Глобальный финансовый кризис заслонил от нас одно из важнейших событий этого года — свержение демократически избранного правительства в Таиланде.
Таиланд — не самая важная страна в мире, многие видят в ней просто курорт. А свержение правительств, в том числе и демократических — далеко не редкость. В том же Таиланде в былые времена такое случалось чуть ли не ежегодно. Отличие нынешнего события заключается в том, что демократически избранное правительство было свергнуто в результате массовой бескровной революции. Еще знаменательнее тот факт, что движущей силой революции стал средний класс — та самая социальная прослойка, которую принято считать главным оплотом демократии.
Впрочем, это лишь первая удавшаяся попытка такого рода — несколько лет назад именно средний класс прибег к аналогичной акции против популистского президента Венесуэлы Уго Чавеса, которому, однако, вскоре удалось вернуться к власти.
Как пишет в приложении к газете Boston Globe Джошуа Курлантзик, демократии приходится в последние годы нелегко во всем мире. По данным неправительственной организации Freedom House, за минувший год число стран, в которых свобода понесла урон, было в четыре раза больше, чем таких, в которых она укрепила свои позиции.
Согласно общепринятым положениям политической теории, средний класс как является поборником демократии, и страна, в которой его влияние расширяется, проводит демократические реформы. Теперь эта прописная истина поставлена под сомнение.
Случай Таиланда поучителен. Несколько лет назад к власти демократическим путем пришло правительство крупного медийного магната Таксина Чинавата. Таксин апеллировал в первую очередь к беднейшим слоям населения, составляющим в стране большинство электората, суля им бесплатное медицинское обслуживание, займы под низкие проценты и другие льготы. Популярность в этих кругах развязала ему руки, его семья была обвинена в коррупции, а в ходе его «войны с наркотиками» было убито около 2000 человек, в том числе ни к каким преступлениям не причастных.
Таксин был свергнут армией под давлением среднего класса, но последующие демократические выборы привели к власти правительство его сторонников. Средний класс с этим не смирился и прибег к массовым демонстрациям протеста, приведшим к падению и этого правительства.
Таким образом, налицо процесс, при котором апелляция к беднейшим массам приводит к избранию популистского диктатора, враждебного интересам среднего класса. Нечто в этом роде произошло и в Венесуэле. К этому же разряду неприятностей автор относит и путинскую Россию, хотя такая классификация сомнительна — демократия и выборы в России в последнее время выродились в фикцию.
В свое время американский политолог и публицист Фарид Закария писал о новом феномене вырождения демократий в диктатуры, характеризуя эти гибриды как «нелиберальные демократии». Но проблема, возможно, здесь даже не в слабости либерализма как идеологии, а в отсутствии уважения к власти закона, которое не выработаешь простым принятием конституции.
Если взглянуть на карту мира и изменения на ней за последнее столетие, легко увидеть, что демократический строй наиболее прочен там, где уважение к закону ему предшествовало. Это, в первую очередь, осколки бывшей Британской империи, хотя и тут много объяснимых исключений. Результаты куда сомнительнее в бывших французских владениях, и тут полезно вспомнить, что Великая Французская революция была произведена во имя принципа, а не во имя закона.
Демократия, которой в последние десятилетия возносили хвалу именно как принципу, вырождается в пустой лозунг наподобие «свободы, равенства и братства», у которых нет общепринятого метода воплощения. Прежде, чем требовать справедливости, надо научиться жить по правилам, обязательным для каждого — и простого налогоплательщика, и президента.
