доступ к секретам, прежде всего от военных, военных конструкторов, тогда где эти люди, почему против них не возбуждаются дела?
Л.Ф.: Сутягин молодой ученый, ему нет еще сорока. Дальнейшая судьба его, если он просидит 15 лет, плачевна. Сможет ли он заниматься научными исследованиями? Ведь он отстанет от всего, что происходит в научном мире...
А.А.: Конечно, отстанет. Но сейчас это для него не главная проблема. Главная проблема - как выжить эти 15 лет в тюрьме, выйти оттуда живым и мало-мальски здоровым человеком. Как говорят, снесши голову, по волосам не плачут. Я все-таки не оставляю надежду, что Сутягин будет помилован. Президент может это сделать, я надеюсь, что к нему обратятся и он поймет, что мера наказания не соразмерна тем, быть может, недостаточно профессионально продуманным контактам, которые завел Сутягин. И это в то время, когда ученые нищенствовали, когда контракт из-за рубежа давал возможность жить хотя бы не впроголодь. Это было очень тяжелое время для Российской Академии Наук. К счастью, сейчас стали немножко лучше.
Впрочем, я бы ни в коей мере не оправдывал контакты Сутягина за рубежом, если бы он действительно выдавал известную ему секретную информацию. Никакие лишения, нищета и бедность не могут быть оправданием предательства своей страны, для разглашения государственной тайны. Но я не понимаю, как он мог ее разгласить, не имея к ней доступа.
